Срединный пилотаж - Баян Ширянов

Совершили мы акт мщения и готовы были уж обратно в общагу подорваться. Но тут Чевеид Снатайко намертво в землю заледенелую врос и говорит:

– Мужики, если мы сегодня не вмажемся – сдохну до завтра от оголтения.

А мы-то что? Мы и сами не прочь. Но где взять?

И тут Чевеид Снатайко и предложил:

– А, может, по подъезду пройтись?

– А на хуя?

– Да, салют поспрашивать!

Переглянулись мы. Покумекали и поняли – дело говорит Чевеид Снатайко.

И пошли мы по подъезду. Поднялись на последний этаж. Чевеид Снатайко, как активист, телегу разработал.

Вот он в дверь звонит, его шапка и шарф – у нас. А мы – на полпролета ниже. Слушаем.

– Кто там?

– Ой, извините, пожалуйста! Я сосед ваш снизу.

– Что случилось?

– Понимаете, мы сегодня с братиком в зоопарк ходили. И он простыл. Кашляет, температура поднялась.

– Ой, действительно, беда!

– Я в аптеку побежал – а она закрыта.

– Да: Да:

– Может, у вас лекарство найдется?

– Так у нас много от простуды:

– Вот, мне мама написала какое надо. Салю: Со-лу-тан. Солутан есть у вас?

– Солутан? Не знаю. Сейчас посмотрю.

Пауза.

– Извините. Нет.

– Спасибо большое. Извините, пожалуйста.

– Да, ничего, ничего: Ты попробуй в квартиру этажом ниже заглянуть. Там может быть:

Восемь раз повторялся этот диалог. Разные квартиры, разные вариации. Но в девятой выдали нам салют! Но всего полбанки.

Но это был успех! Фантастический успех!

Ободренные, мы продолжили изыскания. Ко второму этажу девятнадцатиэтажки у нас было уже три целиковых пузыря. Два по половине и пара даже не вскрытых!

А на очередной звонок и начало телеги «братик заболел» дверь, которую

все жильца обычно все же оставляли запертой на цепочку, она вдруг распахнулась. И перед Чевеидом Снатайко возникла тетка. Уборщица драгстера. Та самая, которую мы часа полтора назад закидывали снежками.

– Солутан, говорите? – Наступала она на Чевеида Снатайко. – Солутан, значит? Солутану захотели, наркоманы поганые?!

И тетка извлекла свою натруженную шваброй ручищу из-за спины. А в ней оказалась скалка! Отполированная, блестящая и деревянная скалка. Такая точно, которой ебошат мужей-алканавтов их ревнивые жены на карикатурах.

И Чевеид Снатайко с позором ретировался. Он вырвался на улицу, мы – за ним, а вслед нам неслось:

– Только посмейте появиться в этой аптеке! Враз в милицию сдадим!..

Но хули нам тетка со шваброй?.. Или без швабры, но со скалкой? Да по хую она нам уже была! Ведь вырубили мы уйму салюта! Этого же: На неделю хватит!

На неделю, конечно, не хватило. В три дня протрескали.

Но методика нам понравилась. И с тех пор стали мы разъезжать по Москве: Аскать салют по подъездам, прикрываясь заболевшими братиками-сестренками.

Года четыре мы так делали. А к пятому курсу торчать как-то незаметно перестали.

Вот так-то. Лет десять уж прошло с той поры. Да, больше, уж!

Встречаемся мы иногда, одногруппники. Вот и недавно встретились, коньячку выпили, что кВинт называется. Повспоминали вольницу студенческую. И вдруг – звонок в дверь.

Я открываю – там пацан.

– Извините, пожалуйста, – говорит, – у меня братик заболел. Нет ли у вас такого лекарства, как солутан?

– Нет, – отвечаю. – Сами все давно проторчали. Извини.

Вернулся я к гостям, и только через минут десять дошло до меня, что же я сказал! Я-то еще мимоходом удивился, что у пацана того глаза какие-то квадратные стали.

Вот она, преемственность, чтоб ее!

40. Цветные тараканы

Только не надо мне пиздеть, что я заморочен на тараканах!

Это домашняя животная. И от скотины этой не деться никуда. Жила она до нас, и после нас жить будет. Вон, в киношке человеки с тараканами воевали. В космосе. И победили, типа. Мозги тараканьи захватили. Только поебень это. Хуй ты победишь таракана. Ты его тапком, а он из другой щели вылезет.

Вот однажды была одна такая винтовая хата. Хозяйка – девка. Ее пренса по Тунисам, да Египтам мотались, то ли дипломаты, то ли торговали хренью всякой в совковые времена. И привезли они как-то аквариум с тараканами. Ну, не нашими, конечно, а тамошними, экзотическими. Длиннющие такие твари, с ладонь. Не широкие, с ладонь, а длинные с ладонь. Карандаши такие. Зеленые. А крылья растопорщат – так и шириной больше ладони становятся.

