Игра на изумруд - Владимир Кузьмин

– Ну да. Только бы вспомнить еще, что я об этом хотел сказать. Да! В газетах же об этом убийстве писали, только про изумруд не говорилось. Так вот, Тихонравов понял, что убийство совершил карлик – уж буду его для краткости так пока называть, – больше просто некому, и заподозрил, что тот мог и изумруд украсть. Улучил момент, обыскал вещи, а то и проще того, подсмотрел… В общем, вор у вора украл! Но карлик-то злобный, и надо было его злобу куда-то от себя отвести. А тут Лариса под руку попадается!

– То есть вы хотите сказать, что Тихонравов, украв изумруд у карлика, обманул его, исхитрившись повернуть дело таким образом, будто эту кражу совершила Лариса!

– Вот-вот!

– Слишком уж за уши притянуто. Хотя… Тогда действительно все становится понятным. Даже то, что Тихонравов исчез. Не найдя камень у Ларисы, карлик наверняка пришел в бешенство. Зная его нрав, наш милый «месье Птижан» предпочел куда-то скрыться. И как их теперь искать? Если они прячутся по разным углам… Друг от друга и от полиции. Да, вот еще проблема: как нам все сообщить полиции? Дмитрий Сергеевич в отъезде, а сейчас и господин полицмейстер куда-то срочно уехал. К Янкелю мне по-прежнему идти не хочется. Помните, каким взглядом он на нас посмотрел тогда, когда мы с Михаилом вас «допрашивали»?

– Получается, что кроме Михаила больше идти не к кому.

– Вот. Но надо еще придумать, откуда мы узнали про карлика, если не упоминать Ларису и Сергея. Ладно, для начала надо позвонить Михаилу Аполинарьевичу и договориться о встрече, а там станем дальше думать. Идем звонить?

– Секунду, Даша. Я все порываюсь вернуть вам те французские газеты, что вы мне давали, да забываю. Пока помню, надо вернуть. И потом мне там несколько слов попалось, которых в словаре нет, – подскажете?

Он достал газету и стал ее разворачивать, чтобы открыть нужную статью.

– Ну вот, не могу найти, вроде на этой странице было. Или в другой газете…

Вдруг его взгляд привлекла какая-то заметка, он прочел несколько строк, кажется, начал читать их сначала, но остановился и протянул газетные листы мне.

– Невероятно! И все это мы могли прочесть еще в тот самый день, когда услышали об убийстве! Читайте вот эту корреспонденцию, – показал он место в газете. – Если не трудно, то вслух.

– «Криминальная хроника». «Гном привел комиссара в ярость», – прочла я название рубрики и заголовок. – «Мы не раз сообщали читателям о проделках неуловимого вора, получившего с легкой руки одного нашего читателя прозвище Гном. Напомним суть этих сообщений. Более года назад в Лионе одна за другой стали происходить кражи ценного имущества из квартир и особняков добропорядочных граждан. Полиции удалось установить лишь то, что проникновения в запертые помещения всегда осуществлялись через оконные форточки. При этом для преступника не было никакой разницы – первый это этаж или пятый. Из этого полиция заключила, что преступник мал ростом, очень легок, прекрасно натренирован и бесстрашен. Еще тогда ваш покорный слуга позволил себе посоветовать полиции отнести к несомненным качествам преступника еще одно – его неуловимость, а наш читатель в своем письме дал ему кличку Гном.

Даже новейшие методики дактилоскопии, примененные полицией, смогли стать лишь подтверждением и так уже очевидного факта, что все эти наглые кражи совершены одним лицом.

И вот вчера было совершено еще одно преступление. Гном, забравшись в очередную квартиру, застал в ней хозяйку. Та, очевидно, пыталась звать на помощь, и была злодейски убита: нож рассек ей горло, едва не отделив голову от тела.

Комиссар Дидье сделал для прессы заявление, в котором сказал, что если до этого момента он относился к Гному как к обычному воришке, то теперь Гном, совершив жестокое убийство, вызвал у комиссара гнев и ярость, которые в самом скором времени обрушатся на голову преступника.

Все подробности читайте в следующем выпуске».

Я свернула газету, чтобы посмотреть на ее первую полосу. Она была выпущена в Лионе в октябре прошлого года, за пару недель до гибели месье Гранжака, имевшего основным местом своего жительства именно этот французский город, и примерно за месяц до печальных для Сергея событий в Тобольске. Гном вполне мог быть знаком со скупщиком краденого, вполне мог сбежать от преследования полиции в Россию, в Сибирь, на край света. И по срокам все сходилось.

– Вы правы, мы могли все это прочитать и раньше. Но это нам мало что дало бы. Зато сейчас есть несомненная польза. Мы можем сослаться на эту газету как на наш источник информации, и тогда не надо будет упоминать Ларису с Сергеем. Мы прочли газету, сопоставили с известными нам фактами и сделали собственные выводы. А уж полиция пускай решает, насколько они правдоподобны и нужно ли на них полагаться. Давайте звонить Михаилу Аполинарьевичу.

