Миллион для гения - Олег Ёлшин

– Это же гениальный пиар! – вдруг закричал журналист. – Как Сальвадор Дали! Тот ездил по Парижу на козе, а над Нью-Йорком летал на самолете, разбрасывая рекламные листовки. Это ГЕНИЙ пиара, не трогайте его! Он достоин миллионов! Миллиардов!

А толпа людей, еще недавних его слушателей, теперь забыв о дурацкой музыке, повторяла эти слова: – Миллиард… Миллиард… Миллиард, – и с интересом смотрела на математика-сумасшедшего-скрипача, которого сейчас поведут в обезьянник, а оттуда он выйдет миллиардером! Теперь это было модным.

Несколько дней Леонидов не выходил из дома. Сразу же после того, как он нашел работу, устроил себе отпуск. Да и не на что ему было добираться туда. Денег не осталось даже на проезд. В кармане было пусто, в холодильнике жалкие остатки продуктов, а в соседней комнате уставшая от такой жизни жена. Но какое-то смутное предчувствие подсказывало, что все решится само собой. Нет, он не пойдет к издателю и не понесет ему свои рукописи, не вернется в «бизнес». Хотя всего пару лет назад, он зарабатывал за один день столько, что можно было не на метро, а на самолете слетать в другую страну, заказать в ресторане шикарный ужин, съесть его, и, вернувшись, не заглядывать в пустой холодильник. А сейчас не было денег даже на метро или на электричку. Только вспоминал глаза паренька, который, забыв про свое пиво, читал его книгу.

– Может, плюнуть на все? – и посмотрел на гору книг, подпиравших потолок, – он не будет за деньги продавать свое умение писать, не превратит это дело в фабрику, как сегодня делают многие, почти все. Вернется в бизнес… И представил себе, как на долгие-долгие годы снова ляжет на дно, не задумываясь ни о чем, будет смотреть только себе под ноги. Нет, все должно решиться само собой! Он чувствовал это.

Галя, вернувшись из магазина, принесла много продуктов.

– Заняла? – спросил он.

– Можно сказать и так, – ответила она.

Он не понял, глядя на нее выжидающе.

– У тебя заняла, Леонидов, – поройся в карманах своей одежды – это же Клондайк! У тебя миллион курток, и в каждой из них куча денег. На черный день сбережения делал?

Он действительно любил куртки – не костюмы, не галстуки, а именно куртки, которых у него было множество, а кошельков не любил, поэтому деньги рассовывал по карманам.

– Это я только в одном шкафу посмотрела. Поищи в другом.

Он неуверенно подошел к шкафу и открыл дверцу. Сняв с вешалки две старые куртки, начал из карманов доставать… деньги. Действительно, в те времена он не признавал мелочь и пользовался только купюрами крупного достоинства – их теперь и доставал. Тысячи и тысячи! Когда-то он из дому не выходил без двадцати-тридцати тысяч в кармане. А теперь… Галя посмотрела на него, и он прочитал ее взгляд. Взгляд в прошлое, когда они ни в чем не нуждались.

– Может, вернуться? Спокойно облокотиться на благополучие, не думать ни о чем? Сможет ли? Почему бы и нет? Только больше ничего не напишет. Но, почему? Неужели невозможно совмещать такие вещи! Это все книга! Та самая – последняя! Она не дает ему покоя, не дает жить! Нет, пока не допишет ее, все будет так, как есть. И снова вспомнил глаза паренька в вагоне.

Он взял пятьсот рублей на оплату «точки», сотню на проезд и много своих книг. Остальное отдал Гале (на какое-то время хватит), – он почему-то был уверен, что сегодня повезет. Билет в один конец. Так даже интереснее!

Быстро добрался до вокзала (места своей работы). Заметив старушку у высокой стены, зачем-то купил у нее пучок укропа, потом в кассе билет и вот уже электричка и знакомые лица коробейников. Они продолжали уверенно ходить по вагонам, продавая свой товар, упорно и привычно работая, люди зарабатывали свои нехитрые деньги. Он встал в тамбуре, не решаясь войти в вагон. Стоял так и смотрел. Театр! Новая роль! Что мешает? Посмотрел на пакет с книгами. С каким удовольствием он прошел бы по вагону и просто подарил их людям. – Идиот! – подумал он, вспомнив взгляд Гали, пустой холодильник и жалкие остатки денег.

– Привет, – окликнул его знакомый парнишка, которому он подарил книги. Леонидов поздоровался, с волнением посмотрев на молодого человека. Это был первый его читатель. (Галя и Петров не считаются. Они были близкими людьми. Они субъективны. А этот!) Парень, уставившись на него, смотрел как-то странно… и молчал, а Леонидов не решался спросить.

– Так это, оказывается, ты написал? Писатель!

– Ну, я! – ответил Леонидов.

– Знаешь, – продолжил тот, потом поправился, – знаете. А вы мне должны кучу денег!

