Особенности брачной ночи или Миллион в швейцарском банке - Антонова Саша

Его губы притронулись к выемке на шее, скользнули к мочке уха и опять приникли в моему рту. Ах, я таяла восковой свечой, я упивалась незнакомыми ощущениями, я жаждала еще и еще. Мои руки оказались на его шее, и я стряхнула старую кепку, которую он носил козырьком назад, и запустила пальцы в длинные завитки волос на затылке. И я погрузилась в пенящие воды сладкого желания.

Мне показалось, что резкий порыв ветра коснулся щеки и качнул тени. Я приоткрыла глаза, и будто сквозь туман проступило странное видение. Мне показалось, что часть стены рядом с мордой кабана опустилась вниз, и в черном проеме застыла белая фигурка, раскинув руки в стороны, подобно распятому Христу. Через миг стена вернулась на место, скрыв призрак. Пламя свечей дернулось, как от сквозняка, и два огонька из пяти погасли. От фитильков поднялись две тонкие струйки дыма.

— Что. Это. Было? — выдохнула я.

— А? — спросил Анри, отрываясь от моей шеи и вынимая руки из-под свитера.

— Что. Это. Было? — силилась я вздохнуть.

— Ольга, что с тобой?

— Там. Было. Оно.

Анри обернулся. Морда кабана пялилась на нас костяными пуговицами.

— Что случилось?

Я глотала ртом воздух и таращила глаза. В голове крутилась фраза: «Белая дама — за блуд наказание». Вот так нас и настигает возмездие. А ведь я готова была отдаться прямо на столе мужчине, с которым встретилась несколько часов назад! Боже мой, я уже расстегивала пуговицы его рубашки и с упоением ощущала его ладони в чашечках лифчика! Я уже намеревалась стянуть свитер через голову и подставить его губам набухшие соски! Ах, как мне хотелось отдаться ему на столе!.. Блуд, форменный блуд… Стыд-то какой! Вот и не верь после этого пророчествам «Умозрительных рассуждений»!

Анри отстранил меня, нехотя подошел к стене и провел ладонью по камням. Старая кладка выглядела монолитом, ни щелочки, ни стыка. Только в одном месте, чуть выше головы, было небольшое углубление, будто каменщик неплотно пригнал два камня.

— Ну, что ты увидела на этот раз? — он смотрел на меня с жалостью и недовольством, так смотрят на детей-врунишек, на двоечников-фантазеров.

Я взяла себя в руки, несколько раз глубоко вздохнула и постаралась произнести как можно более отчетливо:

— «Белая дева — за блуд наказание», — мои зубы непроизвольно щелкнули.

— Понимаю, — он мрачно усмехнулся. — Я тебе неприятен… Ладно, больше не буду, прости.

Я в растерянности похлопала ресницами: он не поверил пророчеству!

— Дева, белая, раскинув руки, вот так, — я показала, как она стояла. — Оливия после смерти. Обручальное кольцо. Надо ей вернуть.

— О, господи, Ольга, ты что, веришь в привидения?

— Э-э-э, — открыла я рот. — Теперь — да. Ты же сам нашел кляксу стеарина в коридоре. Ты же сам сказал, что оно живое… И здесь фигура в белом. Сквозняк… вон — две свечи погасли.

Анри хмыкнул и покачал головой. Впрочем, я уже и сама сомневалась в реальности видения. Без очков, в угаре швейцарской страсти, мне все могло привидеться.

— Ну разве можно быть такой доверчивой?! Весь пол в коридоре заляпан кляксами стеарина. Раз в месяц Гунда водит экскурсантов по замку. Для экзотики они пользуются свечами.

Вот так. Он меня разыграл. А я ему и поверила. Лицо горело от стыда. Пыльная морда кабана нагло скалила клыки и принюхивалась широким пятаком. Я провела пальцами по жесткой щетине, и одна костяная пуговица выпала из глазницы. Кабан окривел. Я наклонилась, чтобы поднять глаз, над головой что-то просвистело и с мягким чмоканьем вонзилось в кабанью щеку.

— Ложись! — гаркнул сыщик и навалился на меня сверху.

Глава 20

Год 2005, все еще ночь

— Ты что, с ума сошел?

Я приподняла голову и потрогала лоб. С правой стороны саднило, до зарождающейся шишки было больно дотронуться.

— Ш-ш-ш…

Анри все еще находился сверху, завитки его волос щекотали щеку. Однако похоти в нем не ощущалось, а скорее, настороженность охотника в засаде. Он чутко прислушивался. И я напрягла слух, но ничего, кроме потрескивания углей в камине, не услышала. В замке было тихо, как на кладбище. Сыщик, наконец, приподнялся и уселся на пол, выпустим меня из плена.

Анри прислонился спиной к стене и с силой потер лицо ладонями. А когда отнял их, мне показалось, что он постарел лет на десять. Глубокие тени залегли в глазницах, у переносицы и от крыльев носа.

