Здесь, под небом чужим - Дмитрий Долинин

Когда шинели исчезли, князь стал раздавать солдатам «Георгиев». Идет по палате, а за ним свита. На койке лежит бледный солдат, на его животе лед.

– Ты как ранен?

– Значит, иду я, ваше высокопревосходительство, вдруг как меня саданет, прямо в живот! Не помню, как, не помню, что…

Князь кладет ему на грудь «Георгия». А я-то знаю – на этого мужика на косогоре опрокинулась обозная фура. Он конюх, в бою ни разу не был.

Далее получали награды те, которые лежали у прохода. Кто подальше, тем не везло. Но один из дальних сшустрил. Он поправлялся и знал, что на днях его выпишут в часть. Пробрался к проходу и вытянулся перед полковником как был – босиком, в белых грязноватых подштанниках и такой же рубахе. Откозырял.

– Ваше высокопревосходительство! Прикажите выписать меня в строй. Желаю еще послужить царю и отечеству.

– Это пусть доктора решают, когда тебя выписать, – сказал князь и прицепил ему на грудь «Георг и я».

Через полчаса, раздав еще с десяток «Георгиев» и даже не поинтересовавшись моим рентгеновским кабинетом, инспекция отъехала. Наверное, этот визит был устроен исключительно для того, чтобы Принцесса повидалась с братом. Операции в этот день я отменил ради проверяющих и лежал на койке у себя в комнате, тупо листая какую-то медицинскую книжку, знал которую едва ли не наизусть. А на самом деле, беспокойно ждал возвращения Принцессы. Присутствие князя Кирилла тревожило. Наконец, зацокали и умолкли копыта, я выглянул в окно, она стремительно шла по двору, направляясь к крыльцу. Через полчаса в мою дверь постучали. Я отворил и обомлел. Передо мной стояла не женщина по прозвищу Принцесса, а настоящая принцесса в умопомрачительном до полу платье с обнаженными плечами. По почти белой и серебристой ткани вились и переплетались легкого небесного оттенка чуть выступающие листья и цветы каких-то растений, усеянные бисером и прозрачными камешками. Наверное, бриллиантами. Длинные и густые волосы были распущены, и про все это совокупное зрелище: женщину, платье, волосы можно было бы, наверное, сказать одним словом – оно струится.

Я отступил, она вошла.

– Выручайте, Антон Степанович! Сделайте мне прическу. Вот заколки. Вот гребень.

– Но я не умею.

– Учитесь.

Кое-как, ошибаясь, чертыхаясь, потому что дамские волосы – материал непослушный и подвижный, то и дело целуя ее в шею, я устроил на ее голове нечто вроде соломенной крыши, вроде как на деревенской избе. Получилось не очень ровно и симметрично, но, по-моему, прелестно. И она уехала. Ожидался прием у губернатора, а потом еще какие-то непременные визиты. Я не спал всю ночь, она вернулась под утро и зашла ко мне.

– Мы должны немедля повенчаться, – заявила она с порога.

– Вам брат разрешил? Уговорили? А почему такая срочность?

– Пришлось соврать, что мы уже венчаны.

– Что же это значит – пришлось?

– Видите ли, друг мой, на меня предъявляли… некоторые права… Чтоб остановить предъявление… Словом, пришлось…

– Уж не князь ли Кирилл?

– А вы догадливы. Именно что Кирилл.

– Права его законны?

– Это в прошлом, – сказала она и посмотрела мне в глаза. – Да, он был моим любовником. И что? Вы будете теперь меня презирать?

Я обнял ее и долго целовал.

– Мы непременно повенчаемся. В ближайшие дни. А что Дмитрий Павлович? Он слыхал вашу новость?

– Нет. Она предназначалась только Кириллу. Если только он с Дмитрием не поделился.

Я отправил ее спать, а сам стал готовиться к операциям. Три из них более откладывать было невозможно. Гангрена не ждет. А сколько уже времени пропущено! Глотнул немного спирта и взялся за дело. Небольшая доза спиртного после бессонной ночи не мешала. Как говаривал один мой коллега: выпивши, делаю потрясающие операции и говорю на всех языках, кроме иностранных.

Ближе к вечеру мне привезли записку от медицинского генерала. Я должен был немедленно явиться к нему в гостиницу. Явился. Оказалось, что генерал доволен моими трудами, о чем и написал рапорт высшему начальству. Показал он мне черновик своего рапорта. Действительно, о шинелях на гвоздях ни слова, другие упущения не упоминались, а присутствовало множество выспренних фраз в превосходных степенях, в том числе о рентгене, который генерал так и не посетил.

– А теперь, – сказал он, – спуститесь в ресторан, в отдельный кабинет. Там вас ждет Дмитрий Павлович и господа офицеры.

