Треск Цепей I: Отражение (СИ) - Тихий Даниил

Каждый из собранных булыжников жрица положила по сторонам света, и на каждом что-то нарисовала, повернув рисунок, прочь от лагеря. Затем, уже вернувшись, быстро протараторила какую-то тарабарщину и хлопнула в ладоши над костром. На секунду, огонь обернулся зелёным светом.

Следующий мой вопрос прозвучал только в моей голове.

— Ис ты записал? Что она сказала?

— Это звучало как — Латус Просидиум. Предлагаю носителю взглянуть на рисунки, они могут являться частью заклинания.

Я подумал о том же, но перед этим обратился к самой Соне, которая уже усаживалась на подстилку.

— Не объяснишь, что ты только что сделала?

— Попросила Енну оберегать наш костёр и отводить глаза тем, кто живёт злыми умыслами. От тварей это не спасёт, но увеличит наши шансы на спокойную ночёвку. — В уголках её глаз собрались морщинки, а губы тронула улыбка. — Всё никак не привыкну что ты издалека, неужели в ваших краях не было служителей восьмерых?

— Были, но не такие как в ваших.

Отделавшись общей фразой я поднялся и вышел с территории временного лагеря, следовало сходить в туалет, а заодно, не вызывая лишних вопросов поглядеть на камни используемые жрицей в заклинании. ИскИн сохранит изображения в памяти биотического блока. Не знаю, насколько они окажутся полезными, но лишними точно не будут.

Вернувшись через пару минут, я обнаружил, что жрица времени не теряет и уже вырубилась. Лукат сидел рядышком, на валуне, и смотрел поверх огня на каменистый склон, чем-то, напоминая статую. Может быть своей широкой, прямой спиной, а может каменным, без капли эмоций лицом.

Я не стал его тревожить, день выдался тяжким, ноги гудели со страшной силой. Требовалось немедленно завалиться спать.

Мне снился странный сон, тяжёлый, удушливый, жаркий. В нём я бежал по бесконечным улицам подгорного города, бежал потому что знал, что где-то там, впереди, происходит убийство. Но добежав, каждый раз оказывалось поздно.

Убитые висели в переулке. То Лукат, то Мар, то Соня, а в конце я обнаружил там самого себя, крюк под рёбрами и кровавая требуха, что тянется до самой земли… подобное зрелище, не способствовало крепкому сну, и я проснулся.

Сел звякнув доспехами, большую часть которых носил не снимая, растёр ладонями лицо и, отстегнув от пояса флягу, глотнул воды. Костёр продолжал гореть, камни превратились в здоровые угли, по которым туда-сюда перебегали языки пламени.

Лукат сидел, прикрыв глаза, его поза ни капли не изменилась. Посох на коленях, на лице пляшут отсветы и тени, ровная спина и… частые бусинки пота на лбу. Перевёл взгляд на Соню и увидел, что она поджала колени к груди и обхватила их руками. Спит в позе зародыша, лоб в каплях пота, лицо бледное и переползла почти к самому костру, будто мёрзнет.

Мне что-то не понравилось во всём увиденном и я, надев лежащие рядом перчатки, водрузил на голову шлем. Встав на ноги, я вытащил меч из ножен, но монах даже не шевельнулся, не говоря уже о том, чтобы раскрыть глаза.

Я тронул его за плечо, но он не проснулся, лишь глаза забегали туда-сюда прикрытые веками. Позвал по имени Соню, достаточно громко, чтобы разбудить обоих, но не добился никакой реакции.

Что-то происходит, и это «что-то» явно нехорошее.

Невнятный шум заставил меня забыть на секунду о впавших в странное состояние товарищах. Я повернулся лицом к склону, медленно обернулся вокруг собственной оси, удерживая меч вертикально, но ничего не увидел. Темнота за пределами освещённого пространства была непроницаемой и не позволяла хоть что-то разглядеть.

В следующую секунду произошло сразу несколько событий. Боль прострелила проклятую печать на моём боку, а ИскИн сигнализировал о нагрузки на нейронную сеть, которая впрочем, тут же пришла в норму.

