Период распада - Александр Афанасьев

После блистательного разгрома Черноморского флота России шестнадцатой объединенной эскадрой проблемы в этом регионе у НАТО не закончились — они только начались. Крайне циничную и жесткую позицию в этом вопросе заняла Турция, фактически в одиночку пожавшая плоды от столь резкого и недальновидного шага американской администрации. Преследуя свои выгоды и контролируя проливы, она, как страна, их контролирующая, пропустила в Черное море суда объединенной эскадры и сделала вид, что ничего не происходит, когда над ее территорией пронеслась стая самолетов с авианосцев, расположенных в Персидском заливе и Средиземном море. Однако Турция не дала ни одного корабля, ни боевого, ни вспомогательного, для нападения на Россию — хотя по тоннажу и качеству флота превосходила все другие причерноморские державы, вместе взятые, за исключением России. Когда же дело было сделано, Турция заявила решительный протест против действий сил НАТО и потребовала немедленно вывести суда оперативного соединения из акватории Черного моря. Турция в последнее время вообще вызывала все больше и больше вопросов своим крайне циничным, не учитывающим интересы других партнеров поведением, причем после государственного переворота все стало только хуже. Турция решительно отказывалась участвовать каким бы то ни было образом в любых новых миротворческих операциях НАТО и даже вывела те контингенты, которые были у нее в Афганистане и Сомали. Тем не менее американские аналитики отмечали крайне возросшую активность турецкой разведки в различных регионах мира, резкий всплеск национализма в самой Турции, а также приготовления, которые при известной доле фантазии (или проницательности) можно было бы назвать мобилизационными. Не раз и не два получалось так, что, проливая кровь и тратя чудовищные материальные ресурсы, Америка и малые страны, ее поддерживающие, ничего не получали взамен, а только расчищали поле для Турции. Так было в Ираке, так теперь, судя по всему, получалось и в Крыму. Опасность была в том, что Турция — в отличие от слабеющего и стареющего все больше Китая — имела значительно лучшую демографическую структуру населения, имела имперские традиции и историю, имела тайные организации, пронизывающие все турецкое общество и ставящее своей целью возрождение огромной империи. Уникальным было и то, что Турция могла вести диалог одновременно на двух площадках: как член пока еще сохраняющегося НАТО и кандидат на вступление в Евросоюз — с цивилизованными странами, и как государство исламское — с исламистами, в том числе радикальными. Даже зверское уничтожение правящей исламистской верхушки не слишком-то поколебало связи Турции с исламскими радикалами — те уже давно объявили Эрдогана мунафиком и приговорили его к смерти. Получалось, что турецкие генералы, сами того не желая, лишь выполнили волю радикальных исламистов востока, прежде всего радикальных суннитских группировок и суфиев — тайных, заговорщических обществ. Обстановка в самой Турции балансировала на опасной грани — но пока пришедшим к власти генералам удавалось выплескивать агрессию турецких радикальных исламистов вовне страны. Так, значительную долю ответственности за крайне тяжелую оперативную обстановку в Крыму, за резкое обострение обстановки в зоне Ферганской долины, дестабилизацию Узбекистана, Кыргызстана, севера Казахстана, за тяжелую обстановку в зоне русского и грузинского Кавказа несли именно радикально настроенные турки, то ли бежавшие из страны от преследований хунты, то ли выехавшие организованно, имея целью ведение подрывной деятельности на территории соседних государств. Дошло до того, что в зоне Средней Азии туркам проигрывал даже огромный Китай, не рискующий активно вмешиваться в этом регионе из-за опасений за собственные населенные мусульманами области. Регион мог взорваться в любой момент, пожар мог вспыхнуть сразу в нескольких точках — и на данный момент единственной страной, кто реально получал от этого выгоду, была Турция.

Аслан Атлади.

Лев прыгнул. И никто не мог сказать, где он решит приземлиться.

Вынужденная вывести свои боевые корабли из Черного моря по настоятельному требованию Турции, Америка сделала это, оставив на берегу контингенты своих войск, а в качестве прикрытия, используя невеликие флоты Болгарии и Румынии. Но почти сразу же выявились проблемы — американские силы, попав в самую гущу жестокой войны всех со всеми, несли значительные потери и не могли даже надежно взять под контроль те города, в которых они высадились. Когда получилось, что потери группировки в Крыму стабильно превышают потери в Афганистане, — стало понятно, что с этим надо что-то делать.

Решение нашлось почти сразу — Соединенные Штаты Америки в области военной теории и практики все-таки были лидирующей страной в мире, и это лидерство пока никто оспорить не мог. Решением стало размещение американских контингентов не на суше, где они подвергались постоянным жестоким и ничем не спровоцированным нападениям, а на море, за пределами двенадцатимильной зоны[45]. Лучше всего для этого подходили бы специально оборудованные для этой цели десантные вертолетоносцы, оборудованные для размещения десанта и высадочных средств как морских, так и воздушных. Американские войска могли бы находиться на них в безопасности, с них же запускать беспилотные аппараты для мониторинга обстановки, а при необходимости — высаживаться на сушу, наносить удары — и снова уходить на корабли, прежде чем повстанцы очухаются и начнут ответные действия. На вертолетоносцах можно было разместить и контейнеры с ракетами вертикального старта для дистанционного уничтожения выявленных целей.