Когда я вошел, офицеры, а было их, как кажется, семь персон, задвигали стульями, начали вставать, приветствуя меня, едва не упираясь головами в низко нависавший потолок. В густом воздухе плыл голубой сигарный дым и веяло масляной краской, наверное, оттого, что на стене кабинета висела свежая большая картина, скопированная с журнального рисунка, изображавшего подвиг казака Козьмы Крючкова. Было похоже, что ее спешно изготовили к прибытию высоких гостей.

Во главе стола неторопливо поднимался Дмитрий Павлович. С колен его соседа, пожилого капитана с висячими седыми усами, соскальзывала одна из моих сестер милосердия, молоденькая, недавно прибывшая к нам девушка из простолюдинок. Вот это натиск, подумал я. Только вот чей – барышни или капитана? Лицо ее заливалось краской, глаза метались по столешнице. Кажется, встретиться здесь со мной она не ожидала. Другой сосед Дмитрия Павловича, князь Кирилл, поднимаясь, зыркнул на меня с нескрываемой злобностью, отвел взгляд и более на меня не глядел. Я приготовился к неприятностям.

– Смирно, господа офицеры, – скомандовал Дмитрий Павлович.

Барышня исчезла за офицерскими спинами, вроде бы растворившись в сигарном дыму. А я все гадал, знает ли Дмитрий Павлович о нашем мнимом венчании с Принцессой. Но тут он начал речь (воспроизвожу по памяти).

– В тяжелой борьбе с вероломным врагом, сильным числом и богатым разными средствами, мы истекаем кровью, теряя лучших сыновей матушки России. Но без решительной победы Россия не сможет обеспечить себе самостоятельной жизни и права пользоваться своим трудом для приумножения своих богатств. Без победы мир невозможен! В грядущую победу свои силы вкладывают все сословия, все русские люди. Одно из самых важных поприщ на этой войне – поприще военного врача. Только благодаря его самоотверженным трудам множество наших воинов вновь возвращается в строй или сохраняет свои драгоценные пораненные жизни для грядущего мирного и счастливого существования.

Говорил он в сдержанной, лишенной всякой торжественности, скучливой манере, уставив неподвижный тусклый взор куда-то в пространство. Остановился, вздохнул и обратился прямо ко мне.

– Уважаемый господин полковник! Вы здесь представляете славное сословие русских военных медиков. Вы самоотверженно трудитесь на ниве излечения наших раненых воинов и совершаете чудеса. Вы служили в полевом лазарете, не раз бывали под огнем противника и не дрогнули. По поручению Его Величества Императора Российской Империи Николая Александровича награждаю вас Знаком ордена Святого Георгия третьей степени, несмотря на то, что по орденскому уставу подобные награды вручаются только за заслуги в сражениях. Но ваши сражения с болезнями и ранами, быть может, не менее трудны, чем битвы на поле брани. Подойдите!

Я приблизился и он надел на меня орденский знак на шейной ленте.

– Благодарю за службу! Поздравляю. Теперь вы становитесь потомственным дворянином!

И он трижды меня расцеловал. Внутри у меня все пело: в мгновение ока сословное расстояние до Принцессы изрядно сократилось.

Тяжелый граненый зеленый стакан наполнили водкой, я погрузил в него своего новенького «Георгия» и был вынужден выпить до дна. И тут же стал быстро хмелеть. Утомительный и голодный операционный день не прошел даром. Дальнейшее помню обрывками. В какой-то момент исчез Дмитрий Павлович, видимо, ушел к себе, табачный дым все густел и стоял неподвижной серой мутью, напитки не иссякали и лились, все оставшиеся говорили громко и враз…

…служба солдата – ответственная служба, более ответственная, чем работа врача (юный подпоручик)…

…чепуха! (это я)…

…солдат должен быть наместником Бога, чтобы решать, кому жить, кому умирать… А наш Иван-дурак мужик-то слабоумный… раздрочили ненависть… готов он только налево-направо убивать… грабить… а нужно всего-то отнять у врага пядь земли или же прогнать его со своей…

…фендрик, не умничайте (это сказал, кажется, седоусый капитан)…

…дешевле же, чем убивать, не нужно на говно тратить патроны… пусть будет ученый солдат, наемная армия…

…вот уж приват-доцент нашелся… где вы ученых-то солдат возьмете?

…а вот если это самое, яйца то есть, пулей повредит, так что, доктор? Пришить сможете? (какой-то доселе молчавший офицер)…

…смотря каков характер повреждений. Бывает, что и смогу…

…господа, хватит теорий… за нашего императора Николая Александровича, за матушку-Россию, за славного генерала Брусилова!