Миллион для гения - Олег Ёлшин

– Да, уж! – проворчал Петров, – знаешь, сколько я потратил на костюм для этой чертовой тусовки? Больше, чем на свой фильм! Вот так! А иначе нельзя, иначе ты не в фокусе.

– Зачем, вообще, пошел туда? – засмеялся Леонидов.

– Как зачем? Там собираются все. Там решаются вопросы. Пора выводить фильм в СВЕТ! Ну, сам понимаешь.

– Ну и как, нашел контакты? – спросил Леонидов. Петров что-то говорил, невнятно рассказывал о каких-то людях, светских львах, о пантерах и кошках, о родственниках и внучатых племянниках, вдруг горячо воскликнул:

– Да пошли они! Ничего, прорвемся! Все будет нормально. Главное фильм, а он готов – дело за малым. Буду ходить по киностудиям и каналам, буду проталкивать. Только, зря покупал эту тряпку. Знаешь, сколько стоит один такой костюм от какого-то… Медильяне? – возмущенно воскликнул он, назвав его стоимость, – теперь висит в шкафу. Занимает целую вешалку, целый шкаф. Видите ли, рядом с ним никто висеть не должен. Один он такой! – и Петров выругался. И тут Леонидов вспомнил о таком же костюме-негодяе-нарциссе, который уже почти год занимал место в его шкафу. Этот мерзавец выкинул оттуда все его любимые куртки и теперь одиноко пылился на вешалке.

Они поговорили еще немного, и Леонидов повесил трубку – язык не повернулся спросить у друга взаймы. Да и не было у него этих денег. Потом набрал номер еще одного старого друга – приятеля, с которым часто общался во времена, когда занимался бизнесом. Как хорошо иметь много друзей, – подумал он.

– Привет, старик, как дела, как бизнес? – с радостью отозвался тот. Он не коверкал слова «бизнес», с уважением относился к этому понятию. Наверное, поэтому имел в свои годы приличное состояние, виллу на Кипре, шикарную машину и такую же молодую жену… уже третью. Они поговорили, вспоминая молодые годы, старые давние времена. (Когда-то они вместе прошли через бедность, голодное студенчество, а денег хватало лишь на чашечку кофе и пачку сигарет).

– Извини, старик, нет! – четко произнес тот в ответ на просьбу, узнав о его делах. – И не проси, денег в долг не даю, – подумав немного, добавил: – Тем более, друзьям.

– Почему? – вырвалось у Леонидова. Он знал, что его просьба не обременительна для него, и поэтому был удивлен. – Почему именно друзья попали в такую немилость? – засмеялся он. Но его старый друг серьезно продолжил:

– Потому что главное, что есть у людей, это дружба, – ответил тот. – Мы меняем бизнес, продаем и покупаем дома, квартиры, яхты, меняем жен, любовниц. Но единственное, что остается на всю жизнь – старые друзья. Это и есть самое ценное!

– Поэтому ты не даешь в долг друзьям? – не понял он.

– Совершенно верно, – ответил тот. – Деньги портят дружбу, отравляют жизнь, любовь, даже отношение к нам наших детей. Ты никогда не задумывался, почему я, имея массу старых друзей и приятелей, всегда делал свое дело сам? Потому что не хотел портить отношения с близкими людьми. Такова жизнь, старик. Стоит дать тебе денег взаймы, мы вступим в особого рода отношения! Нам это нужно? Нам это совсем не нужно. Да будь они прокляты эти деньги, которые лишат меня друга. Плевать я на них хотел! Самое ничтожное, что есть на свете – это деньги, и не стоит ими ломать нормальные отношения. Так что, не проси. Не хочу, чтобы ты зависел от меня. Не хочу косо на тебя смотреть, когда ты мне их не вернешь. Главное дружба! Мы же одна компания! Ближе нас по жизни никого и не осталось! А ты говоришь деньги. Да, пропади они пропадом! Нет, старик, не проси. Я хочу сохранить то настоящее, что было между нами и есть. Это я тебе как настоящий друг говорю! Проси чего хочешь, ради тебя последнюю рубашку сниму, но денег не дам. Ну, ты сам понимаешь, – устало закончил он.

– Да-да, понимаю, – ответил Леонидов. Они дружески попрощались, и он повесил трубку. Потом сидел за столом и смотрел куда-то вдаль не в силах сфокусировать взгляд и сосредоточиться. Думал, что сошел с ума. Он ничего НЕ ПОНЯЛ!

Потом вынул из кармана последнюю мелочь и, разложив ее на столе, пересчитал. Когда в последний раз он делал это, сколько лет назад? Не помнил! Сидел так, долго смотрел на эти монетки, потом на горы книг, подпиравших потолок, и снова на них. И почему-то улыбался, получая странное удовольствие. Когда еще такое случится? Это нужно запомнить! Всегда, когда съезжаешь на санках с горы и попадаешь в самый низ, оборачиваешься и обязательно смотришь туда, откуда только что съехал. Смотришь, ощущая точку низшего падения. И только потом, оттолкнувшись от нее, снова взбираешься на гору или ищешь новую высоту.

