Послушай мое сердце - Бьянка Питцорно

— Отдыхайте, — сказала бабушка Мариучча, провожая их до двери.

«Господи, только бы она не выглянула на лестницу и не увидела чемодан!»

Бабушка остановилась посреди коридора.

— Пожалуйста, если пойдете в кино, выбирайте места с краю, поближе к двери. И если кто-нибудь бросит на пол окурок, затопчите его скорее.

Она панически боялась пожара в зрительном зале.

— И если почуете запах дыма, убегайте первыми, иначе другие зрители вас затопчут. Ах да! И если незнакомый человек предложит вам конфетку, ни за что не берите и зовите служителя.

Элиза бросилась ей на шею и крепко-крепко обняла.

— Пока, бабушка. Прощай!

— Эй! Ты же не в Америку уезжаешь! — засмеялась бабушка Мариучча.

Она-то, бедняжка, не знала, что обнимает внучку в последний раз и что Элиза никогда больше не вернется.

Глава четвертая,

в которой Элиза наконец-то знакомится с Ундиной

К дому семьи Мундула они отправились самой длинной дорогой, избегая всех улиц, где можно было встретить знакомых. Никто не должен был видеть их с чемоданом.

Они еле дошли — чемодан оказался жутко тяжелым. А ведь им еще предстояло преодолеть десять пролетов лестницы!

Между третьим и четвертым этажом Приска внезапно остановилась и сказала:

— Динозавра! Я забыла ее на столе в твоей комнате!

— Придешь за ней завтра.

— Твоя бабушка меня убьет, когда узнает, что я помогла тебе сбежать!

— А ты ей не говори. Скажи, что я вдруг ка-ак побежала, и ты не видела куда.

С каждой ступенькой Элиза нервничала все сильней. Что они скажут Ундине? А вдруг ее нет дома? А есть ли в этом доме чердак, где можно спрятаться?

Приска тоже постепенно теряла уверенность в себе. Она и так всегда стеснялась своей богини, а тут ей еще придется объяснять, просить, даже склонять к преступлению.

Уж кто-кто, а Приска прекрасно знала, что несовершеннолетний ребенок не может уйти жить сам но себе без разрешения родителей. Это противозаконно.

Если их поймают, Ундину могут посадить в тюрьму, а их самих отправят в исправительную колонию, это что-то среднее между самым ужасным детским домом и тюрьмой для дурных мальчишек, которые разбивают уличные фонари и вырезают свое имя на скамейке бритвой.

Когда они поднялись на последний этаж, сердце у нее колотилось так сильно, что она взяла Элизину руку и прижала ее к груди. БУМ-БУМ-БУМ! Рано или поздно она умрет от инфаркта. И все из-за дяди Леопольдо!

Но пути назад не было. Девочки позвонили. Дверь отворилась, и все сразу оказалось гораздо проще, чем они себе представляли.

Увидев девочек, которые тащили чемодан, Ундина и глазом не моргнула.

— Это моя подруга Элиза, — сказала Приска.

— Я знаю. Проходите в гостиную. Жарковато, а? Хотите чего-нибудь попить?

Она принесла три газировки с трубочками.

— Ну, что случилось? Чем я могу вам помочь?

Если они хотят, чтобы она им помогла, лучше сразу вывалить всю правду. Элиза совершенно не стеснялась. Наоборот, ей казалось, что она знает Ундину всю жизнь, как будто они старые друзья. Увидев, что Элиза чувствует себя так свободно, Приска тоже осмелела.

Они рассказали о дяде Леопольдо и о том, как он заменил Элизе умершего отца. Он был ее законный представитель, так было написано в дневнике внизу страницы: подпись родителя или законного представителя (Розальба всегда приписывала там букву «о», так что получалось заоконный, и девочки страшно хохотали, что есть какой-то представитель за окном, а есть за дверью, а есть под кроватью и т. п.).

Потом рассказали, что дядя Леопольдо передумал и больше не хочет быть Элизиным папой, а хочет взять другую девочку. И так как синьорина Мундула не могла в это поверить, они рассказали ей про фотографию, которая неожиданно появилась сегодня утром на самом почетном месте.

Ундина слушала их серьезно и внимательно. Узнав про фотографию, она очень удивилась и попросила описать ее во всех подробностях.

Когда они замолчали, Ундина сказала:

— Элиза, если хочешь жить у меня, добро пожаловать. Можешь оставаться сколько душе угодно. У меня в комнате есть запасная кровать, а со своими родителями я как-нибудь разберусь. Но я хочу тебе кое-что сказать. Не стоит бояться эту девочку… Она не сможет причинить тебе никакого вреда. Она…

— Вы ее знаете? — перебила удивленная Приска.

