Многогранник - Lizzy Pustosh

его выбор, как и дом… Раньше же он был не такой: в тот момент, когда меня кружила на руках мама, папа играл на фортепиано что-то плавное, текучее, как медленная река, но порой с порогами… – Амос вновь печально усмехнулся. – Он был любящим отцом, который помогал мне учится писать и читать, а потом стал прокрастианцем, который показывается раз в год из проектора или вообще забывает о моем дне рождении… Помню, ещё не уехав в школу, где-то за пару месяцев до этого все чаще стал слышать, как они громко о чем-то спорят – меня это всегда пугало. Не знаю почему, но это было так. Они говорили о какой-то работе чего-то, что я всегда не мог расслышать, говорили и обо мне что-то, но, так как был на этаж выше, я не слышал всего. Удалось однажды только разобрать, что ничего, кроме лиги отца, я выбрать не должен и не могу, и что при любых затруднениях определённо не будет Лиги Искусств. Тогда я не понимал, о чем идёт речь, да и не хотел. А как они отдали меня в школу и больше не навещали никогда, вы и так знаете. С отцом у нас встреча была лишь через экран в тот раз, когда меня поймали на улице, а подарки он отправлял через учителей. Ну, про смартфоны вы знаете: никаких гаджетов в школе, хоть и у некоторых учителей я все же замечал их… ну, вы знаете. Вот, вроде бы, и все, – со вздохом завершил Амос.

– А на счёт чего ругались твои родители? – с интересом спросила Мишель.

– Да не помню: давно же было… А зачем тебе? – насторожившись, прошептал Амос.

– Да неважно. Расскажи лучше, почему твой отец так не любит Лигу Искусств?

– Если честно, не особо знаю: при мне не говорилось на такие темы… – юноша грустно посмотрел вдаль комнаты и вдруг заметил, что на висевших там часах уже 3:30 утра. – Мишель, черт! – выругался он, начав быстро собираться.

– Что такое? – растерянно спросила она.

– Время! – посмотрев на те же часы, воскликнул Ренат. – Мы можем не успеть! – и побежал будить Рафа.

Мишель оглянулась, чтобы увидеть, который час.

– Вот же договорили! – ошеломленно крикнула она. – Через полчаса придёт охрана сюда, а мы ещё не успели уйти! – девушка мимолетно начала помогать Амосу собирать рюкзак. – Ренат! – позвала она юношу, который не мог разбудить спящего друга. – Прижми это к его носу! – кинув какой-то пузырёк с жидкостью Ренату, выкрикнула Мишель; юноша поймал его.

– Что это? – спросил он.

– Концентрированный нашатырь – поможет в момент; только закрой нос перед тем, как открывать, – ответила девушка, уже собрав все со стола и настраивая костюм.

Ренат поднёс открытый флакон, предварительно задержав дыхание. Раф, проснувшись от жуткого запаха, тут же закашлялся.

– Что такое? – отдыхиваясь, говорил он. – Почему, кхе-кхе, эта жидкость так пахнет?

– Ну, – закрыв флакон, отвечал Ренат, – этого я не знаю, но знаю, что, если ты сейчас же не настроишь костюм, то поползешь по грязи с открытой головой и точно уж не будешь благоухать ближайшие пару дней.

– Неужели я проспал? – испуганно вторил Раф.

– Нет, мы все просмотрели и проговорили… – объяснял ему друг, уже полностью обличенный в защитное одеяние.

– Давайте живее! – крикнул от выхода им Амос, уже готовый к возвращению.

– Идём! – ответил ему быстро собравшийся Раф через пару секунд.

Четверо ребята стояло у двери.

– Жаль, что мы не успели ничего посмотреть, но хоть поговорили, – подметила верно Мишель и открыла дверь. – Пойдёмте: нам пора, – девушка вышла, а за ней вышли и остальные.

Минув туннели и не попавшись охране, которая в четыре утра уже шла на дежурство, друзья за полчаса преодолели несколько коридоров до восьмого курса. Там юноши тихо попрощались с Мишель, заранее отдав ей защитные костюмы, и направились в свой корпус, щеголяя разноцветными пижамами. Устав за долгий день, трое друзей, придя в 223-юю комнату тут же разошлись по кроватям, пожелав друг другу выспаться за оставшиеся два с половиной часа и не проспать начало занятий.

Глава десятая

– Кто-то сверху нынче омрачён печалью, – говорила месяц спустя, озираясь на небо, Мишель О'Роуз, пред которой по стеклу балкона медленно прокатилась капля дождя. – Надеюсь, кто-то там печален лично, а не общественно, иначе – это дурной знак… – удалившись от своего класса, в межурочное время она перебирала стопку бумаг с различными схемами, чертежами, множеством знаков вопросов и некоторыми видневшимися досье. – А знаки в этом мире – крайне важная вещь… Так, – девушка достала из толстой близ лежащей папки пустой листок и стала в него всматриваться, – это определённо то, что мне нужно. Да, это именно то… – не успев заключить, она дернулась, чуть ли не уронив всю стопку бумаг: в тишине дальнего угла коридора какой-то мальчик громко открыл дверь и вышел из класса. – О, ужас. Ах-ха-х, – рассмеявшись над своей реакцией, продолжила Мишель. – Что же я говорила? А, точно, – девушка вновь взяла тот чистый лист и, оглядываясь по сторонам, сунула его в самую глубь папки. – Надеюсь, к вечеру успею все перевести в новый формат… Можно, наверное, попросить Амоса помочь… Нет, определённо нельзя. Никто здесь не должен знать, особенно он… Ему не пережить такое: он слишком раним, – умиленно улыбнувшись, Мишель стала собирать все свои бумаги в чёрный саквояж средних размеров с маленькой красной меткой в виде громкоговорителя на ручке. – Но мне нужен свой человек на тот случай… если что-то пойдёт не так… Все же придётся ему рассказать, но кто же сказал, что все? Да, так и поступлю: поведаю лишь самую малость.

Аккуратно положив последний листок, девушка подняла сумку с пола, чтобы застегнуть, и тут что-то коснулось её плеча.

– А-а! – вскликнув, Мишель захватила то, что дотронулось до неё, и собиралась перекинуть это через себя, но тут оно закричало от боли: этим чем-то был Амос. – Амос! Что ты делаешь тут? – с недовольством прикрикнула девушка.

– А-ат-пусти, – протянул юноша, не в силах вырвать себя из рук хрупкой Мишель.

– Оу, прости, – она отпустила его, и Амос рухнул на пол. – Вставай, давай, – девушка подала ему руку.

– Спасибо, что не убила, – поднимаясь, удивлённый голосом говорил юноша.

– Да это так… Ты неожиданно появился, а я тут занята была… – девушка, скрывая за собой саквояж, приснилась к плазменному окну балкона.

– Откуда ты так хорошо знаешь приёмы захвата?! – говорил Амос, переживая произошедшее. – Я думал, что ты не ходишь ни на один вид борьбы… Я чуть не умер от страха, когда ты меня схватила!..

– Что ты здесь делаешь, Амос? – протяжно спрашивала Мишель, умеряя взволнованный тон друга.

– Да… я как бы хотел узнать на счёт сегодняшней прогулки: пойдём мы или нет, так как завтра ты же знаешь… бал уже…