Конвой для ведьмы - Леока Хабарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стражи запихнули Вейлинн в клетку, словно дикого зверя. Ей предстояло простоять три часа кряду. Со связанными руками и…
Кай чуть не взвыл, когда увидел, что эти нелюди сотворили с его женой. Они нацепили на неё намордник. Жуткий железный намордник, чтобы она не могла вымолвить ни единого слова в своё оправдание…
Однако в зелёном взгляде не было страха. Только холод и пустота…
Кайден хотел броситься к супруге, как только её ввели, но здравый смысл взял верх над острым сердечным порывом. Добиться разрешения присутствовать на слушании оказалось не на много легче, чем протолкнуть борова в иголочное ушко. Рыжий Вей уговаривал отца два дня и две ночи, а тот, в свою очередь, ходатайствовал в Священный совет. Прошение сопровождалось щедрыми дарами и личным поручительством губернатора. В итоге, вожделенное разрешение было подписано, но Кай хорошо понимал, что удалить его могут за малейший пустяк. Поэтому пришлось врасти задом в лавку, стиснуть зубы, сжать кулаки и ловить отрешённый взгляд своей женщины.
Она видела его. О, да. Она определённо его видела. Вне всякого сомнения. Показалось даже, будто на миг изумрудные глаза потеплели, но суровый кардинал начал заседание, и ведьма снова стала смотреть так, словно всё, что происходит вокруг, волнует её не больше, чем метель за окном.
Вейлинн сильно исхудала. Похоже, всю неделю её держали на хлебе и воде и, возможно, совсем перестали кормить, когда нацепили намордник. От этой мысли внутри что-то оборвалось, и Кай нервно сглотнул. Он впился взглядом в жену, надеясь, что она посмотрит на него, но ведьма созерцала пустоту…
"Это я виноват, — подумал Кай, сжимая кулаки до хруста в суставах. — Во всём виноват один только я".
Если бы он не упирался, как баран, и снял проклятущий ошейник, им не пришлось бы задерживаться в Харивме. Они давным-давно могли рвануть куда-нибудь к западным границам, или за Туманное море. Или даже вернуться в заброшенную хижину в Дикой чаще…
И никто никогда не нашёл бы их там. А теперь…
"Ты не должен винить себя… — сказала Вейлинн в тот день, когда Петер Маланисор, губернатор и первый патриций Харивмы, сделал им щедрое предложение. — Не должен винить себя в том, что меня…".
Она так и не закончила фразу: в опочивальню бесцеремонно вломился рыжий Вей, и ведьма проснулась. Но…
Неужели она говорила о том, что происходит сейчас? Предвидела? Или…
— Первым свидетелем приглашается Лавидий Корвудский, вдадетель Корвуда и верный вассал лордов Зелёного Простора, — прогремел голос кардинала Флавия, и в зале суда стало тихо, как в церкви во время мессы.
Все взоры устремились на помост, куда взошёл упомянутый Лавидий. При виде несостоявшегося тестя Кайден стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки.
Подлец. Он устроил всё это представление вовсе не ради Айли, а только за тем, чтобы Простор не уплыл из его цепких рук!
Лавидий, облачённый в скромный дорожный сюртук, взошёл на помост и встал за кафедру. Служка поднёс к нему Библию в чёрно-золотом переплёте. Обложку украшало массивное распятие из освящённого серебра.
— Клянётесь ли вы говорить правду пред лицом Господа и верного слуги его — Священного совета? — Кардинал вскинул руку, и рубиновый перстень на костлявом пальце блеснул кроваво-красным.
— Клянусь, — отозвался Лавидий, приложив ладонь к Библии.
— Что ж, начнём, — кивнул кардинал и указал на Вейлинн. — Вам знакома эта женщина?
— Знакома, ваше святейшество, — выпалил Лавидий. — Много бед причинила она жителям Зелёного Простора… и моей семье в том числе.
— В чём именно вы обвиняете её?
— В том, что при помощи злого чародейства она околдовала наречённого моей дочери, — старый стервец выразительно уставился на Кайдена. Его примеру последовали все собравшиеся. Кай напрягся. Только бы не покраснеть! — Она влюбила его в себя и увела прямиком из-под венца: до свадьбы оставались считанные дни. Моя дочь едва не наложила на себя руки!
Зал ахнул. Кайден дёрнулся.
"Это неправда!" — чуть не выпалил он, но перехватил угрюмый взор губернатора и прикусил язык.
Кричать нет смысла. Куда разумнее чётко, спокойно и без лишних эмоций выложить факт за фактом, когда его самого вызовут на помост и дадут слово. Клятва на Библии станет для многих здесь решающим аргументом. Именно под такой нерушимой клятвой лучше всего поведать истинную правду об их с Айли безграничной любви друг к другу.
Чуть руки на себя не наложила. Как же! Да она, узнав об отмене свадьбы, устроила бы пир на весь мир! Три дня о зари до зари гуляла бы!
Хотя… быть может… Айли так отчаянно скорбела по Леоту? Убивалась, плакала… А Лавидий подумал, что…
Чёрт!
Не исключено, что так оно и есть…
— Вы утверждаете, что она приворожила жениха вашей дочери? — уточнил один из членов Священного совета. Белоснежный парик его резко контрастировал с чёрной, как непроглядная ночь, мантией. — Но зачем ей это понадобилось?
— Мой зять — капитан замковой стражи, — молвил Лавидий Корвудский. — Только он способен снять с шеи богомерзкой ведьмы заговоренный ошейник без дозволения Священного совета.
— Однако ошейник на месте, — заметил самый старый из судей. — Похоже, сила приворота так и не сработала?
— Не будем делать поспешных выводов, коллега, — оборвал его тощий сотоварищ с длинным носом и глазами навыкате. — Каждый знает, что даже самое сильное чародейство — ничто супротив истинной любви.
В зале заохали и закивали. Кай почувствовал, как кровь закипает в жилах.
— Суд вызывает следующего свидетеля! — прогремел кардинал Флавий, и стражи ввели в зал невысокого плечистого человека. Лысина нового свидетеля блестела от пота.
Едва завидев его, Кай захрипел: крик застрял в глотке, как рыбья кость. Удары собственного сердца оглушили, а перед глазами заплясали алые точки.
— Назовите себя, — потребовал кардинал.
— Моё имя — Айван, — сказал Айван и поймал взгляд Кайдена. — Я — один из шестерых конвоиров, что провожали ведьму на суд, ваша милость.
— Подтверждаете ли вы, что она приворожила вашего командира при помощи злого чародейства?
— Да, — твёрдо заявил Айван, и Кай едва не схватился за сердце. — Подтверждаю.
ГЛАВА 39. Суд продолжается
Здоровенная лапища старого воина распласталась на чёрно-золотой обложке, почти полностью скрыв серебряное распятие.
— Клянусь, — пробасил Айван.
Кайдену сделалось плохо. Он с трудом соображал, в ушах звенело, а язык присох к нёбу.
Айван жив…
Жив и даёт показания… против него! Точнее… против
