По правде говоря (СИ) - Риз Екатерина

- Вика, садись в машину.

Я обернулась и поняла, что Андрей уже за рулём и ждёт лишь меня. А я стою и глупо пялюсь на своего бывшего.

Жанка подошла и подтолкнула меня в спину. Шикнула:

- Садись.

Я села в машину. Всё же не до конца осознавая, что всё это значит.

- Куда ехать? – спросил меня Андрей.

Я автоматически назвал адрес отца. Андрей кивнул и повернул ключ зажигания.

- На тебе лица нет, - сказал он через пару минут молчания. – Выдохни. Родителей напугаешь.

Я смотрела в окно, чувствовала, что если поверну голову и встречусь с Андреем взглядом, то тут же разревусь. Накопившиеся напряжение и обида хлынут наружу.

Мы снова замолчали на несколько минут, если честно, мне не хотелось разговаривать, ни о чём. Лишь в молчании пережить своё унижение. И присутствие Андрея мне, признаться, мешало, мне казалось, что он видит насквозь, то, что видеть не должен, мою слабость и уязвимость. А показывать себя такой, можно сказать, чужому человеку, неправильно. И я настырно отворачивалась, смотрела в окно, чтобы не встречаться с ним взглядом, и молчала. Заговорил первым он, по всей видимости, не выдержав, решив, что меня надо поддержать. Или направить по правильному пути.

- Вика, я понимаю, тебе сейчас трудно. Обидно. Сильно обидно. – Андрей вздохнул. – Но всё равно я тебе скажу, что ты не должна страдать по нему.

Я поёрзала на сидении, но всё же промолчала. Хотя, не была согласна. Что значит, не должна страдать? Я же не бесчувственная кукла, как я могу встряхнуть шевелюрой и отправиться дальше, не дрогнув после такого?

- Нельзя прощать такие поступки, - закончил Андрей свою мысль.

- Я не собираюсь прощать, - всё-таки проговорила я. – Дело не в этом…

- Я понимаю. Дело в раненном самолюбии. Это нормально.

Я голову повернула, кинула на него удивлённый взгляд.

- А кроме самолюбия ничего не должно пострадать при расставании? – поинтересовалась я.

Отчего-то Андрей остался недоволен моими словами. Поджал губы и нахмурился.

Мы подъехали к дому отца, и я почти сразу увидела его, стоящим на балконе. По всей видимости, он поджидал меня, не зная, на такси я подъеду или буду добираться до места как-то ещё. Сразу обратил внимание на подъехавшую машину, а я, спешащая избавиться от каверзных советов Андрея Романовича, открыла дверь и вышла из автомобиля. И только тогда, когда я махнула отцу рукой, я поняла, что сейчас должно произойти. Встреча моего отца и Андрея Веклера. Которой, априори, не должно было произойти. Ведь я, соглашаясь на работу, была уверена, что никому, кроме меня, это никаких неприятностей и неудобств не доставит. Я собиралась всё решить и пройти сама, в одиночестве. А сейчас отец уже спешит спуститься к подъезду, чтобы встретить меня.

Я даже о Вовке на какую-то минуту позабыла, честно. Андрей тоже вышел из машины и в ожидании остановился рядом со мной. Зачем-то принялся меня разглядывать. А я смотрела на дверь подъезда.

- Твои родители живут вдвоём? – задал он простой вопрос. В принципе, он имел право его задать, любопытствуя, и ничего особенного, никакого подтекста в словах Андрея не прозвучало. По крайней мере, он был в этом уверен. А мне понадобилось несколько секунд для того, чтобы собраться с мыслями.

- Мои родители в разводе, - в конце концов сказала я правду. – Здесь живёт отец с новой семьёй.

Андрей еле слышно хмыкнул, сунул руки в задние карманы на джинсах.

- Так у тебя мачеха, - протянул он чуть насмешливо.

Я равнодушно повела плечом.

- Я её таковой не считаю. Вера – жена отца, им вместе хорошо, это всё, что мне следует знать.

Андрей понимающе кивнул, и в этот момент из подъезда вышел папа. Он появился на крыльце, а я внезапно взглянула на него, как бы со стороны. Попыталась понять, насколько он изменился за прошедшие десять лет. Не так уж и сильно, если честно. Только седины в волосах прибавилось, и фигура стала более тяжеловесной. Но узнать его, без сомнения, можно. Вот только я понятия не имею, встречались ли они с Андреем лично.

