Русалка в бассейне. Новое дело графини Апраксиной - Юлия Вознесенская

— В католичество? Не думаю. Надо же, вот и еще одна ниточка! Танечка, я постараюсь узнать, какого храма прихожанкой была ваша сестра и кто ее духовник. А уж похороним мы ее точно по православному обряду, у нас и кладбище есть возле русской церкви. Кладбище, правда, немецкое, но там многие наши русские похоронены. Кто бы мог подумать… А что же на ней крестика не было, на вашей сестре?

— А не носили мы их. В детстве мать не давала, боялась, что потеряем, а потом мы сами стеснялись… дуры были.

— И сейчас на вас креста нет?

— Нет…

— Как же так — в такое дальнее путешествие и без креста!

— Верно…

— А если я найду для вас освященный крестик — будете носить?

— Ой, да буду, конечно! Когда такие дела кругом творятся…

— Хорошо… Таня, ну а что было потом, когда Георгий увез Наталью в Блаукирхен на электричку?

— Да ничего… Я убрала немного после наших ночных посиделок, а потом Георгий вернулся. Он очень скоро вернулся, в десять часов.

— Вы заметили время?

— Случайно заметила! Наташка перед отъездом напомнила мне, чтобы я свои часы на два часа назад перевела, а часы у меня были новые, перед отъездом в Москве купила, и вот когда они уехали, я стала их переводить — а у меня не получается! Тут Георгий как раз вернулся, я его и попросила часы мне переставить. Было как раз ровно десять. Между прочим, руки у него дрожали, когда он их переставлял! — мстительно добавила она.

— Да, это в самом деле крайне подозрительно! — заметила Апраксина. — Но очень хорошо, что вы заметили время. — Про себя же она отметила, что таким образом у Георгия Бараташвили появилось алиби, подтвержденное отнюдь не заинтересованным лицом: она помнила, что садовый центр «Парадиз» открывался в десять часов утра. — Ну и как же вы, Таня, потом жили на этом хуторке?

— Георгий мне сказал, что за жилье и кормежку я должна буду исполнять в доме обязанности хозяйки — кормить всю его ораву беженцев, стирать и убирать дом. А за то, что он сделает мне документы, он потребовал еще отдельной платы и получил ее, сволочь такая, тем же вечером — в постели. Вот так я и жила там до тех пор, пока вы не появились…

— Вы забегаете вперед, милая Таня! Меня интересует не постель, а то, как вы провели с Георгием первые часы после того, как он отвез вашу сестру в Блаукирхен. Во-первых, не говорил ли он вам, посадил он ее в электричку или оставил на платформе ждать поезда?

— Ничего про это он не сказал, а я, дура, не спросила. Уехала и уехала… Но он был ужасно нервный! Я еще подумала тогда, а чего ему-то переживать, что моя сестра укатила в Америку?

— Понятно. Что он говорил?

— Он заявил, что я должна посмотреть, какие продукты есть в холодильнике и в шкафу на кухне и что мне еще нужно для хозяйства. Ну, там почти ничего не было, и мы поехали с ним в супермаркет в Бад Визее. В супермаркете он был страшно раздражен и все ругал меня, если я выбирала что-то дорогое — по его мнению. Он сказал, что не собирается откармливать на свой счет кучу прожорливых дармоедов, и отбирал только самые дешевые вещи, которые продавались по сниженным ценам.

— Сделав покупки, вы тотчас же отправились домой?

— Нет. Я по дороге увидела «Макдоналдс» и сказала ему, что я так мечтала, попав на Запад, пойти в настоящий «Макдоналдс». Он засмеялся и сказал, что у меня и мечты тоже дешевые. Это было обидно, но я смолчала, потому что он все-таки повел меня в «Макдоналдс» и взял мне гамбургер и кока-колу… Все удовольствие испортил, гад!

— А потом?

— Потом мы вернулись на хутор, раскладывали продукты. После я обед готовила, потом всех кормила… В общем, я уже не помню, чем я еще занималась в тот день — по хозяйству возилась…

— А Георгий?

— Он водил меня по дому и показывал, где что лежит, что я должна делать.

— Больше в тот день он из дома не выезжал?

— Нет… А вечером… Ну да я уже говорила вам, что было вечером! Подумать только, утром он задушил мою родную сестру, а вечером полез ко мне в постель! Да я бы сейчас сама его задушила голыми руками!

— Татьяна, вы уж, будьте добры, не делайте таких заявлений в присутствии сотрудников полиции: вдруг с Георгием Бараташвили и впрямь что-то случится — ваши слова могут вам выйти боком.

— Наплевать!

— Еще вопрос. Таня, почему при аресте Георгия вы кричали, что он убил старуху? Какую старуху?

— А вы что, до сих пор не знаете? — вытаращила глаза Татьяна. — Да ведь недавно его тетку нашли задушенной в постели!

