Скорость освобождения: киберкультура на рубеже веков - Марк Дери

Полайн пожимает плечами: «Являюсь ли я фанатом нацизма или чего-то в этом роде? Скорее нет, хотя меня обвиняют в этом, потому что я не отрекаюсь от него. Я просто не думаю об этом так примитивно. Эти наклонности заложены в каждом из нас. Исследование этих чувств, поиски ответа на вопрос, почему они вообще появляются в людях, кажутся мне гораздо более реальной реакцией. Шоу SRL позволяют людям играть с идеями любым образом. Реальный комментарий — вот, что ты можешь из всего этого вынести. Я не верю в то, что можно лишить человека способности самому принимать решения. По мне, делать открытые политические заявления — это, по сути своей, диктовать людям, как и что им следует думать, то есть фашизм в чистом виде.

Любая деятельность, перетряхивающая мир, прогрессивна. Моя работа, как работа всякого радикала,— отстаивать свой взгляд на то, каким все должно быть. И я хочу увеличить мою способность плодить идеи при помощи устройств вне меня. Цель SRL показать, что можно найти применение техники и вне мейнстрима».

SRL прекрасно понимает, что хайтечная эрудиция может быть использована для целей, о которых даже не мечтали в правительственных «мозговых центрах» или корпоративных лабораториях, и поэтому снова и снова созывает под свои знамена всех технарей-неформалов и «воинов дороги» — подпольных умельцев-железячников, которые используют найденный на помойке хлам с совершенно непрактичными и зачастую подрывными целями. «Многие из тех, кто приходит сюда работать, чувствуют, что не имеют морального права использовать [свои умения] предсказуемым, культурно санкционированным образом,— говорит Полайн. — У нас они видят, как в их руках рождаются странные, непредсказуемые вещи, вырастающие почти органическим образом в монстров, которые всегда существовали в их сознании, но никогда не вырывались на свободу». SRL воспользовалась не только «хардом», выброшенным на свалку компьютерной промышленностью, но также и ее «софтом» — «мозговым трестом», состоящим, по словам Полайна, из «недовольных военных и технарей (…) Livermore Labs, Hewlett-Packard и Bell Northen».{311}

Инженер-электрик Грег Лей, спроектировавший и построивший аналоговую схему для машин лаборатории,— типичный «рекрут» SRL. Он и Джефф Бейнбридж, эксперт в области физики высоких энергий, вместе разработали генератор молний, из которого вылетали отличные десятифутовые молнии. «Генератор производит такой яркий, белый свет, что на него даже в темных сварочных очках больно смотреть,— восторгается Полайн,— а взрыв, как настоящий гром. Во время нашего представления в Ориллаке (Франция) в 1992 году, он спалил компьютер, к которому был подключен».

Мысль о том, что банда отмороженных техно-радикалов владеет ноу-хау и необходимыми средствами для того, чтобы подобно Зевсу-Громовержцу метать молнии, не дает покоя тем, кто предпочел бы, чтобы такие знания оставались в ведении властей. «Производство электроэнергии — такого за артистами прежде не водилось,— говорит Полайн. — Такие ненужные устройства могут быть использованы для создания нового языка, на котором будет обсуждаться правящая система, чем, собственно, и занимается весь киберпанк.

Люди разочарованы. Вы можете смотреть на систему власти, которую представляют полиция или политики, и говорить: «Я хочу убить этих людей», но если вы действительно хотите повлиять на природу их власти, лучшее, что можно сделать, это поднять их на смех. Меня всегда ободряли люди, которые проворачивали такое. Я думал: «Что ж, оказывается, вполне реально напасть на сильных мира сего, можно ранить их довольно сильно». Я верю в политическую силу символического акта».

Чико Мак-Мертри: по направлению к экологической робототехнике

Сваленные в кучу на просторной мансарде в двух шагах от мастерской Полайна, роботы Чико Макмертри напоминают беглецов из цирка Александра Колдера[79]. Они также напоминают огромных, долговязых персонажей кукольного театра 1960-х Bread and Puppet или гротескные творения Жана Тэнгли[80].

Полностью соответствуя своему имени «Акробат», пучеглазый робот с трубами вместо конечностей, кувыркается с изяществом слона. «Рогатые Скелеты» — хронические онанисты, их члены постоянно эрегированы, когда они дрочат, изо рта, ушей и глаз у них со свистом валит пар. Двенадцатифутовый «Неолитический пневматический барабанщик», выбивающий на своих барабанах паралитическую дробь, выглядит близким родственником марьячи-скелета, выставляемого в Мексике на День Мертвых. «Тело-струна» — бедняга, чья медная шарообразная голова некогда украшала сортир,— наделен грудной клеткой, похожей на птичью. Когда он трогает палочкой натянутые поперек груди струны усилителя, раздается лиричное треньканье. «Дрессировщик» заменяет палочку виолончельным смычком, и вот лира превращается в виолончель, от душераздирающих визгов которой волосы встают дыбом. Голову «Тела-колокола» увенчивает тарелка, вдоль всего корпуса болтается бесчисленное множество металлических колокольчиков. Высоко подняв барабанную палочку, робот со всей силы опускает ее на голову, от чего по телу раздаются мелодические переливы.

