Опасный флирт - Джоан Смит

Ленч прошел скучно. Когда все встали из-за стола, я спросила лорда Фарфилда, не хочет ли он подняться к Сноуду и отобрать нужных ему голубей. Он согласился. Банни пошел с нами. Кассиди уже приступил к работе: наполнял водой чашки для голубей, подметал пол. Я подумала, что он, вероятно, надеялся, что ему поручат более интересную работу. Сноуд что-то писал в книге. Это оказалась книга отчетов, в которую папа заносил все данные, связанные с развитием голубей. Он сразу отложил записи и пошел нам навстречу. Его ухмылка заставляла вспомнить утренний инцидент. Поклонившись мне, он обратился к Фарфилду.

– Милорд, рад, что вы не простудились. Какая неприятность. У нас берег скользкий, надо быть осторожным.

– Ничего, никто не пострадал, кроме моего сюртука и гордости, – сказал Фарфилд, прощая меня взглядом.

Я подумала, что лорд Фарфилд захочет отобрать голубей. Его особенно интересуют Цезарь и Клео. Я вижу, что Цезарь вернулся, Клео возбужденно хлопала крыльями, кружилась вокруг дерева. Цезарь, очень крупный, с черным клювом, царственно восседал на дереве, глядя сверху вниз на своих менее достойных собратьев. Среди других птиц его особенно выделяло оперение на шее, где перья причудливо загибались вперед, образуя своеобразный капюшон.

– Цезарь вернулся! – воскликнул Фарфилд.

Боковым взглядом я заметила, что Сноуд предупреждающе посмотрел на него. Фарфилд осмотрел Цезаря.

– Боже праведный! Какой интересный экземпляр! Кажется, он чем-то взволнован…

Цезарь, действительно издавал громкие крики и энергично хлопал крыльями, хотя ветки не покидал.

– Он преимущественно скалистый голубь, хотя в нем есть немного от породы хохлатых, – объяснил Сноуд, – этим объясняется колпачок из перьев. А птица рядом с ним – Клео.

Она взъерошила перышки, потом клюнула супруга. Я заметила, что хотя голуби моногамные птицы, это не всегда обеспечивало гармонию характеров в семье.

– Рыжеватый оттенок на грудке встречается очень редко. Среди наших птиц она одна обладает им, – заметил Сноуд.

Фарфилд хотел рассмотреть их поближе, но Сноуд сказал, что, так как они неспокойны, он лучше покажет Секстуса и Аурелию.

– Эту пару я вам рекомендую, – сказал он, обращаясь к Фарфилду, и добавил, бросив на меня полный укора взгляд:

– Если мисс Хьюм захочет их продать, конечно. Я пытаюсь убедить ее оставить. Их начали обучать. Возможно, уже поздно менять их местожительство.

Я поспешила выполнить предписание Депью.

– Хочу заметить, Сноуд, меня несколько беспокоит состояние их обучения. По-моему, их давно не вывозили из дома.

– Поэтому я просил помощника. Сегодня во второй половине дня планирую вывезти их на тренировку. Не уверен, правда, что парень, которого вы прислали, сможет проследить, что все они вернулись домой и зафиксировать время прилета. Несколько молод.

– Кассиди четырнадцать, он умеет считать и узнавать время. Куда вы повезете их?

– Планировал – к северу от Алтертона.

– Может быть, лорд Фарфилд, захочет поехать с вами.

Сноуд страшно удивился этому предложению.

– Если вы уверены, что готовы расстаться с ним, – сказал он таким тоном, каким слуга не имеет права говорить с хозяином.

– Мне нужно написать несколько писем – поблагодарить друзей за соболезнование по поводу смерти папа.

– Я не против прогулки, – с радостью отозвался Фарфилд.

– Но почему бы нам не поехать в Дувр? По побережью интереснее ехать. В Дувре у меня родственники, не видел их много лет.

– Наши голуби, бывали в Дувре много раз. Их нужно приучать к разным направлениям.

– Резонно, – согласился Фарфилд. – Во сколько мы выезжаем.

– Лучше всего сейчас же.

– Возьмем мою двуколку? Шестнадцать миль в час, – предложил Фарфилд.

– Если вы не против того, чтобы разместить в ней клетки с птицами.

Мы с Банни поспешили уйти с галереи. Я только наделялась, что пока они будут собираться, Банни успеет дать сигнал Депью.

– Вы заметили его трюк? – спросил Банни.

– Что вы имеете в виду?