– Не понял, – удивился Леонидов.

– Ты… Вы говорили, что книжка понравится? Ну, я только детективы читаю, а это…

– Что? – переспросил Леонидов.

– Короче, я прочитал вашу книжку.

– Ну?

– Что, ну? Читал долго. Книжка длинная. Проехал свою остановку, въехал в чужую зону, добрался до конечной. Сидел как дурак и читал. Потом вошли контролеры и развели меня на тысячу рублей! Вот так!

– Ну, извини, – засмеялся Леонидов.

– Понимаешь, – в запале продолжил тот, – я читаю только детективы, фэнтези, короче, попсу всякую, а тут… Я никогда раньше не проезжал своей остановки.

– Хочешь, чтобы я отдал тебе эту тысячу? – спросил Леонидов.

– Дело не в этом, я хотел спросить… А нет еще таких же книг? Ну,… те я уже прочитал. Нет чего-нибудь ещё? Я бы заплатил. Только не сейчас – с получки отдам обязательно.

Леонидов с удивлением посмотрел на парня. Тот не шутил, говорил серьезно. Он не думал, что так можно выражать свое признание.

– Пишу одну, – ответил он. – Скоро закончу, дам почитать, других пока нет.

– Жалко, – ответил парень, – да ты не заморачивайся про штраф – это я так, в шутку. Классно! Чтобы отшибало мозги – такое бывает только с девчонкой или за бутылкой, а тут… Совсем по-другому. Короче, пиши, писатель. Будет готово, дашь почитать, договорились?

– А ты пока деньги на следующий штраф готовь, – засмеялся Леонидов.

Парень ушел, а он стоял в тамбуре, смотрел в окно и думал. Яркий лучик солнца ворвался в эту крошечную железную клетку, осветив его задумчивое лицо, пакет с книгами и людей, которые с мешками и рюкзаками проходили мимо. Этому солнцу со своей высоты было интересно смотреть на человека, который вел себя по-другому, иначе, нежели остальные, прочие в этом вагоне, в поезде, в этом городе, в жизни этой. А Леонидов все стоял и смотрел в окно. Мимо пролетали деревья, дорожные столбы, полустанки, люди, стоящие на платформах, городки и поселки, и только солнце было постоянно, оно висело на призрачной высоте и никуда не исчезало, светило и согревало, а время тоже замерло и не торопилось.

– Летаем, – подумал Леонидов, глядя в окно. – Вот почему – «Летаем»! Иначе и не назовешь.

– Ты куда пропал? – очнулся он, услышав знакомый голос. Рядом стоял хозяин поезда…, пяти поездов, и дышал легким утренним перегаром.

– А, это ты? – с сожалением оторвался он от своих мыслей. Потом полез в карман за деньгами – платой за «точку».

– Прогуливаешь? – спросил тот и засмеялся. – Я тебя несколько дней искал, думал, что соскочил с моих поездов.

– Держи, – Леонидов вынул пятьсот рублей, протянув ему, – как договаривались.

– Не совсем так, – ответил человек, глядя на деньги, – условия изменились.

– Но, у меня больше нет, мы договорились, какого черта? – возмутился Леонидов.

– Ты меня не понял, – сказал тот, тоже достав из кармана пятьсот рублей, которые протянул Леонидову.

– Не понял?

– Почему не сказал, что книги твои? – строго спросил хозяин поездов.

– А что говорить? – ответил он.

– Короче, возвращаю деньги, – сказал это и добавил: – Будешь работать бесплатно, считай, что ты мой гость.

– Да? Ну, спасибо, – удивившись, протянул Леонидов, – а зачем деньгами? Вернул бы книги и все.

– Книги не верну, – ответил парень, – книги я взял себе. Купил у тебя. Четыре штуки, а пятую продал. Так что, держи, – и сунул деньги. Леонидов стоял ошарашенный. Он не знал, что сказать. А хозяин поездов, (пяти поездов!), достав из сумки одну из его книг, произнес: – Оставь мне это…, типа…, ну, как это называется, – и протянул ручку.

– Автограф? – подсказал Леонидов.

– Ну, типа того.

Леонидов покраснел, черкнул на титульной странице и вернул книгу назад.

– А больше почитать нечего? – спросил тот.

– Пока нет. Пишу, – ответил Леонидов.

– Ну, допишешь, дай почитать, – сказал тот, пожав на прощанье руку, собираясь уйти. – Расписание не потеряй, летаем строго по этому времени. Давай, писатель! Бывай! Пиши! Рад был познакомиться.

И он исчез в глубине вагона. А Леонидов долго стоял, рассматривая купюру, которая сверкала в свете яркого солнца. Когда-то он зарабатывал пачки таких денег, а тут стоял, и не мог оторвать взгляда от этой бумажки.

– Таких денег? – подумал он, – нет, таких он не зарабатывал никогда. За его книги это был первый гонорар.