Пусть небеса падут - Шеннон Мессенджер

Не связь... не связь... не связь... не связь...

Прежде, чем я прикоснулась его, тело Вейна содрогнулось в гортанном кашле. Его лоб ударил меня в подбородок, откидывая назад, когда он, задыхаясь, перекатился на бок.

Я растираю больную челюсть одной рукой и обнимаю себя другой, пытаясь унять дрожь. Я не могу определить чувства тех эмоций, которые нахлынули на меня. Все, что я знаю: Вейн жив.

Он хрипит, борется в течение минуты перед тем, как вдохнуть. Я сижу в стороне, чувствую, что мир был, выдернут из меня, а затем засунут обратно, чтобы позволять лишь смотреть.

Я хочу рассказать ему, как сильно он напугал меня. Как близок он был к тому, чтобы оставить меня, оставить всех и все.

На что я готова была пойти, чтобы спасти его.

Но ему не нужно знать об этом.

Когда возвращается его нормальный цвет лица, и кашель успокаивается, он садится и смотрит на меня.

- Я же говорил, что вернусь ради тебя.

Глава 23

Вейн

Мои ноги вяло передвигаются и Одри тащит меня сквозь рощу к моему дому. Я никогда так не уставал. Я был разбит. Блин, я пережил торнадо и, хотя я не помню, что произошло я, помнил всю эту боль и никогда не испытывал подобного раньше.

Я чувствую себя опустошенным. Как будто все, что делает меня мной, постепенно вытекает через уши, оставляя лишь оболочку от Вейна.

Ничего не могло подготовить меня к притяжению Южных ветров. Я чувствовал, как будто я снова стал ребенком, и моя мама обещала, что все будет хорошо, если бы я просто сделал то, что она сказала. Ее голос звучал по иному, выше и мягче, чем обычно, но слова окутывали мой разум и сердце, и чем сильнее я пытался оттолкнуть их, тем сильнее они сжимались.

Я почти пропал.

До того, как отчаянный голос Одри не прошептал сквозь ветер, прося меня не уходить.

Я не оставлю ее.

С этими мыслями я нахожу в себе силы вырваться на свободу, но у меня кружится голова и тело разрывается различными чувствами боли заставляя, вернутся к реальности.

Но я клянусь, ветер унес часть меня. Он определенно украл мое тепло. Я не могу остановить дрожь, хотя уверен, что сейчас не меньше ста градусов. Вялые ноги, это не очень круто. И моя голова чувствует себя так, словно ей играла футбольная команда.

Худшая часть, это пустота. Теперь я знаю, что подразумевала Одри, говоря "пойман между двух миров". Ветер заставил часть меня чувствовать свободнее, полнее, счастливее, чем когда-либо. Без этого, я чувствую себя потерянным и опустошенным. Хотя, я рад вернуться. Небо может призывать меня, но я хочу, чтобы мои ноги твердо стояли на земле. Желательно, ноги не из желе.

Говоря об этом, как я должен объяснить мое теперешнее состояние родителям? Зная мою мать, она, наверно, забеспокоится, что я пьян или под кайфом или, и то и другое. Она смотрит слишком много новостей о трудных подростках.

И, похоже, теперь они встретятся с Одри, так как если я не заползу домой, иного способа туда попасть самостоятельно, у меня нет. Одри сейчас держит почти весь мой вес, что весьма впечатляет, учитывая какая она, стройная.

В поле зрения попадают стены моего дома, и мой желудок сжимается. Одри тоже напрягается, потому, как мне кажется, она думает о том же, о чем и я: что, черт возьми, мы намерены теперь делать?

Она останавливается у края деревьев.

- Ты должен опереться об пальму на несколько секунд, - говорит она, уже обертывая мою руку вокруг грубого ствола. Я перемещаю свой вес, наклоняющийся под неудобным углом, но мне удается стоять вертикально, когда Одри начинает расстегивать свой пиджак.

Черт, я надеюсь, у нее под этим есть что-то тонкое и кружевное.

Когда она расстегивает последнюю из солнечных золотых пуговиц... ее пиджак напоминает мне что-то, что носили поп-звезды восьмидесятых... она снимает тяжелое пальто с плеч, показывая черную майку и много сливочной кожи. Не сексуальный лифчик, как я надеялся, но, по крайней мере, красивая и с большим вырезом. Синее ожерелье с серебряным пером висит чуть ниже линий ее ключицы, заставляя мои глаза опускаться прямо туда, куда они, вероятно, не должны смотреть.

Она отбрасывает жакет в направлении своего дома.

- Надеюсь, наряд выглядит достаточно похожим на форму для тренировки, чтобы одурачить твоих родителей. Мы скажем им, что тренировались, ты бежал слишком усердно, и ноги отказали. Это должно достаточно хорошо объяснить твое состояние.

Я не могу придумать ничего лучше, я слишком устал от попыток удержать себя в вертикальном положении, потому я позволяю ей обернуть мою руку вокруг ее плеч. Миллион разрядов тока пронзает меня в месте, где моя кожа соприкасается с ее. Моя дрожь пропадает. Без толстой все закрывающей одежды, ее прикосновения в тысячу раз более наэлектризованы. Не говоря уже о гладкости и мягкости голой кожи, которую я ощущаю своей.

Заметка для себя: украсть и уничтожить ее куртку, когда это будет возможно.

Я пытаюсь не шататься, когда мы снова начинаем двигаться, но мои бесполезные ноги отказываются повиноваться, и я почти роняю нас. Она становится передо мной и толкает меня обратно, ставя на ноги. Лицом к лицу, ее тело так тесно прижато с моим, что я чувствую удары ее сердца сквозь тонкую рубашку.

Я клянусь, что воздух вокруг нас вот-вот воспламениться.

Одри снова смещает меня в сторону от себя.

- Как только мы окажемся внутри, я уложу тебя в твоей комнате и уйду. Старайся не вставать. Съешь что-нибудь. Вообще-то много съешь. Твое тело должно использовать как можно больше связей с землей. Держись подальше от ветра. Плотно закрой окно, выключи вентилятор. Сейчас ты слишком уязвим.

- Как уязвим? Как... я могу потеряться снова, если окажусь слишком близко от вентилятора?

- Возможно, нет. Но я пытаюсь быть осторожной. Я никогда не слышала ни о ком, кого бы ветер привлекал так сильно, как тебя. Возможно, это особенность Западных ветров. Или возможно, поскольку твое тело было отстранено от ветра на десять лет, оно просто не знает, как его принять. В любом случае тебе лучше оставаться на земле, держась на безопасном расстоянии от искушений.

Я чувствую только одно искушение - пустить руки вдоль серебристой полоски талии, выглядывающей из-под нижней кромки топика. Теперь это заставляет меня оставаться на земле.

Я готов сказать ей это, но мы достигаем уродливой синей двери моего дома.

-Должна ли я... постучаться? -спрашивает Одри.

Я никогда раньше не слышал, чтобы ее голос дрожал.

- Нервничаешь из-за встречи с родителями?

- У меня просто было не много контактов с людьми снизу.

-Ты понимаешь. Что они подумают, что ты моя девушка?