Агония - Оксана Николаевна Сергеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Реня, пошли в отпуск. — Вадим потянулся к валявшемуся поодаль шерстяному свитеру тонкой вязки и натянул его на себя, видимо, продрогнув от зябкого ветерка.
— Я уже была в отпуске.
— Как ты могла сходить в отпуск без меня?
— У меня еще неделька есть. Надо ее догулять.
— С понедельника, значит, догуливаем отпуск. Криске позвоним, пусть за тебя заявление накарябает.
— А кто такая Криска? — полюбопытничала Света.
— Это его новая подруга. Милейшая и умная женщина… — поерничала Регина, и Светка расхохоталась.
— Реня, ну не мог же я сказать, что она красивая, потому что красивая у меня только ты. А комплимент отвесить надо было. Я же исключительно в корыстных целях. Пятница. Чего умирать в четырех стенах.
— Ладно, не оправдывайся, понятно же — где бабы, там и Шамрай.
— Нет, Регин, не так, — посмеялся Кирилл. — Где Шамрай, там и бабы.
— А то разница есть! — воскликнула Регина.
— Есть. Огромная. С Вадькой хорошо ходить на бл*дки.
— Вот спасибо, Киря, успокоил!
— Я тебе, Ушаков, сейчас устрою бл*дки, — совершенно серьезно пригрозила Света.
— Сестра, не кипятись. Он шутит. Мы давно уже перестали грешить и ведем праведный образ жизни. А Киря у тебя вообще святой.
Внезапная мелодия сотового, оповестившая о новом сообщении, прозвучала незнакомо, словно из параллельной реальности. Регина глянула в телефон, прочитала сообщение и тут же удалила его — очередная гнусь от Владика.
— Кто пишет? — спросил Вадим.
— Рассылка рекламная, — поморщилась Чарушина.
— Поэтому ты от каждого звонка вздрагиваешь? Рассылка рекламная задолбала? Дай телефон. Я возьму? Или секреты есть какие-нибудь? — потянулся за телефоном медленно, не сводя с Чарушиной глаз и будто ожидая, что она запретит ему лезть в телефон.
— Нет у меня от тебя никаких секретов. — Облизнула вмиг пересохшие губы и подумала, что Рейман совсем не идиот. Он добивался, чего хотел, даже без личного присутствия. Ссорил их, вызывал напряжение и непонимание. Он прекрасно знал, что Вадиму она ничего не скажет, поэтому и действовал так самонадеянно.
— Открой сообщение.
— Это Владик написал, — призналась она. — Я стерла.
— Что написал?
— А как ты думаешь? Написал, что я пожалею, что ушла от него, что с тобой буду несчастлива.
— Что ты ему ответила?
— Ничего. Почему я должна ему что-то отвечать?
Вадим больше ничего не сказал. Ни плохого, ни хорошего. Ни слова. Не отругал ее, что сразу не сообщила. Не спросил, писал ли Влад до этого. Он вернул ей телефон и, слегка лениво облокотившись на руку, посмотрел на горящий костер. Однако его внешнее спокойствие не могло обмануть, Регина знала, что внутри у него разгорается такой же костер из злости и ярости.
— Пойдем поговорим, — тронула его за руку, но он, как не слышал, перебрасываясь с Ушаковым шутками. — Вадим, давай отойдем и поговорим.
Ей не нравилось его молчание, и непринужденность, которую он внешне демонстрировал. Нужна была реакция. Любая. Недовольство, досада. Хоть ревность! Только бы знать, что он намерен делать.
— Вадь… — толкнула его, будто хотела встряхнуть.
Он сжал ее руку и рассмеялся:
— Чего руки такие холодные?
Руки у нее похолодели, оттого что неспокойно стало на душе. Смеялся Вадим, а в глазах веселья не было. Затуманились они совсем другими чувствами. И сидел он не расслабленно, как раньше. Праздной лени в нем не чувствовалось. Она толкала его, а он как каменный.
— Пойдем, — решительно сказала Чарушина и поднялась с пледа.
Выйдя за освещенный костром круг, Регина с непривычки утонула в темноте и повела руками, стараясь ни на что не напороться. Понадобилось некоторое время, чтобы глаза привыкли. Когда различила белесые кусты и деревья, пошла ближе к речке и остановилась около изогнутой ивы, которая, стелясь по берегу, спускалась кроной прямо в воду.
Знала, что Шамрай все равно придет за ней, даже если поначалу проявит упрямство. Конечно, он будет недоволен ее поведением, но зато разговор состоится. Наверное, пришло время поговорить о том, чего они никогда не касались, избегая оба.
— Давай, Киса, ты умеешь говорить красиво, расскажи мне… — легко, будто полушутя, сказал он, подходя к ней. — Может, я чего-то в этой жизни не понимаю. Разговор будет долгим, да?
— Все от тебя зависит.
— Если бы все зависело от меня, его бы вообще не было.
Сейчас не самое удобное время разговаривать о Реймане, но завтра может быть уже поздно. Регина пыталась собраться с мыслями, но удавалось с трудом. Алкоголь расслабил ее. Весь организм был охвачен теплом и сладкой негой, такое состояние подходит для занятий любовью, а не для обсуждения острых тем.
Захваченная ночной тишиной и растерянностью Регина все стояла и молчала. То бессмысленно пинала прошлогоднюю палую листву, то поглядывала на дрожащий блеск воды в реке.
— Я внимательно тебя слушаю и даже не перебиваю, — поддел Шамрай, всем видом показывая, что готов выслушать, но без особого восторга.
— Я не хочу, чтобы ты сцепился с ним. Не нужно этого, — наконец, через время сказала она, начав болезненный разговор.
— У нас с тобой очевидно разные взгляды на то, что нужно и не нужно.
— Он именно этого и хочет.
— Я его предупреждал.
— Тебе Данилки мало?
Данила перестал общаться с Вадимом после той встречи в кафе. Решил поддержать уязвленное самолюбие Реймана, показательно отвернувшись от Шамрая. Регина подозревала, что так поступил не он один. Слухи о них уже поползли. Сплетни — одна красочнее другой. Судя по ним, Регина стала встречаться с Вадимом не после расставания с Владиком, а во время их отношений. Разумеется, она, как последняя шлюха, спала сразу с двумя, бегая от одного к другому и обманывая бедного Владика. И разумеется, это он расстался с ней, узнав об ее измене.
— Бог с ним, с Данилкой. Не хочет он больше со мной водку пить, ну и ладно. Пройдет время, и он пожалеет о своем поступке. Слава богу, друзей у меня много, и большая часть вообще не знает, кто такой Рейман, — вздохнул Вадим и прислонился к дереву.
— Дай слово, что не полезешь к нему, — попросила Чарушина. Знала, что если Вадим даст ей слово, то обязательно его сдержит.
Он в ответ только рассмеялся и качнул головой.
— Пообещай, — настаивала она.
— Ничего я тебе обещать не буду.
— Вадим, пожалуйста. Ради меня.
— Не прокатит, — взгляд в темноте не различался, но в тоне почувствовался холодок, — не надо манипулировать моими чувствами. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, но не надо этим манипулировать.
Она готова была расплакаться от бессилия. Не знала, как еще его убедить не