Чтобы догадаться, что со мной происходит, не нужно быть семи пядей во лбу. Каждый раз, когда рядом присутствует большой объем, так называемой магической силы, будь то толпа восставших мертвецов или облюбованный демоном этаж в башне Бабочки… моя нейросеть тут же взбрыкивает и начинает раздуваться от силы.

Значит ли это, что и сейчас на меня направлен какой-то зловредный фон? Судя по парализованным товарищам — неоспоримо.

Они появились из ночной тьмы беззвучно. Ни криков, не рыка. ИскИн обрабатывал информацию быстрее моего мозга, подсветил зелёный уровень опасности и наметил уровни противников со второго по четвёртый. От первого я отмахнулся заполошно, и с каким-то отстранённым удивлением отметил, как в сторону отлетает четырёхпалая лапа с разрубленной напополам, корявой киркой.

В книге описывающей жизнь имперских егерей таких существ называли — троггер. Полуразумные жители подземелий и заброшенных шахт, сведущие в магии стихий, а конкретно земле.

Кошачьи глаза, длинные уши, четырёхпалые лапы с толстыми корявыми ногтями, с ног до головы в лохмотьях и вооружённые чем придётся, от обломанной кирки, до ржавой лопаты. Уродливые, но удивительные, умирающие в полнейшем молчании существа.

Они полезли на стоянку такой кучей, что мне пришлось отступить в сторону, чтобы не задеть клинком всё ещё парализованного Луката. Я убил троих, тех, что полезли прямо на меня в лоб. Первому отсёк руку с киркой и отбросил ударом ноги в узкую грудную клетку, второго уколол прямо в лицо обломанным наконечником меча, что впрочем, не помешало клинку с хрустом проломить лицо мелкого противника. А третьего пришлось убивать крестовиной, в упор, получив по шлему удар палкой и перехватив меч за лезвие.

Мускулистые, маленькие оборванцы, были удивительно проворны, хоть и неумелы в своей атаке. Я видел, как низкорослая толпа сбила Луката наземь с его валуна и потащила в сторону, Соня же в запарке боя вообще потерялась. На подстилке её не было… утащили?

Один из уродцев приземлился мне на спину и без конца наносил очень быстрые удары куда-то в область трапеции, между шлемом и левым наплечником. Кольчуга успешно сдержала весь объем быстрых тычков, а сам выродок получил от меня удар мечом из крайне неудобного положения (давненько я не рубил самого себя по спине, точнее сказать — никогда) после чего свалился с меня, то ли убитый, то ли раненый.

В меня тыкали корявыми копьями, лупили лопатами и палками. Один бросился в ноги и, обхватив правую, пытался вскрыть моё бедро тесаком, но меня снова спасла кольчуга. А вот сам троггер был не защищён, удар со всего маху сверху вниз навершием меча стал для него фатальным, череп хрустнул и к моим ногам упал ещё один враг.

Схватка получилась скоротечная, но изматывающая. Двигаться в таком темпе, да ещё и с латами на плечах, не каждый спортсмен сдюжит. Не сумев повалить меня на землю, волна молчаливой мелкоты сначала попыталась пробить латы кучей ударов со всех сторон, а затем бросилась в разные стороны со всей возможной прытью. Причём сделали они это настолько синхронно, что смогли меня удивить.

На земле остались всего три трупа, а это значило, прямо во время боя троггеры утащили часть мертвецов куда-то в темноту. Оставаться на месте для меня не было никакого резона, монах и жрица могли быть живы, но надежда на это таяла с каждой минутой. Но и бросаться сломя голову в темноту не было никакого варианта.

Патовая ситуация.

Ещё одно мгновенье спустя, пытаясь отдышаться, я с ещё большим удивлением отметил, что исчезли все подстилки и мешки. Трогги спёрли всё, кроме костра и ближайших трупов! Вот суки!

Не желая упускать врагов, я схватился рукой за один из здоровенных углей в костре и слитным движением изо всех сил швырнул его ниже по склону. Яркая головёшка описала дугу и шлёпнулась наземь, подняв тучу искр и разбившись на части. Но задачу свою выполнила, я увидел в отблеске пламени спины маленьких уродцев в лохмотьях, и стоило им отбежать от лагеря, как они сбились едва ли не в колонну и забирали сейчас куда-то влево. А судя потому, что бежали они в одну сторону, можно было сделать вывод, что где-то в этом направлении вход в их логово.