Праздник опять сорвала Турция. Руководствуясь той самой злополучной конвенцией Монтрё, она заявила, что проход через проливы боевых десантных судов такого тоннажа и размещение на них боевых летательных аппаратов является нарушением конвенции, и Турция не может позволить подобных действий. Это американцев остановило. Но ненадолго.

Ответом США стала гениальная комбинация на грани фола. Со времен Второй мировой, американцы имеют интерес во флоте, способном осуществлять трансокеанские перевозки военного имущества. Согласно американской военной доктрине, американцы обязаны в любое время иметь достаточное количество пригодных для таких целей кораблей, под американским флагом и с американскими экипажами. Часть из них в мирное время выполняют функции торговых судов, и только при наступлении особого периода[46] они фрахтуются для своих нужд Министерством обороны. В настоящее время таких судов было более пятидесяти штук, и часть из них находились в частных руках, будучи построенными частными владельцами, но на государственные дотации.

Вот частная судовладельческая компания, юридический адрес которой по странному стечению обстоятельств находился в Норфолке, штат Виргиния[47], предоставила румынскому правительству в длительный фрахт четыре таких судна. Еще одна американская компания — на сей раз вертолетостроительная, «Сикорский», — предоставила Румынии в длительный и в довольно выгодный лизинг несколько вертолетов «Сикорский-92» польского производства[48], опять-таки по странному стечению обстоятельств боевых, в уникальной конфигурации. Ударный, с автоматической пушкой калибра 20 миллиметров французского производства[49], да еще в «морском» исполнении, с коррозионно-устойчивыми деталями, складывающимися лопастями ротора и хвостовой балкой, чтобы можно было хранить их на кораблях. У Румынии не было ни одного корабля, способного нести вертолеты такого класса, и не было специалистов, чтобы обслуживать эти вертолеты — но все же в лизинг она их взяла. Загадка разрешилась тогда, когда четыре зафрахтованных на длительный срок американских торговых, но приспособленных для перевозок военных грузов судна в строгом соответствии с конвенцией Монтрё прошли проливами, везя в своих объемистых трюмах все, что нужно для поддержания боеготовности экспедиционного корпуса. Потом, встав вокруг Крымского полуострова, эти корабли в одно мгновение стали офшорными базами экспедиционных сил морской пехоты, а размеры и конфигурация их верхних палуб были таковы, что на них мог базироваться один вертолет «Сикорский-92» в «боевом» положении и еще один — в транспортном, со сложенными лопастями и балкой хвостового ротора. Около каждого корабля было сделано что-то типа сходен и к ним были пришвартованы несколько скоростных ударных катеров разного класса, вплоть до знаменитой в определенных кругах «Марки-5» и вооруженных крупнокалиберными пулеметами тяжелых и средних скоростных лодок RHIB. Большая часть морских пехотинцев была из Крыма эвакуирована, а их место заняли двадцать четвертый экспедиционный отряд морской пехоты, разделенный на сто восьмидесятую и сто восемьдесят первую оперативную группы, шестая группа боевых пловцов NAVSРEWAR DEVGRU, вотчина знаменитого Дика Марчинко, отряды Naval Special Warfare Rigid Inflatable Boat (NSW RIB) и Special Operations Craft Riverine (SOCR), действующие на скоростных катерах и лодках, наносящих внезапные удары и так же быстро возвращающихся на морские базы. Здесь собрался весь цвет американского морского спецназа — и с того момента, как они приступили к действиям, количество потерь снизилось на порядок, а эффективность действий значительно возросла. Впрочем, без потерь все равно не обходилось, потому что местность в Крыму сложная, много пещер, лесистых местностей, где местные чувствуют себя как дома, а вот чужакам там приходится несладко. Осталось в живых и немало катранов — боевых пловцов Черноморского флота, в том числе и тех, кто были подготовлен еще в давние, советские времена, когда готовили так готовили. Оставались в живых и ветераны Старокрымской бригады спецназа ГРУ — тоже не из тех, с кем легко справиться. Но к пятнадцатому году можно было сказать, что в обстановке наметился перелом в пользу объединенных сил. Такая концентрация спецназа и проводимые ими дерзкие, эффективные рейды могли бы и закончить войну — если бы не румыны. Румынский контингент разложился окончательно, ситуация не улучшалась, а ухудшалась, румыны торговали оружием, спиртным, сигаретами, рабами и вообще делали что угодно — кроме того, что должны были делать. Беда была в том, что других солдат не было, а если бы и были — то румыны никогда бы не согласились на присутствие на земле, которую они уже считали своей, частью «Великой Румынии» вооруженных сил третьих государств, пусть даже и союзников.