Хочу ненавидеть тебя - Любовь Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На телефон поступает звонок от Харитона. Чувствует он, что ли?
– Ты где?
– Решил спортом позаниматься.
– А Инна?
– Она пока занята. Сейчас немного мышцы разомну и к ней. Другие части тела разминать.
– Шутник. Я думаю сегодня позвонить Самсонову.
– Ты у меня разрешения спрашиваешь? По мне, так чем быстрее, тем лучше, – вру, просто пиздец как завираюсь.
– В общем, ты помнишь…
– Никакой Ани. Помню, – отключаюсь и выбрасываю сигарету, топчу ногой и забираю из машины платье. Я просто поздравлю. Пожелаю счастья. Я ведь желаю ей счастья.
– Ты кто? – Это тебе не магазинное обслуживание. Огромный, грозного вида мужик встречает меня, загораживая проход.
– Заниматься не принимаете?
– А заниматься ты будешь в платье? – хохочет он, а рядом с ним еще пара мужиков. Это вроде прихожей, Ани не видно. Я так скоро с ума начну сходить.
– Могу и голым, но, боюсь, вы можете ослепнуть от восторга.
– Ты чего пришел, выпендриваться?
– Я хочу потренить. Деньги есть. Силы тоже. Есть с кем?
– А давай его Ане отдадим. Она у нас любитель щелкать такие самоуверенные орешки, – смотрю на того, кто говорит. Тоже бычара. Не ее ли это будущий муж? Или любой из этих придурков.
– А давай. С девчонкой драться не влом?
Влом. Когда-то я был ломом и девчонок трогал только обнаженными.
– Если она дерется, то какая эта девчонка? Шорты мне выдашь?
– За дополнительную плату любой каприз. Заходи.
Меня провожают в раздевалку, в которой слышны звуки глухих ударов. Я помню, что Ане папа давал уроки самозащиты, но с чего бы ей на этом зацикливаться?
Мне дают футболку, шорты и мягкий шлем, который закрывает пол-лица. И в груди сердце стучит не так быстро. Оставляю платье в раздевалке и выхожу в зал, где на небольшом ринге девчонка мутузит крепкого парня. Адреналин ядом впрыскивается в кровь. Я сразу вспоминаю сцены нашей с ней борьбы. Сначала за ее свободу. А потом и за оргазм. Я не вижу ее лица, но уже отсюда ощущаю ее энергетику, а подходя ближе – сладкий запах ее кожи. Аня, моя сука Аня.
Парень на ринге падает, и Аня какой-то неведомой силой прижимает его к полу дольше, чем на десять секунд. Но ведь ясно, что ее все здесь оберегают и жалеют. Знают, чья она дочь.
– Ань, новую жертву тебе привели. Размяться хочет.
Она пьет воду, которая стекает по влажной шее, к груди, ниже, а я сглатываю. Охуенная. Какой была, такой и осталась. И мысли о том, как я распну ее прямо на этом ринге, теперь полностью занимают голову.
– Ну раз хочет, как я могу отказать.
Опасная фраза. Очень.
Ты никогда не могла мне отказать.
– Он разговаривать не умеет? – усмехается она и встает в нужную стойку, сразу делает выпад, нападает и на этом проигрывает, я тут же одним движением укладываю ее на спину, нависая сверху.
– Умею, Самсонова. Я вообще много чего умею.
Глава 4.
Первые секунды мы будто не дышим. Словно от падения перехватывает дыхание, по коже мороз, а в груди дыра. И промедление делает только хуже, потому что хочется так много сказать, но все будет впустую.
Ее шокированные глаза уже наполняются яростью. Она в момент кричит и отталкивает меня.
Вскакивает и, не произнося ни слова, даже не дав успеть подняться мне, наносит удар в солнечное сплетение. Словно там и без этого не болит.
Но я, впервые за столько времени, почти счастлив. Просто от того, что нашел, увидел, потому что она рядом. Аня не может меня достать. Любой удар, как ласка, что злит ее еще больше. Она уже устала, но продолжает наносить короткие удары. И если в зале вначале ее еще поддерживали, то теперь просто устали смотреть на бесполезные попытки сделать мне хоть сколько-нибудь больно.
– Ты будешь нападать?! Или будешь стоять как истукан!
– Нападать? И сделать больно своей девочке? – усмехаюсь, и когда она с ревом налетает на меня, так же мягко укладываю ее на лопатки. Нависаю сверху и улыбаюсь. Широко и радостно. Она такая забавная, когда злится, просто красавица.
– Я не твоя девочка! – запрещенный прием, но ее колено довольно сильно дает мне по яйцам. – И никогда ею не была, верно, Ломоносов?
Пока я справлялся с дыханием, которое перехватило от боли в фаберже, она уже была на ногах. Растрепанная, раскрасневшаяся и прекрасная. Хотя сейчас хотелось ей вломить.
– Ань, прям по орешкам, они ж тебе еще пригодятся, – еле-еле встаю, пока она готовится нанести новый удар, а зрители уже воодушевились. Она наваливается мне на спину, делает захват шеи. Душит.
– Если ты хотела обняться после долгой разлуки, надо было так и сказать.
Разворачиваю ее к себе так, что она оказывается на весу и тут же бьет меня по щеке. Не будь она в перчатках, я бы даже подумал, что это женская пощечина, которую дают от сильной обиды.
– Отпусти меня, ублюдок!
И я отпускаю, больше не держу руками, от чего она валится на спину, только уже без моей поддержки, а значит всем своим весом.
Ахает от неожиданности и острой боли.
К ней тут же сбегаются мужики, отталкивая меня, а мне остается лишь сказать:
– Ты сама начала играть в реслинг, детка.
– Да, отвалите вы! Живая, не помру.
Она даже не смотрит ни на кого, глаза на мокром месте. Действительно обидно, наверное.