— Я ее знала, — сказала синьорина Мундула с грустной улыбкой. — Но ее больше нет. Она исчезла много лет назад.

— Она умерла? — с облегчением спросила Элиза.

Ундина кивнула. Затем обняла Элизу:

— Знаешь, она бы тебе понравилась. И ты бы ей понравилась, я в этом уверена.

Приска была в замешательстве. С чего вдруг дядя Леопольдо поставил в своей комнате фотографию девочки, которая умерла много лет назад? Может, это его родственница? Очередная племянница, как Элиза? А синьорина Мундула чего так разволновалась? Она-то тут при чем?

— Я все поняла! — воскликнула она вдруг, гордая своей проницательностью. — Это тайная дочь дяди Казимиро… и ваша!

Она ткнула пальцем в Ундину и продолжала:

— Ваша дочь, которую вы много лет от всех скрывали, умерла. О, как я вам сочувствую! Так вот почему дядя Казимиро в последнее время такой мрачный!

Элиза была потрясена. Тайная кузина? Но почему ей никто ничего не рассказал?

Она тоже посмотрела на Ундину, которая вместо того, чтобы расплакаться и признаться, что ее тайна раскрыта, звонко расхохоталась.

— Ох, Приска, Приска! И как это только пришло тебе в голову? У тебя очень богатая фантазия.

— И ничего не богатая, — обиделась Приска. — В фотороманах Инес…

— Вот именно. В фотороманах, — смеялась Ундина.

— Значит, это неправда? Это не ваша дочь? — спросила Элиза.

— Нет, клянусь тебе. И не дяди Казимиро.

— Но кто же тогда?

— Этого я вам сказать не могу. Пока не могу. Я бы и рада, но это не от меня зависит. Вам придется еще немного подождать. Но главное, Элиза, это то, что ты навсегда останешься любимой племянницей дяди Леопольдо, единственной, кого, как вы говорите, он законно представляет. За это я могу отвечать. Клянусь.

Приска с восхищением наблюдала за своей Ундиной и думала: «Она и вправду необычайная. Как она умудряется так ловко читать мысли дяди Леопольдо, который для нее всего лишь брат ее отвергнутого ухажера?»

Чемодан они спрятали в гараже, а бабушке Мариучче сказали, что смотрели красивый и очень грустный фильм о девочке, которая умерла прямо в день первого причастия.

— Бедное создание! Ну, хотя бы она попала прямиком на небо, — сказала бабушка, которая была очень впечатлительна. — Приска, тебя там ждет твоя черепаха. Больше ее не забывай.

Глава пятая,

в которой таинственная фотография исчезает

На следующее утро во время перемены Элиза и Приска только и говорили об этой бедной умершей девочке. Естественно, они все рассказали Розальбе, которая пыталась помочь им раскрыть тайну, предлагая тысячу гипотез, одна другой чудней.

Розальба накануне ездила со своими братьями в гости к господину Пирасу в его маленький загородный домик и пропустила все: фотографию, побег Элизы из дома, знакомство с Ундиной…

И хотя кроткая Розальба понимала, что девочки не специально так подстроили, чтобы все эти волнующие события выпали ровно на тот день, когда ее не было, она чувствовала себя обиженной. Тогда Элиза сказала:

— Сегодня после обеда приходи делать уроки ко мне. Хоть на фотографию посмотришь… А лучше приходи к нам обедать. Бабушка Мариучча обрадуется.

По дороге из школы они зашли в бар позвонить: синьоре Кардано — спросить разрешения, и бабушке, чтобы она поставила на стол лишний прибор. Потом они двинулись к дому Маффеи и опять заговорили о таинственной девочке.

— Если она умерла, то надо за нее молиться, — сказала Розальба, у которой только что была катехизация.

— А можно принести ей цветы, — добавила Элиза. Теперь ей было стыдно за враждебные чувства, которые она питала к этой бедной умершей девочке.

— Давай пройдем мимо твой бабушки Лукреции и нарвем фрезий, — сказала Розальба. Но тогда бы пришлось делать слишком большой крюк, а они уже и так опаздывали на обед.

Так что они поспешили к дому, но тут заметили, что высокая живая изгородь из боярышника, вдоль которой они шли, вся усыпана цветами. Они остановились и обломали несколько веток, высунувшихся за ограду. Сад за изгородью был усеян ирисами, фрезиями, кустовыми розами, крупными красными пионами. Двери и окна домика были закрыты. Хозяев, видимо, не было дома или они обедали на заднем дворе. На улице не было ни души.

— Подержи-ка мой портфель, — скомандовала Элиза и стала карабкаться на ограду.