Начало династии - Виктория Холт

Нет, на это она не способна: слишком сама полна жизни, слишком чувственна и слишком себялюбива, чтобы жертвовать ради других. Ей нужен Генрих. Она это поняла за несколько недель их знакомства. Ей близка его сильная, чувственная и такая же самолюбивая натура. Ничто ее не могло остановить — ни дочери, ни молодость Генриха, он на одиннадцать лет младше ее, Элинор решила, что новым мужем может стать только Генрих.

И вот, сгорая от нетерпения, она ждала известий. Наконец во двор замка въехали два епископа, сопровождаемые еще двумя особами. Элинор выбежала им навстречу.

— Господа, ваше решение.

— Можно нам войти в замок? — спросил с укоризной епископ Лангре.

— Нет, — крикнула она в нетерпении. — Я не могу ждать. Приказываю вам сейчас же все мне сказать.

Епископ колебался некоторое время, но все же уступил и сказал:

— Совет вынес такое решение: ввиду близкого кровного родства ваш брак с королем объявляется недействительным.

Больше Элинор ничего не надо. Она не могла сдержать радости.

— Прошу вас в замок, друзья. Вас ждет угощение! — воскликнула она.

Свободна! С Людовиком ее больше ничего не связывает! Не надо дольше терпеть его нудного общества, конец мучительной зависимости! Она свободна, чтобы соединиться со своим любимым.

Элинор не хотела и не могла ждать. И как только проводила епископов, тут же приступила к сборам в дорогу. Прежде всего надо известить Генриха, что она едет к нему.

— Скачи как можно быстрее, — сказала она гонцу. — Передай герцогу Норманнскому, что Элинор Аквитанская приветствует его. Передай ему, что она направляется в свой родной город Бордо и там с нетерпением будет ждать его.

Как легко на сердце и как хороша весенняя дорога! Пасха — лучшее время года, и перед глазами простираются тучные земли Юга!

Чем дальше к югу, тем больше людей выходило приветствовать Элинор. Они рады ей. Ходило много слухов о ее беспутном поведении в замужестве с королем Франции, но для южан это — романтичные приключения. Она выглядела великолепно на своем коне, с развевающимися волосами, в платье с длинными рукавами, ниспадающими до пола. Настоящая королева, и она снова с ними. В девичестве она была украшением дома отца. Ей посвящались песни менестрелей, и она сама сочиняла и пела баллады, посвященные любви и настоящим рыцарям. Никто не удивлен, что она пришлась не ко двору на холодном Севере. Она вернулась, и это хорошо.

Когда она проезжала владения графа Блуаского, ей повстречалась группа всадников. Во главе ехал молодой человек приятной наружности.

Приблизившись, он снял шляпу, галантно раскланявшись с ней.

— Вы действительно королева всех королев, — сказал он.

Элинор понравилось такое обращение, и она ответила ему легким поклоном.

— В путешествии из Парижа в Бордо, — продолжал встречный, — вам нужен приличный замок для ночлега. Хотя мой замок Блуа, я знаю, вас недостоин, но он тут близко, и я приглашаю вас. Лучшего приюта здесь не найти. Если вы соблаговолите принять приглашение, сочту за честь быть вашим слугой.

— Мы будем рады, — ответила Элинор, — а вы — Теобальд, граф Шампанский.

— Узнав меня, вы мне оказываете честь.

— Я знала вашего отца.

«Он много мне попортил крови, — подумала она. — Конфликт с ним после замужества Петронеллы привел к сожжению Витри и крестовому походу».

Тот старший Теобальд умер два года назад. Это был один из его сыновей; ничего не скажешь, молод и хорош собой, только слишком самовлюбленный. Они ехали рядом по направлению к замку Блуа, Теобальд был горд собой: ему удалось пригласить в свой замок красавицу Элинор. Она видела его восхищенный взгляд, но это ее совсем не трогало. Она тосковала по одному-единственному человеку, по Генриху, герцогу Норманнскому.

Въехав во двор замка, Теобальд соскочил с коня и приказал подать кубок гостеприимства. Пока несли кубок, он стоял и держал ее коня за уздцы. Взяв кубок, отпил из него сам и преподнес Элинор. При этом их взгляды встретились. Смотрел он дерзко и не мог скрыть чувства предвкушения.

«Глупец!» — думала Элинор. Неужели он предполагает, что она готова кинуться на шею всякому и что достаточно быть просто мужчиной, чтобы получить ее благосклонность? Неужели он думает сравняться с Раймоном Антиохийским, Саладином, а главное — с Генрихом Норманнским? Если так, она проучит наглеца!

— Вы мне оказываете большую честь, — говорил он, помогая ей сойти с коня. — Хочу сказать, что сделаю все возможное, чтобы вы не спешили с отъездом отсюда.

— Ваша милость любезны, — ответила Элинор. — Мы направляемся в мой город Бордо и спешим.

— Но это вам не помешает здесь заночевать.

— В самом деле, и я вам благодарна за гостеприимство.

— Добро пожаловать, я вам обещаю, здесь все к услугам столь прекрасной дамы.

Граф лично проводил Элинор в отведенные для нее покои.

— Это лучшая комната в замке. Здесь я живу. — Увидев ее смущение, добавил: — Я буду по соседству и позабочусь о вашей полной безопасности.

«С этим графом надо быть поосторожнее. Он слишком развязен», — подумала Элинор.

Она сразу догадалась, что на уме у этого хвастунишки. Ему следует преподать хороший урок.

Элинор велела принести в комнату багаж, и служанки переодели ее в бархатное платье с длинными рукавами, отделанное горностаем. Она распустила по плечам свои дивные волосы и в таком великолепии спустилась в общий зал. Теобальд приказал подать на ужин самое лучшее мясо, а музыкантам исполнить гимн в честь посещения замка королевой. Ничто, чем могло быть отмечено памятное событие, не было забыто, все принесли и исполнили. Элинор усадили на самое почетное место. Теобальд сидел рядом, и чем ближе становилась ночь, тем призывнее и развязнее он глядел на нее.

Это немного забавляло Элинор, и она подумала: «Он явно хотел заполучить меня, раз я стала свободна. Раньше мужчины льнули ко мне из-за репутации, теперь станут приставать из-за богатства. Интересно, что больше влечет этого нахала?»

Она решила немного поиграть с Теобальдом. А тот тем временем, обращаясь к Элинор, произнес:

— Сегодня наступил самый счастливый момент для моего замка.

— Будем надеяться, что их у него будет еще немало.

Теобальд оживился. Не значит ли это, что она решила у него остаться?

— Это может случиться, если только вы согласитесь здесь поселиться.

— Зачем, ваша милость, когда у меня есть собственные замки за пределами Блуа?

— Это верно, у вас много прекрасных замков. Но хотел бы, чтобы этот тоже был вашим.