Еще один робот-музыкант, «Барабанящий и Рисующий Субчеловек», умеет выбивать дикую барабанную дробь на двух барабанах или — кивок в сторону самокреативных арт-машин Тэнгли,— создавать абстрактные рисунки, водя по бумаге угольным «пальцем». Третий барабан дается кому-нибудь из зрителей, чтобы тот сымпровизировал на нем любой ритм. Как только встроенный компьютер проанализирует информацию, «Субчеловек» сможет повторить всю композицию удар за ударом, после чего вновь отвернется к своему мольберту. Ритмический рисунок передается в программу произвольного рисования, изменяя скорость управляющего «пальцем» устройства и, как отмечает сам Макмертри, «придавая его движениям еще большую произвольность. Меняется как скорость, так и характер движений, которые совершает робот». По словам художника, беспредметные угольные эскизы, нарисованные «Барабанящим и Рисующим Субчеловеком» «придают абстрактной экспрессионистической школе некоторую патетику, как если бы Сая Туомбли скрестили с Францем Клайном». Закончив свой одноминутный шедевр, робот церемонно раскланивается и взмахивает рукой-карандашом, как дирижер палочкой. Рисунок падает к ногам кого-нибудь из зрителей, а «палец» приступает к новой работе.

Нервно щелкая поршнями, сопя сжатым воздухом, проходящим через их пневматические вены, творения Макмертри все же необычайно обаятельны. Трясущиеся, как от болезни Паркинсона, и ковыляющие с неестественной чопорностью, они похожи на обитателей интерната для инвалидов или дома престарелых. Тем не менее, в их телах чувствуется скрытая сила, и даже самые старые развалины могут внезапно забиться в энергичных судорогах, изрыгнув воздух через трубу справа.

Их приземленная, на плоских ступнях походка — нечто среднее между походкой тех, кто испытал на себе муки военной муштры и скользящим шагом марионетки — не случайна. Макмертри, имеющий степень магистра изящных искусств в области новых форм и идей Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изучал военное искусство в Университете Аризоны в Таксоне, а кроме того его всегда привлекали и привлекают марионетки.

«У меня нет никакого технического образования,— поясняет он,— однако в чем-то у меня есть преимущество перед инженерами, потому что я подхожу к созданию этих роботов с анатомической точки зрения. Я говорю себе: «Этот поршень будет мышцей, этот шарнир плечом». А потом я применяю на практике все те знания, которые у меня имеются о нашем теле. В результате мои машины получаются подвижными, они изящны своей паралитической неуклюжестью».

В своей самой ранней инкарнации «техно-куклы» Макмертри существовали только в виде двухмерных гротесков. Они появлялись в его картине «Развал Общества» в виде частей тела, разбросанных по улицам мегаполиса, в котором воцарилась анархия. Потом они покинули его холсты, переродившись в виде раскрашенной кож из латекса. Маккертри надевал их во время своих ритуальных перформансов в духе священных плясок ацтеков, наряжавшихся в кожу тех, кого приносили в жертву. «Живопись не вмещала в себя все, что мне хотелось сделать,— сказал Макмертри в одном интервью. — Оно стало буквально слезать с холстов. Я больше рисовал на своем теле, чем на холсте».{312} Вскоре кожа наполнилась мягкой набивкой, была натянута на искусственный остов и получила новую жизнь в виде мягких кукол в человеческий рост. И, наконец, они приобрели свой нынешний, механический вид.

«Старик на корточках» был первым представителей механических людей Макмертри. Он появился на свет из скромного дверного поршня, который попался в руки художника, когда тот заканчивал свое обучение в Лос-Анджелесе. «Я понял, что он действует по тому же принципу, что и резиновые куклы, которых я делал,— вспоминает он. — Я собрал его из лома, снимал цепи с велосипедов. Он весь соединен гайками, болтами, струнами и проволокой, потому что я не знал, как его скреплять, когда делал». Когда его включаешь, старый робот неохотно встает из своего скрюченного положения и выпрямляется, вращая двумя пинг-понговыми мячами, заменяющими ему глаза; одна рука потрясает копьем, «защищающим лес от техники», другой он выбивает ритм «питапат» по металлическому животу.