День начался для него холодным зимним утром. Он рано вышел на улицу и теперь озирался по сторонам. Он не знал, что будет делать, куда пойдет, а в руках был пакет, в котором лежали его книги, много книг. Он достал их с высоких пыльных этажей, и теперь вместе с ними готов был совершить этот маршрут. Только пока не знал, куда. Люди проходили мимо, торопясь по своим делам, спешили на работу, собирая пробки на дорогах, очереди на остановках к маршруткам и автобусам, а он стоял и наблюдал.

– Черт возьми, ну неужели он не может продать несколько книг и заработать несчастные деньги? Вот люди, они рядом, просто подойди и предложи им свое детище, свой товар! И не нужны никакие издательства, книготорговые компании, посредники, магазины. Ты придумал их, это было нелегко, но ты писал их этим людям, и сейчас они рядом, они перед тобой! Сделай шаг – ты заслужил! Это же так просто! – уговаривал он себя.

Потом сел в какой-то автобус, доехал до метро, спустился в подземку. По вагону шел калека, неся в руках пакет. Он невнятно тянул жалобные слова о какой-то операции, о том, что не хватает денег на лечение. Люди доставали мелочь и протягивали ему. Калека вышел из вагона. Леонидов зачем-то проследовал за ним и увидел, как тот, отойдя пару шагов от дверей, лихо перебегая сквозь толпу людей энергично расталкивая их руками, заскочил в следующий вагон, согнувшись, достал пакет и уже трогательно произносил заученный текст. А пассажиры снова доставали мелочь…

Так проехал несколько остановок, все не решаясь к кому-нибудь подойти. Потом его вынесло массой народа на перрон, потащило, поволокло по длинному залу, и он, не сопротивляясь, поплыл в этой плотной утренней толчее. Он был рад находиться рядом с людьми, он привыкал к ним, все еще не решаясь с кем-то заговорить. Да и не до него сейчас было этим людям. Ноги привели в просторный зал пригородных касс. Очереди людей за билетами, очереди электричек за людьми. Очереди, очереди. Серые спины, не проснувшиеся лица. Но было как-то тепло в этой толпе. Эти люди серой массой согревали друг друга, не давали замерзнуть, не давали сбиться с утреннего пути, и были рядом друг с другом. У высокой стены вокзала топталась, переминаясь с ноги на ногу, старушка. Она держала в руках пучки укропа, зелени, выращенной в домашнем парничке. Стояла и продавала, озираясь по сторонам. Рядом находился рынок, но туда ей путь был заказан – оно и понятно, откуда у нее столько денег, чтобы заплатить за место. Там торговали люди, которые даже не представляли, как выращивается этот укроп, впрочем, как и все остальное. Поэтому она стояла здесь, переминаясь с ноги на ногу и, озираясь по сторонам, боясь, что ее прогонят. А пока не прогнали – продавала. Наконец он увидел вокзал, тот словно, приглашал его войти и по железной колее отправиться в неведомое путешествие. И только стук колес по рельсам…

– Электричка? Почему бы и нет, – подумал он. Наконец оказался в вагоне. Люди расселись, поезд двинулся с места. И тут началось! Из тамбура появлялись мужчины и женщины, парни и девушки, молодые и старые с мешками и рюкзаками. Они заходили по одному, энергично предлагая свой товар: расписания поездов и мини-массажеры, диски с кинофильмами и журналы, мороженое и бутерброды, ножницы и расчески. Какой-то мужчина, сев на маленький табурет и вынув из футляра гармонь, заиграл. Закончив свое вагонное произведение, с пакетом прошелся по вагону, получив за свое искусство пригоршню монет. И тогда Леонидов понял, что попал в место, которое искал. А еще подумал, что все это ему что-то напоминает. Что-то очень знакомое, подобное он уже видел раньше, только не помнил, где, и было это давно. Как только гармонист перешел в тамбур, из дверей показался следующий продавец, потом еще один и еще. Они шли в строгой очередности, по какой-то договоренности, не мешая друг другу и не пересекаясь. Делали свое дело хорошо, уверенно продавая маленькие вещи, и тогда Леонидов тоже перешел в тамбур. Теперь он стоял среди коробейников, следя за ними, а они один за другим продолжали заходить в вагон…

– Что это ему напоминает? – снова подумал он. – Очень знакомое. Он точно где-то уже видел это…

– Не тормози, – неожиданно услышал он чей-то голос.

– Не понял! – удивился Леонидов.

– Ты идешь или как? – спросил паренек с дюжиной варежек и перчаток в небольшой сумке. Те торчали, ожидая, когда же их продадут. Вернее, ждали людей, которых они согреют, поэтому им было некогда.