Карабас и Ко.Т - Kagami

Поэтому Рик очень часто перестраховывался и даже в уже известных Идентификаторах старался лишний раз не появляться. Вместо этого он искал места продажи более безопасные, пусть и менее прибыльные. Само собой — слухи о довольно-таки удачных охотниках за артефактами прошлого могли привлечь вкупе со славой и дикие неприятности. Однако даже с такими предосторожностями, граничащими с паранойей, он и его команда профессиональных искателей реликтов зарабатывали весьма хорошо и, что немаловажно, ещё ни разу не попались на глаза ни единому представителю власти.

Чем дальше отходили напарники от разделявшего части города тракта, тем более осязаемой становилась разница районов. Через несколько кварталов на смену покосившимся деревянным развалюхам пришли сначала композитные строения из дерева и кирпича, а затем и вовсе каменные.

Подобным образом менялись и окружающие люди. С каждым шагом одежда встречных становилась более опрятной, светлой и аккуратной. Никто косо на путников уже не смотрел и не пытался проверить наличие саронов в их кошельках. В отличие от того раза, когда Рик со Скоттом срезали путь сквозь тёмную проходную. В углу её стоял человек в старательно подогнанном, довольно добротном кожаном доспехе. Но ему хватило одного взгляда на массивную фигуру Скотта, который небрежно вытащил из небольших ножен на ляжке складной су-тек, чтобы понимающе кивнуть и раствориться в тени. Правда, одновременно с этим, по бокам раздались какие-то шуршаще-стукающие звуки… вероятнее всего, бандюган был не один.

Несмотря на то, что Риндейл был родным городом Скотта, полугодовое его отсутствие сделало своё дело. Столица княжества продолжала строиться и расширяться — перекрёстки и ответвления добавлялись, а проулки исчезали, словно трудолюбивый паук аккуратно — стежок за стежком — плел свою паутину. Неудивительно, что Скотт то и дело останавливался, чтобы почесать тыкву и неуверенно ткнуть пальцем куда-то в сторону: "Туда, точно тебе говорю!". Наконец они с напарником оказались заперты между сходящимися клином домами.

— Ничего не пойму, — нахмурился Скотт, — здесь же был проход!

— Да, да, да… — покивал Рик. — То же самое ты говорил и в предыдущих пяти тупиках… Если бы не твоё желание срезать, мы бы уже давно были на месте. Говорил же я: давай, купим путеводитель! А ты заладил: "Нэ, нэ… увидят знакомые — засмеют…" Ты вообще хоть одного своего знакомого встретил за целый день?

— Молодые люди, — раздался вдруг сзади чей-то сухой и скрипучий голос. Так дерево поскрипывает на ветру в ненастную погоду.

От неожиданности Рик и Скотт буквально подпрыгнули, замысловато и витиевато ругаясь. Позади стоял низкий сгорбившийся человек, с ног до головы закутанный в грязно-серую хламиду.

— Твою мать, старик! — заорал на него Рик. — Так ведь можно и инфаркт схватить! Я уж не говорю о том, что таким образом и заиками становятся!

— Я прошу прощения за столь внезапное появление, — ещё ниже склонился неизвестный. — Так же извиняюсь за всю эту путаницу, которая, в конечном итоге, привела вас ко мне.

Скотт как-то странно икнул.

— Так это вовсе не я путался в улицах?

Капюшон отрицательно колыхнулся.

— Конечно, нет. Я целенаправленно вёл вас сюда. Мне очень важно поговорить с вами…

— Так, — поднял руку Рик, вторую он завёл за спину и нащупал за поясом металлическую пластинку дороса — довольно редкого, в своём роде, оружия. Надавливая на середину пластины большим пальцем и одновременно перемещая его вверх, владелец добивался, чтобы из верхушки рукояти показывалось тонкое, но весьма опасно-острое лезвие. И длина его увеличивалась ровно настолько, насколько далеко продвигался большой палец. Одновременно, пластина уменьшалась в размерах, а нижняя её часть растекалась по пальцам и образовывала гарду кастетного хвата. — Попрошу объяснений. Я нахожусь под эффектом Дара, но не уловил вокруг ничего и отдалённо похожего на него, тем более, хоть каким-то боком направленного на нас. И чего это ради мы тебе понадобились, хотелось бы знать!

— Не стоит сразу хвататься за оружие, — примиряющим голосом попросил незнакомец. — Чувства иногда могут ошибаться… Если ты чего-то не замечаешь, это не значит, что этого нет.

— Хватит философии, — Рик выхватил дорос, который привычно расплылся по ладони, принимая стандартную форму и удлиняя лезвие до размеров стилета.

Следуя его примеру, Скотт вытащил су-тек.

— Где остальные?

— Какие? — либо незнакомец умело притворялся, либо он действительно не понимал вопроса — в его голосе сквозило явное недоумение.

— Зеленые! Ты и без меня отлично знаешь, что Дарующие не могут использовать свой Дар — только передать человеку, полностью его лишённому. Значит вас как минимум двое. Где остальные?

Незнакомец вдруг расхохотался и молниеносно скинул с себя рванину, в которую зябко кутался буквально мгновение назад. У Рика возникло такое ощущение, что время вокруг него застыло как стекло: казалось, протяни руку, и ты сможешь дотронуться то тех капелек, что стекая по стенкам невидимой клепсидры жизни, отсчитывали оставшееся тебе в этом мире время. Исчезли звуки, атрофировались чувства, конечности приобрели неподъёмную каменную тяжесть. Скотт застыл такой же безмолвной статуей: в руках — поднятый, согнутый пополам в форме буквы "Г" су-тек, но сами конечности будто расслаблены. Словно, он хочет бросить оружие, но застывшее время стекловидной массой обволакивает его, не давая ни малейшей возможности пошевелиться. Из всех частей тела живут только распахнутые глаза — распахнутые так широко, что кажется, напарник силится что-то рассмотреть, нечто скрытое, но, тем не менее, как только что сказал неизвестный, существующее…

Перед Риком со Скоттом стояло с гордо поднятой головой существо, которому место было лишь в кошмарных снах сумасшедшего. Две массивные ноги, узкая талия, плавно перетекающая в сплетённую из неимоверного количества щупалец, неестественно выпяченную грудь. Агатово-чёрные тентакли постоянно пульсировали и шевелились, словно скрывая под толщей канатных жгутов точно такое же сердце, как и у всех. По бокам из середины "туловища" вырывались по три длинных щупальца, которые, обвивая друг дружку на манер косы, заканчивались двумя алыми перчатками с пятью пальцами каждая. На тонкой тёмной шее покоилась вполне человеческая голова, с нечеловеческими, однако, чертами. Вся нижняя половина лица незнакомца была затянута широким ремнём. Лоб, щёки и нос были того же непроницаемого цвета, что и его туловище. Глаза… а вот вместо глаз у незнакомца практически у самых надбровных дуг покоились два камня. Небольших, — как раз размером с человеческий глаз — но каких-то нелепых, грязно-серых, будто только что подобранных с земли.