– Он привязал Цезаря к ветке.

– Привязал?! Что вы хотите сказать?

– Лапы привязаны к ветке.

– Как странно! Зачем?

– Ума не приложу.

– Жаль, что я так мало знаю о птицах. Но в этом что-то есть, должна быть какая-то причина. Клео ведь он не привязал.

Банни сразу отправился в Хайт, а я пошла в гостиную, откуда можно было видеть отъезжающих. Я наблюдала из окна, как Сноуд и Фарфилд дружески беседовали, готовясь к отъезду. Это говорило о том, что они давно знали друг друга и работают вместе. В Сноуде не было ни капли подобострастности, он вел себя на равных с Фарфилдом. Потом он взял поводья, и коляска тронулась. Правил он тоже отлично. У меня было мало надежды найти книгу с шифром. Чтобы избавиться от Кассиди, я посылала его принести дров в кухню, сказав, что они кончаются, и обещала присмотреть за голубями до его возвращения.

Меня охватило отчаяние: было так много мест, где шифр мог быть спрятан, что я понимала, как трудно справиться с задачей. Многие птицы высиживали птенцов и поднимали страшный шум, когда я подходила к гнезду. Когда осмотр голубятни близился к концу, вся галерея была и перьях, но я ничего не нашла. Я облазила и обшарила все уголки и закутки, перелистала все книги с записями. Когда вернулся Кассиди, голубятня гудела от недовольных криков потревоженных птиц. Цезаря не было на дереве, я спросила Кассиди, где он и почему он был привязан?

– Чтобы держать его подальше от Клео, пока вы были здесь, мисс, – сказал он с ехидной усмешкой.

Я поняла, что Сноуд хотел пощадить мое целомудрие и больше об этом не думала.

– Но что происходит с птицами, мисс? Что вы им сделали? – настойчиво допытывался Кассиди. Гортанные звуки не затихали.

– Ничего. Просто пролетал коршун и напугал их. Ты бы лучше убрал эти перья.

Комнаты Сноуда, которые я тоже решила осмотреть, были заперты, как обычно, что давало надежду, что шифр, может быть в одной из них. Поискав в кабинете отца, я, наконец, нашла один ключ, который подходил к его двери. С замиранием сердца я вошла. Первая комната была обставлена как кабинет. Я узнала письменный стол, принесенный из одной из спален, которой мало пользовались. Другая мебель тоже была принесена из разных комнат – красивый голубой стул из дорого гарнитура, книжные шкафы, хорошие лампы, ковер – все атрибуты жилища джентльмена. Слишком роскошно для слуги! Под столом стояла бутыль с брэнди. Сначала я решила осмотреть стол: он не был заперт, это меня насторожило. В ящиках были аккуратно разложены счета и отчеты о корме и других сторонах ухода за голубями. Ни одного частного письма. Это казалось странным. Сноуд иногда получал письма, обычно из Брэнксэм Холла. Его ответные послания тоже можно было видеть на полочке в холле, где ежедневная почта ожидала отправки. У него не было ни личных записей, ни портретов матери или других членов семьи, которые обычно держат на письменном столе, ни обычных сувениров в память о поездках. Комната производила такое впечатление, словно ее обитатель до приземления в Грейсфилде жил на другой планете. Отсутствие вещей, связанных с личной жизнью, наводило на мысль о том, что человек выдает себя не за того, кем является на самом деле. Может быть, его личные пристрастия могли выдать в нем француза? Затем я осмотрела книги в шкафах. Это была грандиозная работа. Каждую предстояло перелистать, и даже потрясти, на случай, если что-то было скрыто между страницами. Среди книг было много беллетристики и поэзии, некоторые книги принадлежали отцу, но все было на английском языке. Были также книги по истории и географии. Осмотрела заглавные страницы – ни одной дарственной надписи, но в некоторых первая страница была аккуратно вырезана бритвой. Вторая комната, к моему негодованию, тоже была обставлена предметами из наших дорогих гарнитуров. Почему папа предоставил слуге такую хорошую мебель? Однако я не обнаружила никаких следов научной работы, под предлогом которой Сноуду была выделена вторая комната. Я обратила внимание на то, что газеты, после того, как мы их прочитывали, тоже переносились к Сноуду. Везде валялись газеты и журналы, придавая комнате неряшливый вид. На тумбочке около кровати лежал томик Байрона, который он читал на голубятне. Рядом с книгой лежало перо. Пролистав книгу, я обнаружила: