Прислушайтесь к городу… - Ирина Стрелкова

Кабинет Жигалиной располагался на первом этаже большого корпуса, прямо у входа. Шляхову пришлось некоторое время подождать его хозяйку. Он узнал ее сразу, хотя видел впервые. Наверное, по тому, как энергично зашла она в больничный коридор с улицы, на ходу расстегивая модное демисезонное пальто. Открывая дверь своим ключом, она бросила на Олега Петровича вопросительный взгляд.

— Я к вам, Елена Захаровна, — сказал Шляхов.

— Проходите, — кивнула Жигалина, но в кабинет зашла первой.

Комната была куда скромнее, чем у директора.

— По какому вопросу? — продолжала на ходу Жигалина, вешая пальто на крючок, прибитый к боковой стенке шкафа.

Шляхов представился, показал свое служебное удостоверение.

— Интересно, — усмехнулась Жигалина, — чем я могу быть полезной?

— Несколько вопросов насчет одного больного…

— Присаживайтесь, — показала она на стул.

Следователь сел. А Жигалина тем временем облачалась в белый халат и, застегивая пуговицы на манжетах, заметила:

— Пуговицы зачем-то придумали… Одна морока… Не умеют у нас рабочую одежду шить… Нелепо, правда?

— Но, наверное, удобнее, чем длинная мантия с мехом, — откликнулся Олег Петрович.

— Мантия? — удивилась хозяйка кабинета.

— Такова была униформа средневековых врачей, — пояснил Шляхов. — А во время чумных эпидемий они должны были надевать особую робу с устрашающей маской в виде зловещей птичьей головы…

Жигалина рассмеялась:

— Ну и ну! Слава богу, у нас чумы не бывает и маска ни к чему.

«Кажется, настрой на разговор получился», — подумал Олег Петрович и начал:

— Понимаете, Елена Захаровна, меня интересует Иванов Владимир Кириллович… Помните такого больного?

— Иванов, Иванов… — повторила Жигалина. — Ну да, конечно, помню… Дискогенный радикулит… Лежал зимой в неврологическом.

Она поправила волосы, явно уложенные в парикмахерской, потом переложила с места на место какие-то бумаги на столе.

Жигалиной было около сорока лет. Приятный овал лица, минимум косметики. На правой руке — толстое обручальное кольцо и перстень со сверкающим камешком. В серьгах тоже играли бриллиантики.

— Как он попал в больницу? — поинтересовался Шляхов. — По чьему направлению?

— Это можно выяснить в архиве. — Она взялась за телефонную трубку.

— В архиве на этот счет никаких документов нет, — сказал Олег Петрович.

— Да? — удивилась Жигалина. — Не может быть…

— Я проверял.

— Вот растяпы! — возмутилась она, кладя трубку на место. — А что вы хотите? Людей не хватает, приходится брать совсем еще девчонок. У них на уме… сами знаете что, — оправдывалась Жигалина. — Я постараюсь все это выяснить.

Она что-то черкнула на листке перекидного календаря и добавила:

— Будьте уверены, если документ утерян, виновных мы накажем.

— Мне сказали, что вы были у Иванова лечащим врачом?

— Да, он мой больной, — прямо посмотрела на следователя Жигалина. — А что?

— Вы навещали его каждый день?

— Хотите сказать, делала обход?

— Наверное, вы лучше знаете, — кивнул следователь.

— Вообще-то, почти каждый… Знаете, административные обязанности… Иногда заходила через день. Болезнь Иванова не требовала каждодневного контроля. Радикулит! Лечится медленно — процедуры, лекарственные препараты… Сюрпризов обычно не бывает.

Она снова поправила волосы.

— Давайте уточним, — сказал Шляхов. — Значит, если не каждый день, то через день вы заходили к Иванову в палату?

— Я же говорю: через день — событие редкое. Считайте, ежедневно, — поправила следователя Жигалина.

— Хорошо, — согласился он. — Теперь постарайтесь вспомнить: 11 декабря прошлого года вы осматривали его?

Замдиректора усмехнулась:

— Как же я сейчас вспомню именно этот день? Что это было — понедельник, вторник?..

— Пятница.

— Так-так, — задумалась Жигалина. — Пятница… Скорее всего, была… Да, — повторила она уверенно. — Была.

— Почему вы в этом уверены?

— Потому что в субботу и воскресенье я не работаю. Как все. И по пятницам обязательно делаю осмотр. Впереди — два выходных… В понедельник я тоже посещала его непременно.

— Иванов всегда был на месте? — спросил Шляхов.

— А как же! — воскликнула Жигалина. — Где же ему еще быть?

— Вы не видели кого-нибудь из его посетителей?

— Чего не знаю, того не знаю, — развела руками Жигалина. — Врачебный обход у нас утром, а посещение больных — с четырех до семи вечера…

Когда Шляхов оформил их беседу как полагается — составил протокол и Жигалина подписала его, она, не удержавшись, спросила:

— Извините за любопытство, а что такое натворил этот Иванов?

— Сами понимаете, зря мы не стали бы вас беспокоить, — ушел от прямого ответа следователь.

Он попросил Жигалину поставить еще одну подпись — под распиской о неразглашении данных предварительного следствия.

— Значит, дело серьезное? — покачала головой замдиректора.

— Серьезное, — подтвердил Шляхов.

Допрос Жигалиной вроде бы определенно указывал: в день происшествия в Свердловске Иванов лежал в клинике.

Ну а если его лечащий врач забыла, что не посещала больного 11 декабря? Или же не хотела признаться, что выполняла свои обязанности неаккуратно…

Олег Петрович допросил врачей, медсестер, нянечек и уборщиц мужского неврологического отделения. Но все почему-то уходили от прямого ответа о том злополучном дне. Мол, дело давнее, и все больные были как будто на месте. А если отлучались, то за этим должны следить врачи. Те, в свою очередь, кивали на медсестер. Однако все уверяли: Иванов не мог нарушить больничный режим.

На допросах чувствовались какие-то недомолвки, недоговоренности. Но что крылось за этим, Шляхов понять не мог.

Может быть, в отделении все было не так благополучно, как уверяли сотрудники? Например, Олег Петрович узнал, что кое-кто из больных был замечен пьяным. Никого из медперсонала за это не наказали.

Часто случалось, что посетители приходили в неустановленное время. И на это смотрели сквозь пальцы.

Некоторые из нянечек не брезговали брать с родственников больных рубли, трешки и пятерки, чтобы якобы лучше ухаживать за пациентами. Знало ли о подобных поборах руководство отделения? Может, знало, но делало вид, что не знает…

Вот Шляхов и гадал: не вызвана ли всем этим такая осторожность на допросах? Не хотят выносить сор из избы…

Словом, полной откровенности Олег Петрович пока добиться не мог. Правда, с одной из медсестер, Тамарой Проценко, следователь еще не поговорил. А именно в тот самый день, 11 декабря, было ее дежурство. Но Проценко в настоящее время находилась в отпуске, уехала в другой город…

— Значит, застопорилось у тебя? — спросил Папахин, когда Шляхов поделился с ним своими трудностями.

— Есть одна мысль, — ответил Олег Петрович. — Допросить больных, которые лежали с Ивановым в одной палате.

— Направление верное, — одобрил Александр Владимирович.

Шляхов снова отправился в больницу. Поднялся на второй этаж, зашел в отделение, в котором ему все было уже так хорошо знакомо. Серый линолеум на полу, запах кухни, фикус с глянцевитыми листьями в холле, где собирались у старенького телевизора больные.

В мужской неврологии, как именовали отделение врачи и пациенты, было тринадцать палат. В основном на восемь и шесть коек. Одна палата двухместная, и еще одна — четырехместная.

В последней, под номером 215, и лежал прошлой зимой Иванов.

Старшую медсестру следователь застал в своей комнате. Она оформляла какие-то документы пожилому мужчине. Дождавшись его ухода, Олег Петрович сказал Носовой:

— Мне хотелось бы выяснить, кто из больных лежал в одной палате с Ивановым.

— А он, считай, в основном лежал один, — ответила Носова.

— Богато живете, — заметил следователь. — В палате-то на четырех человек…

— По распоряжению Жигалиной.

— За что же такие привилегии были Иванову? — спросил Олег Петрович.

— Чтобы не заразил других. У него был гепатит. — Пока Шляхов вспоминал, что это за болезнь, Носова пояснила: — Инфекционная желтуха. Еще называется болезнь Боткина.

— Знаю, знаю, — кивнул следователь.

Он вспомнил, какой переполох произошел в школе, когда узнали, что один из учеников заболел желтухой. Были прекращены занятия, объявлен карантин, и всех заставили обследоваться в поликлинике…

— Но почему Иванова не перевели в инфекционную больницу? — поинтересовался Шляхов.

Носова ничего толком объяснить не могла.

— Хорошо, — сказал Олег Петрович, — но вы, то есть медперсонал, который имел контакт с Ивановым, принимали какие-нибудь предохранительные меры, чтобы не заразиться?