Краса гарема - Елена Арсеньева

При мысли о том, что сделал пленник, у Мюрата начинало сводить челюсти от ненависти. И вот теперь выяснилось, что он овладел еще и тайной узлов!

Так вот как ему удалось развязать свои путы в яме! Так вот как он добрался до…

Мюрат злобно мотнул головой, не желая даже думать об этом. Сама мысль о том, что сделал проклятый русский, причиняла муку.

И все из-за глупости этого Абдуллы!

Абдулла был верен Мюрату много лет. Он вырос в этой верности, в сознании того, что он всего лишь пес своего господина. И вот теперь оказалось, что он предал его – пусть не ведая, не желая того, но предал!

…Единственное, что восхищало Мюрата в русских, это их язык. Ни турецкий, ни татарский, ни грузинский, ни французский, ни испанский, ни английский, ни немецкий, которыми в совершенстве владел Мюрат, не ведали таких бездн многозначности одного и того же слова. Абдулла был до самозабвения предан своему обожаемому господину. И этот обожаемый господин оказался предан самозабвенно преданным ему Абдуллой…

Конечно, Мюрат позвал молодого евнуха и заставил Климова повторить рассказ в его присутствии. Абдулла побелел… и сказал, что забавлялся таким образом с пленным от нечего делать: бросал на него веревки, издеваясь, когда тот бессильно бился в них, веселясь, когда тот научился их распутывать. Ведь Абдулла даже представить не мог, что русскому удастся спастись! Он был обречен!

Однако русский спасся. И применил «науку» Абдуллы во вред обожаемому господину!

Верный евнух этого не перенес. Он не убил себя: правоверный – а он был именно правоверным мусульманином, таким и остался, несмотря на то что служил человеку, который не верил ни в бога, ни в черта, – не мог взять на душу такой грех. Он подал нож Мюрату – и уже через мгновение отправился в свое магометанское чистилище по мосту Аль-Серрат, мосту, который тоньше волоса и проложен над бездной…

Надо подумать о новом телохранителе, сказал себе Мюрат. Вернее, о двух новых. Как бы ни был предан Надир хозяину, он его тоже рано или поздно предаст (опять это слово!). Ведь Абдулла его брат… И вскоре, когда Надир придет в себя, перед ним непременно встанет выбор между приемным отцом, каким был для них Мюрат, и родным братом. И он вспомнит, что именно по приказанию этого приемного отца он оказался лишен в жизни столь многого… что именно по приказанию Мюрата он был оскоплен и стал евнухом.

В дверь стукнули. В своей половине дома Мюрат завел строго европейские порядки. Никаких этих многочисленных занавесей, за которыми в любое мгновение может притаиться враг или просто любопытный, который порою опаснее врага. Только шторы на окнах. Только двери, которые при желании можно запереть изнутри.

Он открыл дверь. Это был Керим.

– Господин, Зубейда просила узнать, какой наряд выбрать ей для нынешнего вечера, восточный или европейский.

– Никаких намеков на Восток! – резко проговорил Мюрат. – Я же предупреждал ее, что она будет принимать вместе со мной гостей в качестве моей приятельницы, французской графини де Серен. Какой может быть Восток?! Эта женщина поглупела с тех пор, как…

Он осекся и бросил пристальный взгляд на Керима. Желтое, обрюзгшее, толстощекое лицо оставалось непроницаемым, но в глубине маленьких темных глаз словно бы усмешка промелькнула. Или почудилось?

Вряд ли Керим необыкновенно приметлив, а Жаклин, при всей своей хитрости, глуповата и простодушна, как всякая буржуазка, кем она и является, несмотря на попытки придать себе лоск французской аристократки и восточной гаремницы враз. Наверняка и Керим успел заметить, какие взгляды бросает эта рыжая шлюха на Надира. Что и говорить, у нее безошибочное чутье на мужчин!

Ведь Надир остался мужчиной, хоть и был оскоплен…

Мюрат просто не знал некоторых тонкостей, когда приказал подвергнуть двух осиротевших братьев, спасенных им от русских, обряду кастрации, чтобы сделать из них и евнухов, и янычар – подобно тому как поступали в армии Наполеона. Не читал Мюрат тогда Ювенала! Прочел позднее: «Некоторым женщинам нравятся ласковые, безбородые евнухи, нравятся их нежные поцелуи и то, что нет надобности предохраняться. Но высшего наслаждения достигают они с теми, кого привели к врачу на самой заре юности, когда темные волосы уже пробились, а яички (о долгожданный час!) достигли весом пары фунтов. Тогда хирург или цирюльник срезает их. Ставший евнухом по приказу хозяйки, такой парень заметен издалека в бане, ибо соперничает с Приапом[21] в оснастке». Абдулла был еще совсем мальчиком, а Надир – на год старше. Ювенал словно бы о нем написал. Вышло так, что, повзрослев, стал Надир не мерином, а жеребцом, постоянно готовым к случке. Женщины из гарема Мюрата не знали об этом, для них он был таким же, что и сандал[22] Керим. И только Жаклин случайно проведала о незаурядных способностях молодого евнуха – и с тех пор, ненасытная, просто заболела жаждой овладеть Надиром. Мюрат наблюдал за этим с любопытством. Ведь пока что Жаклин изменяла ему с Надиром только мысленно, а в мыслях своих человек не властен. Мюрата это весьма забавляло и даже возбуждало – он любил разнообразие и пряную остроту чувственных отношений. Не раз мелькала в голове даже идея попробовать предаться сладостным утехам с Жаклин в присутствии и при участии Надира… Единственное, что Мюрата останавливало, это то, что Надир окажется более ловким любовником. Обнаружить перед кастратом свою мужскую слабость было невозможно.

Ну а теперь обстоятельства складывались так, что Надира придется убрать. Конечно, вместе с Жаклин. Она сыграла свою роль в жизни Мюрата. Те документы, которые она когда-то выкрала у своего глупого и доверчивого мужа, служившего в Министерстве иностранных дел, сделали Мюрата влиятельным человеком в дипломатических кругах как минимум трех стран: Франции, Турции и ненавистной России. Как это было? Жаклин похитила бумаги. Сделался страшный скандал, чреватый войной. Супруг-растяпа застрелился. И тогда Мюрат «нашел» пропажу – «нашел», когда главы трех стран уже готовы были выхватить, фигурально выражаясь, шпаги из ножен. Собственно, именно благодаря этой истории Мюрат и сумел занять видный дипломатический пост в России, а главное – ему представилась наконец возможность отомстить Охотникову.

Пусть Жаклин сегодня поиграет в графиню де Серен. Потом она, якобы случайно, останется с Надиром наедине. Конечно, глупая француженка воспользуется этой возможностью, похотливая сучка, мечтающая изменить человеку, которому когда-то клялась в вечной и неизменной любви. И Надир не устоит… ведь горе от гибели брата словно бы развяжет некие незримые путы верности, коими он был связан прежде.