Папа меня не обнял, не торопился жалеть, по крайней мере, прилюдно. Подобное проявление эмоций было ему не свойственно, поэтому я нисколько не обиделась, потому что не ждала, и сама ему на шею с рёвом кидаться не планировала. Отец лишь головой расстроено качнул, увидев меня, но в его взгляде в тот момент было абсолютное желание решать мои проблемы, а это самое главное. Папа не собирался оставить меня в трудную минуту, за этим я к нему и ехала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зато он заинтересовался присутствием Андрея, и я внутренне замерла. Таращила на отца глаза в страхе, ожидая заметить в его взгляде тень узнавания, но её всё ещё не было, а на Андрея Романовича я и вовсе боялась взглянуть.

Отец протянул моему спутнику руку.

- Олег Дмитриевич, - представился он, и я поняла, что Андрея он не узнал. А ещё добавил: - Спасибо, что привезли дочку домой.

- Всегда готов, - браво сообщил ему Андрей, ответив на приветствие крепким рукопожатием. И вот тогда уже представился сам: - Андрей Веклер. Мы с вашей дочерью работаем вместе.

Я смотрела в лицо отца и прекрасно видела, как оно окаменело. Он не отводил глаз от Андрея, и так застыл. Секунда, две, а затем их рукопожатие распалось, и я заметила, как отец поспешил отступить назад. И даже отвернулся, ему было трудно справиться с дыханием.

Я почувствовала себя виноватой. За то, что заставила его пройти через это, и даже не удосужилась предупредить. Я плохая дочь.

- Папа, - проговорила я осторожно. Не знаю, чего опасалась. То ли его реакции, то ли его отношения ко мне после этой встречи.

- Где твои вещи? – поинтересовался отец.

- Я достану, - пообещал Андрей. Обошёл машину, открыл багажник, а мы с отцом, наконец, встретились взглядами. В его глазах стояли укор и беспокойство.

- Прости, - проговорила я одними губами.

Папа вздохнул и как-то обречённо махнул рукой.

Андрей достал из машины мой чемодан, картину… корзину, картонку… Картину я сама взяла, а папа подхватил чемодан и сумки и направился к подъезду. Молча, после чего опомнился, обернулся, взглянул на нас. Его взгляд был рассеянным, будто он всеми силами старался не фокусировать взгляд на лице Андрея, пытался этого избежать. Повторил:

- Спасибо… что помогли Вике.

Андрей ему улыбнулся.

- Меня не за что благодарить. Всегда рад помочь вашей дочери.

Прозвучали его слова, надо сказать, многозначительно и двояко. Отец это, явно, для себя отметил, но больше ничего не сказал, и скрылся с моим чемоданом в подъезде. А мы с Андреем остались на улице.

- Что ты вцепилась в эту картину? – спросил он меня.

Я ослабила хватку, но из рук своё имущество не выпустила. А Андрей задал ещё один вопрос:

- Я не понравился твоему отцу?

«Не понравился», согласилась я мысленно. «Попросту не мог понравиться». А вот перед Андреем пришлось изобразить недоумение.

- С чего ты взял? Он расстроен из-за меня, вот и всё.

Андрей меня разглядывал. Снова.

- Ясно, - проговорил он. – Что ж, буду надеяться, что ты говоришь правду.

- Почему?

Он пожал плечами.

- Сам не знаю. Но у меня такое предчувствие, что нам с твоим папой ещё предстоит встретиться.

У меня от его озвученного предчувствия внутри что-то неприятно натянулось.

С Андреем я простилась, даже извинилась за то, что сорвала привычный рабочий процесс, на что Андрей Романович лишь пренебрежительно фыркнул. Правда, тут же добавил, что ждёт меня завтра. В обычное время. Я согласно кивнула, и вместе со своей драгоценной картиной поторопилась укрыться от его взглядов, вопросов и предчувствий в подъезде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Отец встретил меня в прихожей. Чемодан с моими вещами стоял посреди большой комнаты, а отец расхаживал вокруг него, из комнаты на кухню, захватывая прихожую, и обратно. В общем, нарезал круги. И я прекрасно знала почему. Я вошла, разулась, проскользнула мимо него в комнату, и поняла, что не знаю, куда направиться дальше и что делать. А папа пытал меня расстроенным взглядом.