Паломничество на Землю - Роберт Шекли

– Звездолет высадил, – ответила она. Ее безупречный английский был, однако, окрашен каким-то неопределенным акцентом, который Кинкейд нашел очаровательным.

Как она оказалась на острове, Кинкейд не мог себе представить. Не звездолет же ее привез; это, конечно, шутка. Но ведь как-то она же прибыла? Другой лодки Кинкейд не заметил. Проплыть семьдесят миль от Хиоса она вряд ли в силах. Может, ее высадил вертолет? Возможно, но маловероятно. Выглядела она так, словно готова для пикника: ни пятнышка на платье, только что нанесенная косметика. Кинкейд остро ощутил, что после сложных альпинистских упражнений грязен, потен и неопрятен.

– Не хотел бы показаться назойливым, – заметил Кинкейд, – но все-таки не скажете ли, как вам удалось сюда забраться?

– Я уже сказала. Меня высадил звездолет.

– Звездолет?

– Да. Я не человек. Я андарианка. Ночью корабль за мной вернется.

– Ну-у, это серьезно, – промолвил Кинкейд с многозначительной улыбкой. Издалека прибыли?

– О, полагаю, что до нашей планеты Андар несколько сот миллионов миль. Мы, конечно, умеем преодолевать световой барьер.

– Это само собой, – поддакнул Кинкейд. Или у девушки нет чувства меры, или у нее с головой не в порядке. Скорее последнее. История была такая нелепая, что хотелось смеяться. Но девушка была столь неимоверно прекрасна, что Кинкейд понял – если он ее не трахнет, у него случится нервный срыв. Он решил ей подыграть.

– Как тебя зовут? И зачем ты сюда прилетела? – осведомился он.

– Можешь звать меня Алия. Твоя планета – одна из тех, которые андарианки решили обследовать после того, как Великое Исчезновение заставило нас покинуть родину и уйти в космос. Но об Исчезновении мне не позволено говорить.

Да, действительно сумасшедшая; но Кинкейд был так очарован, что решил не обращать внимания.

– Ты, случаем, не из здешних древних богов? – спросил он.

– О нет, я не с Олимпа, – рассмеялась она. – Но .когда мой народ посещал вашу планету много веков назад, они и породили эту легенду.

Кинкейду было наплевать, что эта девушка болтает или откуда она взялась. Он хотел ее. Он еще никогда не занимался любовью с внеземными существами. Первый раз – это всегда серьезно. Такие симпатичные инопланетянки не каждый день встречаются. И кто знает – может, она и в самом деле с другой планеты. Впрочем, это Кинкейду было безразлично.

Кем бы она ни являлась и откуда бы ни пришла, девушка была прекрасна. Желание захлестнуло Кинкейда.

Да и она, кажется, была к нему небезразлична. Кинкейд заметил, как смущенно и лукаво поглядывает на него странная девушка, как отводит взгляд. На ее щеках появился румянец. Пока они болтали, девушка бессознательно приблизилась к нему.

Сейчас или никогда, подумал Кинкейд и ловко заключил девушку в объятия.

Вначале она прижалась к нему, потом отстранилась.

– Ты очень привлекателен, – сказала она. – Я даже удивлена, как ты притягиваешь меня. Но любовь между нами невозможна. Я не твоей расы и не с твоей планеты. Я андарианка.

Опять она за свое.

– Ты хочешь сказать, что в земном смысле ты не женщина? – переспросил Кинкейд.

– Нет, дело не в том. Проблема чисто психологическая. Мы, андарианки, любим всей душой. Для нас акт спаривания означает брак и пожизненную привязанность. Разводов у нас нет. И мы хотим иметь детей.

Кинкейд только усмехнулся. Он уже наслышался подобных фраз от девушек-католичек, за которыми приударял в Шорт-Хиллз, штат Ныо-Джерси. Он знал, как следует поступать в подобной ситуации.

– Я люблю тебя, – сказал он. По крайней мере, на тот момент это была правда.

– Я тоже… неравнодушна к тебе, – призналась Алия. – Но ты и представить себе не можешь, что это значит – любить андарианку.

– Так расскажи, – предложил Кинкейд, обнимая девушку за талию и прижимая к себе.

– Не могу, – ответила она. – Это наша священная тайна. И нам не позволено открывать ее мужчинам. Быть может, тебе стоит покинуть меня, пока еще есть время.

Кинкейд понимал, что совет хороший: что-то жуткое было и в девушке, и в том, как она оказалась на острове. Уйти, конечно, стоило, но Кинкейд не мог. В отношении женщин он был сущим наркоманом, а эта девушка представляла собой квинтэссенцию, предел мечтаний донжуана. Кинкейд не был ни писателем, ни художником, а его археологические потуги не могли завоевать ему уважения. Единственное, что он мог оставить потомкам, – это летопись постельных побед. Так пусть на его надгробии напишут: Кинкейд получал лучшее и брал его там, где находил.

Он поцеловал девушку, и поцелуй их длился и длился и продолжался, пока они оседали на землю в фонтане разлетающейся одежды, сквозь который проглядывала плоть. Испытанный Кинкейдом в завершение экстаз превосходил его способности к описанию. Столь могучее чувство захлестнуло его, что Кинкейд едва ощутил шесть коротких уколов – по три в каждый бок, точно в межреберья.

Только потом, развалившийся на спине, усталый и удовлетворенный, Кинкейд обратил внимание на шесть крохотных дырочек в коже. Повернувшись, он глянул на Алию – обнаженную, немыслимо прекрасную; рыжие волосы сияющим облачком окружали овал лица. В горячке любовной страсти Кинкейд не обратил внимания на довольно необычную деталь. Шесть маленьких выступов – по три на каждой стороне грудной клетки – завершались тонкими клыками-иглами. Кинкейду вспомнилось, что самки некоторых насекомых на Земле во время полового акта откусывают самцу голову. Он все еще не верил, что девушка – инопланетянка, но недоверие его заметно поколебалось. Ему вспомнились другие земные насекомые, те, что имитируют других существ, – кузнечики как сучки, жуки как осы. А не скинет ли эта красавица сейчас свой облик?

– Это было прекрасно, милая, – сказал он, – даже если это будет стоить мне жизни. Алия воззрилась на него.

– О чем ты говоришь? – воскликнула она. – Неужели ты думаешь, что я могу убить тебя? Невозможно! Я андарианка, ты мой супруг до конца наших дней, а живем мы очень долго.

– Тогда что ты со мной сделала? – осведомился Кинкейд.

– Я просто впрыснула тебе детей, – объяснила Алия. – Они будут такие милашки! Надеюсь, они унаследуют твою расцветку.

Кинкейд не сразу понял, что именно ему сообщили.

– Ты уверена, что не отравила меня? – переспросил он. – Чувствую я себя очень странно.

– Это всего лишь гибернационная сыворотка. Я ее впрыснула вместе с детками. А теперь, мой дорогой, ты будешь спать в этой уютной сухой пещерке, а наши дети будут расти в твоих межреберьях. Через год я вернусь, выну их из тебя, перенесу в коконы и отправлю домой, на Андар. Следующая стадия их развития пройдет там.