Михаил оказался на месте, но предложил встретиться не сегодня, а завтра утром.

– Ну вот, опять я буду в гимназии и обо всем узнаю только из вашего рассказа!

– Если вам не нравятся мои рассказы…

– Нравятся, вы очень хорошо рассказываете. Но иногда хочется быть и непосредственным участником событий.

– А знаете что, Петя? Пожалуй, вам придется стать завтра непосредственным участником событий. Но не утром, а во второй половине дня. Вы не помните, есть завтра в цирке представление?

– Помню. Завтра нет.

– Замечательно. Ну а ваши знаменитые тулупчик и картуз еще на месте?

– Конечно. Премьера у нас только на следующей неделе, а до этого времени их никто не заберет.

– Тогда слушайте, что у меня за мысль родилась. Может, это хоть немножко поможет нам в розыске месье Птижана и его гномика.

26

Не так давно из-за подготовки к суду дела о кухтеринских алмазах мне приходилось бывать в полицейском управлении едва не ежедневно. Меня уже знали все служащие и завсегдатаи, раскланивались со мной, спрашивали о здоровье. Дежурные давно перестали спрашивать, кто такая, зачем да к кому. Не скажу, что мне нравилось здесь бывать: уж с очень неприятными личностями приходилось сталкиваться в коридорах и кабинетах. Людей несимпатичных хватало и среди полицейских чинов, и я нередко вспоминала о словах господина полицмейстера, что ему повезло, раз на это дело приехал следователем Дмитрий Сергеевич. Мне повезло еще больше: полицмейстер для всех этих неприятных господ из полиции был начальником, и хамить ему они никогда не стали бы, мне же походя доставалось и ругань услышать, и резкие слова в свой адрес. Так что я была искренне рада, что моим делом занимался именно Дмитрий Сергеевич или его помощники, которых он выбрал под стать себе.

Но на этот раз Дмитрий Сергеевич отсутствовал и из всех людей, с кем я не боялась встречаться, был только его помощник Михаил Аполинарьевич. У нас с Михаилом, видимо, по причине не слишком значительной разницы в возрасте, сложились вполне дружеские отношения. Он был оставлен в Томске, чтобы на месте решать вопросы, связанные с тем делом, что расследовал Дмитрий Сергеевич где-то в другом городе, но его все равно привлекали и к работе по другим делам: об убийстве монахини и иным, о которых я ничего не знала. Так что занят он был чрезвычайно, и я постаралась прийти к точно назначенному сроку.

Едва я переступила порог, стало очевидным, что здесь, в полиции, случилось нечто из рук вон выходящее. Первым делом, громыхая сапогами, вниз по лестнице скатился дородного вида полицейский в мундире урядника.

– Так точно? Не выходил? – свирепо заорал он на дежурного.

– Точно не выходил, – с покорностью судьбе в голосе ответил тот.

– Ох, смотри у меня. Сидит здесь ни уха, ни рыла!

И умчался вверх, откуда через секунду послышался его голос:

– Точно не выходил, ваше благородие! Да там Матвеев нонче сидит, у него и мышь не проскочит.

Услышав последние слова, дежурный, видимо, и бывший тем самым Матвеевым, облегченно вздохнул. Но все равно вид у него был настолько удрученный, что я не рискнула ни о чем спрашивать. Матвеев махнул мне рукой: мол, проходите барышня, видите – не до вас. Я стала подниматься во второй этаж, и меня едва не сбили с ног двое городовых, хлопнувших внизу входной дверью и устремившихся в неизвестном направлении.

Народу в коридоре оказалось не так и много, как можно было предположить по издаваемому ими шуму. Но суета царила несусветная.

– Дарья Владимировна, уж простите, но вам обождать придется, – вместо приветствия сообщил мне Михаил. – У нас тут неприятное происшествие.

Я понимающе кивнула и хотела примоститься на стоящем у стены табурете, но помощник следователя остановил меня.

– Вы пройдите в этот кабинет, там сейчас никого нет и относительно спокойно. Я же постараюсь побыстрее освободиться.

Предложенная мне комната ничем не отличалась от прочих кабинетов этого учреждения: рабочий стол, пара стульев, шкафы да диван. Старый и сильно продавленный. Я собралась все же присесть именно на диван и почитать, раз уж выдался досуг, прихваченную с собой копеечную книжку-тетрадку с новым рассказом про Ника Картера[28], но диван оказался занят. На нем спал, повернувшись лицом к спинке, неизвестный мне человек. Одет он был не в мундир, а в цивильные брюки и сюртук. Но не это меня смутило, а то, что кто-то умудряется спать при таком шуме.