И вот жили они под лампочкой. Никого не трогали. И их никто не трогал. Пока как-то раз один деятель хозяйку ебал, и пяткой этот аквариум на хуй уронил. Ну, не совсем на хуй, а на пол, где тот и ебанулся вдребезги. И эти зеленые карандаши съебали по рыхлому. Ну съебали, и съебали. И хуй с ними.

Про аквариум забыли, предки приехали, поругались и снова свалили в Греции и Парагваи.

А однажды, через год: Лежит Блим Кололей, приходуется. Приходнулся, свет включил, а по стене ползут они. Вереница. Десяток, если не больше. Из одного угла в другой. И все зеленые: Длиннющие: И изредка крылья раскрывают.

Ему хозяйка, конечно, все объяснила. Потом.

Но с тех пор Блиму Кололею долго еще на приходе зеленые тараканы глючились.

Но это ему повезло: Я сам однажды такое учудил:

Торчали мы на Гоголях. Ну, по всякому торчали. И по травке торчали: И по быстрому. По ханке – реже. Ну, синька, конечно:

И присуседился к нам один художник. Типа спонсором стал. Привечал он нас, юных хиппов. Портвеём кормил. А мы его шмалью подогревали. Ну, или чем будет.

Он нас в свою мастерскую пускал. Там и квасили. Ну, квасил, больше он сам, мы-то по планчику или ширево там готовили.

И однажды ужрался он до положения риз: Или ниц: В общем, мордой в салат.

А я – увинченый. Пара хиппов, таких же, втресканных, ебется, там, на антресолях, а мне одному делать нехуя. И сижу я на кухне, закуток такой. И смотрю – ползет тварюга. Пруссак. Я его стаканом поймал. Он под ним заметался, заметался. Выход ищет. И тут посетила меня Идея!

Сбегал в мастерскую, приволок палитру. Достал таракана, и покрасил его синим. И – под кастрюлю.

В общем, штук сто, если не больше я этих ебаных тараканов наловил. И всех в разные цвета покрасил. И всех под кастрюлю посадил. Пусть вместе живут. Вместе – веселей!

А сам под утро свалил.

Потом встречаю тех, что на антресолях еблись, они и говорят, что художника того чумовоз забрал. С белочкой.

Он, типа, с бодуна пошел жрачку искать и кастрюлю поднял:

Но это все хуйня: Была еще такая примочка

41. Лихорадочные поиски дикорастущей конопли

Если Навотно Стоечко по своему диагнозу являлся полинаркоманом-политоксикоманом осложненным, поскольку не только трескался винтом, ханкой релашкой и витамином К, но и колеса всякие жрал, дудки курил и попьянствовать тоже не против был, то Клочкед являл собой классическую фигуру мононаркомана стимуляторного. Но, если уж быть до конца откровенным, то Клочкед не

чурался попыхать планцу, но для добывания оного, в отличие от эфедринсодержащих драгсов, никаких усилий не прилагал.

Однако, такие серьезные расхождения в торчковых мировоззрениях, не мешали Клочкеду и Новотно Стоечко двигаться вместе и глиптеть на таске на всякие и разные темы.

В одну из таких, весьма и достаточно регулярных встреч, Навотно Стоечко вдруг засек за окном подозрительное движение, которое производила его матушка, съебавшая с работы в неурочное время и резвым шагом чапавшая в свою квартиру, где наркоманы, уже сварив, втрескавшись и приходнувшись, готовились взорвать джоинт с чуйкой. Дабы не создавать себе лишний повод для стрема, торчки, пока навотностоечковская матушка поднималась на лифте, сварили по рыхлому, но, из-за суматошных нескольких минут, что вдруг оказались в их распоряжении на ликвидацию остатков палева, засунули, по запарке, косячину в стрем-пакет, а сам стрем-парет заныкали на хате, где она, по совокупности причин и следствий, осталась лежать.

Стоя между этажами полупролетом выше навотностоечковской квартиры, куда, уже успела пробраться навотностоечковская матушка, наркоманы курили, молчали и ждали, когда же матушка сроет обратно. Но ожидание оказалось безуспешным. Навотностоечковская матушка угнездилась на хате, по всей видимости, надолго. Вывод этот был сделан после того, как знакомо заскрипела дверь, из-за нее показалась навотностоечковская матушка в домашнем халате с бигудями, торчащими из карманов, и высыпающимися почти при каждом ее шаге. Навотностоечковская матушка несла помойное ведро.

Отсозерцав в пару полускрытых полуглаз такое выдвижение и обратное действие, сопровождавшееся сбором утерянного мусора и бигудей, Клочкед и Навотно Стоечко наскоро посовещались и решили торчальное состояние провести на улице, прикинувшись праздношатающейся молодежью. Но этот план не сработал.

Удалившись на достаточное, по всем параметрам, расстояние от навотностоечковского дома, и обнаружив подходящие, по всем критериям, кусты, в недрах которых можно было, не опасаясь появления представителей наркокарательных структур, любопытствующих обывателей и их дотошно-любознательных малолетних отпрысков, предаться вдыханию конопляного дыми, наркоманы заметили, что косяка-то и нет. Немного повздорив, наркоманы уяснили следующее: виноваты оба