Закон подлецов - Олег Александрович Якубов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Совсем другое дело — только что приехавшая в Москву капитан Сорокина. «Канибалова» еще раз перелистала ее личное дело. Так: Сорокина Галина Николаевна. Родилась, училась, закончила, принята в управление внутренних дел на должность, повышена в звании. Приказ об откомандировании в столицу. Все. Зацепиться не за что. Как и сама Сорокина — взгляд остановить не на чем. Ростом не велика и не маленькая, не худышка, не толстушка, не красавица, не уродина. Волосы — и те неопределенного цвета. Полина Андреевна дала новенькой указание, как именно следует провести допрос одного из подозреваемых по делу. Капитан выполнила безукоризненно, от предложенной схемы не отступила ни на полшага.
«Подходит», — решила для себя Ганибалова, так, как одобрила бы, допустим, пару непромокаемой обуви в дождливый день. И не ошиблась.
***
С детских пор не выносила Галя Сорокина ни громкой музыки, ни звенящего смеха, ни проливных дождей, ни трескучих морозов. И вообще, ничего она не любила такого, что могло бы внести беспокойство в ее размеренную жизнь. Она даже школьные уроки готовила вполсилы, не напрягаясь, и если были в школе «круглые» отличники, то была и одна единственная, уникальная в своем роде ученица, у которой в аттестате все до единой были «четверки». Впрочем, одна «пятерочка» все же затесалась — по дисциплине. Собственно, и дисциплина у Сорокиной была примерной, чтобы не вызывать никаких нареканий в своем адрес. Так и шла по жизни, не плача и не смеясь.
На службе Галину Николаевну, в общем-то, ценили. Работником она была прилежным, дисциплинированным и любое поручение выполняла добросовестно. Только один был нюансик, который отчего-то раздражал начальника Сорокиной. Человек импульсивный, горячий, полковник все требовал от Сорокиной какой-то, неведомой ей, инициативы, творческого, как он любил высказаться, подхода. Галина же Николаевна предпочитала, чтобы рамки любого указания начальством были очерчены четко. Получая очередное задание, она тщательно записывала все сказанное руководством в большой деловой блокнот. И если, бывало, упрекали ее в том, что чего-то она не сделала, открывала блокнот, перелистывала и спокойно, без тени раздражения, констатировала: «Этого мне не поручали».
То, что начальника Сорокиной раздражало, привело Ганибалову к мысли, что Галина Николаевна именно тот человек, который будет беспрекословно, не задавая никаких вопросов, выполнять все указания и потому вполне может возглавить следственную группу. Но один вопрос Галина Николаевна все же задала:
— Полковник Чистяков входит в состав следственной группы. Он тоже поступает в мое распоряжение?
— Разумеется, — ответила Полина Андреевна. — К чему вопрос?
— Это не вопрос, это уточнение, — сказала Сорокина, сделав соответствующую пометку и закрывая свой неизменный блокнот.
В строгом соответствии с указаниями, полученными от подполковника (недавно Ганибалову повысили в звании) она, сверяясь с записями в блокноте, и провела первый допрос Александры Лисиной.
***
Как и на предыдущих допросах, Сорокина перечислила несколько фамилий, спрашивая, была ли Лисина знакома с людьми, чьи фамилии следователь называла, внесла в бланк протокола отрицательные ответы. Затем, просмотрев свои заметки, задала вопрос:
— Знакомы ли вам следующие номера телефонов, — и практически скороговоркой перечислила несколько семизначных номеров.
— Я даже разобрать толком не успела, не то, чтобы запомнить все эти цифры, — возмутилась Саша. — Но, насколько я разобралась, эти номера мне ни о чем не говорят.
— И еще один вопрос, — следователь снова сверилась со своими записями. — Вы когда-нибудь обращались в государственную инспекции по регистрации недвижимости?
Присутствующая здесь же адвокат Тамара Геннадьевна Быстрова мгновенно поняла: вот он главный вопрос-ловушка сегодняшнего допроса. Саша утверждает, что ни о каких земельных участках понятия не имеет. Но если она сейчас ответит утвердительно, то потом ей, как пить дать, вменят, что она обращалась в госинспекцию по недвижимости с единственной целью — оформить собственную землю.
В отличие от любого обвиняемого, за которым числится хоть какая-то, пусть даже незначительная вина, либо проступок и нужно постоянно быть настороже, лгать и изворачиваться, у Саши такой необходимости не было. На все вопросы она отвечала спокойно, как только и отвечает человек, которому скрывать нечего.
— Не припомню, чтобы я обращалась в такую организацию, я и не знала, что подобная инспекция существует, даже название слышу впервые, — спокойно ответила Александра.
Прослушав запись допроса, подполковник Ганибалова поморщилась: опять пустышка. Эта Лисина не собирается ни в чем признаваться. А в том, что Александра виновна, «Канибалова» убедила себя сразу же. И не в том даже дело, что она бы испытывала угрызения совести, знай, что засадила за решетку невиновно человека. Отнюдь. Совесть у Полины Андреевны Ганибаловой, как ни разу не побывавшая в употреблении, была кристально чистой. Но для нее, с искаженным раз и навсегда мышлением и психологией инквизитора, весь мир делился на две части — праведники и преступники. Ганибалова была бы весьма удивлена, если б кто-то сказал ей, что такое деление уже само по себе безнравственно. Не менее бы удивилась госпожа нынешний подполковник, на чужой беде получившая новую звездочку на погоны, если бы ей сказали, что именно инквизиторы, еще много веков назад, придумали, что как раз тогда, когда ничто не доказывает вины, сам обвиняемый обязан доказывать свою невиновность.
— Через неделю суд должен рассмотреть вопрос об изменении меры пресечения. Составь представление таким образом, чтобы — ни сучка, ни задоринки. Задача ясна? — обратилась Ганибалова к Сорокиной.
— Нет, — спокойно ответила Галина. — Поясните, какие пункты должны стать главными, — и она достала свой пресловутый блокнот, приготовив его с видом прилежной ученицы.
Ганибалова хотела было вспылить, но урезонила себя: «А может, оно и к лучшему. Чем меньше самодеятельности подчиненных, тем спокойнее.
***
В подвале здания районного суда, куда доставляли подследственных, было тепло. Можно вздремнуть после бессонной ночи, размять спину, ноющую от многочасовой тряски в автозаке. С собой Саша взяла яблоко, книжку и пластиковую бутылочку воды — то, что разрешалось. Растирая освобожденные от наручников запястья, стала присматривать себе местечко поудобнее, когда увидела, что в уголке уже дремлет какая-то женщина. От звука лязгающего замка она, похоже, проснулась и теперь с любопытством рассматривала Сашу. Они познакомились. Но каково же было удивление и Саши, и Юли Макаровой, как она представилась, когда женщины выяснили, что «проходят» по одному делу.