— А вы откуда об этом знаете?

— От самого Георгия и знаю! Он сказал, что тетка его умерла, и теперь он ждет большого наследства, после чего жизнь его круто изменится к лучшему. А потом Юра Кацман, мальчик, который тоже жил у нас, прочитал про это в местной газетке. Значит, он и тетку свою придушил! Я еще тогда задумалась: кто мог придушить старушку, кому было выгодно это дело? Ну конечно, наследнику! Так всегда делается, я сразу же подумала на Георгия. Я попросила Юрку посмотреть, когда точно придушили старуху, и он сказал, что в четверг. А по четвергам он всегда к ней ездил, к тетке своей, и даже называл это «четверговыми каторжными работами». Все сходится! Потом его вызвали на допрос, и оттуда он вернулся сам не свой и сказал нам, что в ближайшие дни мне и другим нашим ребятам придется с хутора убираться, иначе и ему, и всем нам грозят крупные неприятности. Еще он спросил меня, откуда в полиции может быть моя фотография. Я сказала, что только если с моего загранпаспорта. Но он сказал в ответ: «Нет, это была не паспортная фотография!» Теперь-то я понимаю, что ему в полиции показали фотографию Натальи… Может, он решил, что это не ее, а моя фотография? Мы ведь как две капли воды похожи, мы же близнецы. Я уже тогда поняла, что он будет стараться от меня избавиться: он перестал даже приходить в мою комнату по ночам.

— Ну что ж, Таня, спасибо вам за откровенный рассказ! — сказала Апраксина и вопросительно посмотрела на Миллера, у того вопросов не было, и она закончила: — Я вижу вы устали. Думаю, на сегодня это все. А сейчас наш сотрудник отвезет вас в американское общежитие для беженцев и поможет подать заявление на политическое убежище.

— Ой, правда? Так просто? Ой, спасибо вам огромное! Вот уж не думала…

— Благодарить надо не меня, а инспектора Миллера: это он успел за вас похлопотать.

Татьяна поблагодарила инспектора, тот вызвал своего помощника Петера Зингера и перепоручил ему Татьяну Беляеву и ее чемодан.

Миллер и Апраксина остались в кабинете одни.

— Ну и что же вам удалось выяснить, графиня? Я весь в нетерпении!

— О, кучу самых разных вещей! В том числе потрясающие, ранее неизвестные факты из биографии певицы Донны. Но давайте выпьем по чашечке кофе, инспектор, скоро двенадцать! Вы не против?

— Я в отличие от вас, графиня, могу пить кофе в любое время суток. Как, впрочем, и пиво.

Апраксина прошла в уголок кабинета, где у Миллера стояла кофеварка, и стала готовить кофе, попутно пересказывая ему московские сплетни о детстве и юности блистательной Лизы Чикиной.

— И вы думаете, все это правда? — спросил ошеломленный инспектор.

— Сомневаюсь, однако все может быть! Странно только, что такой предприимчивый человек, как Георгий Бараташвили, не сделал эти новости достоянием германской прессы: ведь наверняка кто-то из сестер рассказал ему московскую тайну Донны.

— Гм… В самом деле странно. Хотя он мог получить за эти новые подробности биографии Донны не только эксклюзивный гонорар, но и повестку в суд за клевету и диффамацию! Но, поскольку в прессе ничего не было…

— Постойте, инспектор! А вы что, следите за светскими новостями?

— Я? Нет, конечно!

— Вот и я — нет! А сейчас мы туда заглянем! — Апраксина села к компьютеру, и ее пальцы забегали по клавиатуре. — Так… В американской и западной прессе ничего на тему «Донна и Москва» нет. Один только раз она сказала, что хотела бы петь в Москве на стадионе… Ну, при нынешних переменах в СССР это когда-нибудь может случиться. А что на эту тему пишет советская пресса? — Апраксина углубилась в чтение и вдруг откинулась в кресле с громким хохотом. — Ох, нет!.. Инспектор, вы не поверите, но в российском Интернете данных о Лизе Чикиной больше, чем собственно о Донне! Только вот родилась и начала свою карьеру она в самых разных городах — тут и Ростов, и Одесса, естественно… какой-то Урюпинск! Да, в общем получается, что всемирно известная певица Донна — российская знаменитость! Но интересно, что во всех городах карьера ее начиналась не самым высоконравственным образом!

Они посмеялись, допили кофе и перешли к обработке показаний Татьяны Беляевой, но перед этим Апраксина сказала:

— Как странно переплетаются эмигрантские судьбы. Вот, к примеру, девушки, Анна Коган и Наталья Беляева. Похоже, что они никогда не встречались, а вот носили одни и те же джинсы. Если бы вместо фотографии «русалки» мы показали Анне ее джинсы с запиской в заднем кармане, мы бы гораздо скорее вышли на след Натальи.