С кряхтеньем я подтянула колени и последовала его примеру, уселась на пол и оперлась затылком на камни стены. Задрав голову, я посмотрела на морду кабана. Из его скулы торчала палочка с тремя короткими перышками. Такая же палочка испортила гобелен в рыцарском зале. Ну и как я теперь продам папаше Бонифацию испорченного кабана? Взяли, понимаете ли, моду из арбалета стрелять…

— Ой, — сказала я и прихлопнула рот ладонью.

От копчика к затылку поползли мурашки, а волосы, похоже, встали дыбом. Это что ж такое? Это кто ж тут стреляет из арбалета? Волна ужаса накрыла меня с головой. Сердце остановилось и ухнуло в пятки. Я догадалась: Белый Всадник на белом коне вышел на охоту.

Я представила, как по темным коридорам замка мчится кавалькада прозрачных охотников. Над головами всадников развиваются хвостатые вымпелы, копыта коней бесшумно высекают искры, а рядом летит свора таких же фантомных гончих. Загонщики неслышно трубят в рога, собаки вскидывают узкие морды, с их клыков капает слюна. Охотники натягивают тетиву арбалетов, вкладывают стрелы и прицеливаются. Сейчас они настигнут добычу: набитого опилками кабана… Ой, а если бы я не нагнулась, они бы настигли меня!

— Господи, когда же наступит рассвет?! — взмолилась я. — Анри, давай отсюда уйдем. Я больше не могу… Давай уйдем куда-нибудь…

— Я отведу тебя к Гунде, — он чуть повернул голову, и мне показалось, что у него глаза мертвеца — безжизненные и равнодушные. — Я отведу тебя к Гунде, и ты сможешь уехать на все четыре стороны. Но только скажи: зачем тебе это надо?

— Как зачем? Мне страшно…

— Чем он тебя напугал?

— Как чем? Смертью…

— Он пригрозил убить тебя, если ты не выполнишь задание?

— А? — я не могла взять в толк, чего он от меня добивался. — Ну да… Вот она — смерть… торчит из кабана. А если бы я не нагнулась?..

Меня передернуло. А он придвинулся, схватил за кисти рук и впился в лицо горящими адским огнем глазами.

— Ольга, обещаю, я не выдам тебя полиции, но только скажи мне правду: он шантажировал тебя? У тебя не было выхода?

— Куда?

— Что — куда?

— Куда не было выхода?

Я запуталась окончательно: при чем тут полиция и шантаж?

Он оторопело посмотрел на меня. Похоже, что и у сыщиков бывают трудности с мышлением. Несколько раз глубоко вздохнул и уже спокойным голосом сказал:

— Ольга, замок продан. Я не имею к нему никакого отношения. Скажи, чего он добивается? Зачем весь этот цирк с привидениями?.. Впрочем, вряд ли ты это знаешь… Он просто использует тебя…

Я задумалась, как бы ему так объяснить, что привидения — это временное явление. Надо просто дождаться рассвета. Белый Всадник на белом коне и другие призраки вышли на охоту. У них, наверное, начался охотничий сезон на кабанов. А мы с ним подвернулись под горячую руку. Надо просто дождаться рассвета. Все призраки с рассветом исчезнут.

— Понимаешь, Анри, Белый Всадник вышел на охоту…

— Так, понимаю, у него седые волосы.

— Ну да! — обрадовалась я. — Он возглавляет кавалькаду. По ночам они мчатся по темным коридорам замка. Над их головами развиваются хвостатые вымпелы…

Сыщик не дослушал меня. Он сжал голову ладонями и простонал:

— Прошу тебя, не смейся надо мной… Мне и так плохо…

Я замолчала. Сердце разрывалось от жалости. Я погладила его руку. Он сжал мои пальцы и приложил ладонью к щеке. От проступившей за ночь щетины стало щекотно.

— Ольга, ты хоть понимаешь, во что ты влипла? — он говорил едва слышно, мне приходилось напрягать слух, чтобы уловить слова. — Ольга, он же подставил тебя. Когда он меня убьет, здесь останется полно твоих отпечатков пальцев. Тебя посадят.

— Не бойся, он тебя не убьет.

Мне хотелось прижать его голову к груди и баюкать, как маленького ребенка. Нет, мне хотелось прижать его к груди и почувствовать его губы на сосках. Я покраснела от таких мыслей.

— Мне бы тоже хотелось так думать, — он усмехнулся. — Но скажи, Ольга, как ты с ним связываешься? Я не нашел в твоем лифчике микрофона. Где ты его прячешь?

— Микрофона? Какого микрофона?

Так он искал в лифчике микрофон? Он ласкал мою грудь, а сам прощупывал швы? Он целовал меня, чтобы отвлечь внимание? Он ТАК целовал меня, а сам думал о проводках и антенне? Он считал меня шлюхой с микрофоном?

Так меня еще никто не унижал… Даже Магнус, с его потными, торопливыми руками, с его спущенными подтяжками и громким сопением. Да, он торопился, да, он сопел, как слон, но он не искал в моем нижнем белье микрофонов! Он даже не отвечал на телефонные звонки, когда заваливал на диван. Он мычал от удовольствия и не слышал телефонных звонков. Он любил меня по-своему. И доказал свою любовь посмертным подарком.