Кунсткамера аномалий - Игорь Винокуров

Однако кое-какие особенности феномена беспокойных домов были выявлены – в основном во второй половине нашего века. Тем не менее, некоторые парапсихологи называют «большой тройкой» такие феномены, как полтергейст, беспокойные дома и привидения. Может быть, ввиду их совершенной уж экзотичности. Но вместе с тем симптоматика беспокойных домов существенно отличается от таковой при полтергейстах. Так, феномены беспокойных домов обычно долгоживущи. Они практически независимы от человека, поскольку привязаны к месту. Если семья покидает вдруг ставший или оказавшийся беспокойным дом, то на новом месте их уже ничто не беспокоит. А семья, которая вселилась в тот покинутый прежними хозяевами дом, тут же начинает испытывать на себе его злые чары. Иногда сменяются целые поколения владельцев, а дом все продолжает оставаться беспокойным. Поэтому он пользуется дурной славой. Мало охотников жить в таких домах! Как было сказано в одном из старых журналов за 1887 год, «казуистика беспокойных домов содержит в себе случаи необыкновенно низкой арендной платы».

Феномены, проявляющиеся в беспокойных домах, в большинстве своём ограничиваются определённым зданием, даже определёнными комнатами одного и того же дома. Однако известны и такие случаи, когда явление это охватывает даже целые довольно обширные местности.

Феномены беспокойных домов обычно проявляют себя ночью, когда все обитатели спят, при этом спящие могут проснуться. Часто слышны звуки, имитирующие жизнепроявления человека (шагов по полу и по лестнице, покашливаний, вздохов, хлопания дверьми, рубки дров и пр.). Физические проявления обычно редки и менее разрушительны. Например, наблюдается очень мало бросаний и швыряний предметов домашнего обихода, а если уж «забеспокоилась» бьющаяся посуда, то она мало когда разбивается. И ещё: в отличие от полтергейстных, в беспокойных домах двигаются преимущественно тяжёлые предметы, на большие расстояния, с усложнёнными траекториями, с незначительными разрушениями, со многими приземлениями.

Феномен привидений – почти непременный атрибут симптоматики беспокойных домов. Привидения также обычно наблюдаются ночью, невероятно пугая при этом обитателей дома. Увидевшие хоть раз привидение потом всю свою жизнь помнят это незабываемое зрелище. Существуют фотографии привидений. Это говорит о том, что они – отнюдь не только плод больного или слишком богатого воображения (хотя и так бывает), а являют собой какую-то странную и неведомую, но реальность.

О том, что это действительно так, свидетельствует проведённое уже в наши дни наблюдение в одном из беспокойных домов штата Кентукки, США. Та комната дома, в которой когда-то произошла ужасная трагедия, стала беспокойной. Исследователь решил понаблюдать, как поведут себя в ней различные животные. Первой он запустил в комнату собаку: сделав несколько шагов, она зарычала, попятилась к двери и выскочила за порог. Кошка вырвалась из рук исследователя все у той же невидимой границы, выпустила когти, вспрыгнула ему на плечи, а затем бросилась на пол, заползла в угол и с шипением забралась под кресло. Крыса вела себя спокойно – ей всё было нипочём. Гремучая змея сразу же приняла угрожающую стойку, нацелившись на то же кресло. В обычном же помещении те же животные вели себя спокойно и мирно.

Беспокойные дома как в наши дни, так и в далёком прошлом проявляют свой «характер» на один и тот же манер. Познакомимся на конкретных примерах, как это происходило по крайней мере в течение примерно последних двухсот лет. Первый случай относится к концу восьмидесятых годов XVIII века. Он изложен в письме одной принадлежащей к знатному семейству молодой англичанки. Вот что она сообщает адресату: "Сэр Джемс, мать моя, я и брат мой Чарлз покинули наше отечество в конце 1786 года. Поживши в разных местах, мы наконец решились поселиться в Лилле, где нашли хороших профессоров; у нас были рекомендательные письма к лучшим семействам в городе. Сэр Джемс продолжал своё путешествие, а мы, проведя несколько дней в очень неудобной квартире, наняли большой и красивый дом за чрезвычайно низкую цену, даже для Франции.

Три недели спустя после того, как мы в нём поселились, матушка отправилась со мною к банкиру, на которого сэр Роберт Гаррис дал нам вексель. Мы попросили его выплатить некоторую сумму денег, и он отсчитал нам её пятифранковыми монетами. Так как это составляло довольно значительную тяжесть, которую мы не могли унести с собою, то мы просили его прислать её к нам на дом, на площадь Золотого Льва. Адрес удивил его. «Я не знаю, – сказал он, – на этой площади никакого помещения, приличного для вас, кроме одного дома, который давно уже стоит пустой, потому что в нём показываются привидения». Он произнёс эти слова с важным видом и самым естественным голосом.

Мысль, что дом наш посещается домовыми, много заставила нас смеяться, однако ж мы просили ни слова не говорить об этом слугам, чтобы они не забрали себе в голову каких-нибудь глупостей; с нашей стороны, маменька и я, мы решили никому на свете не сообщать слышанного. «Ведь это, верно, привидение будило нас столько раз, расхаживая над нашей головою», – сказала мне, смеясь, матушка. В самом деле, мы несколько ночей кряду слышали, что в верхнем этаже кто-то расхаживал взад и вперёд тяжёлыми шагами; мы думали, что это ходит кто-нибудь из слуг".

На другой день, так как ночью шаги снова нас разбудили, матушка спросила у горничной по имени Кресвель, кто живёт над нами. «Никто, – отвечала девушка, – там пустой чердак». Восемь или десять дней спустя Кресвель пришла к матушке и сказала ей, что все французские слуги хотят уйти от нас, потому что в доме водятся привидения, и прибавила, что по этому случаю рассказывают странное происшествие.

Этот дом вместе с другою собственностью принадлежал малолетнему сироте, у которого опекуном был родной дядя. Опекун поступал с ним самым бесчеловечным образом и наконец запер его в клетку. Потом мальчик пропал без вести, и все полагали, что дядя убил его. Убийца наследовал имение своей жертвы, покинул дом и продал его отцу теперешнего владельца. С тех пор он был несколько раз нанят, но никто не оставался в нём более недели или много двух. До нашего приезда он долго стоял пустым. «Неужели ты в самом деле веришь в этот вздор?» – «Право, не знаю, как вам сказать, – отвечала девушка, – на чердаке над вашею комнатой стоит железная клетка, которую вы сами можете увидеть, если вам угодно».

Мы встали, чтобы посмотреть, точно ли она говорит правду, и так как в эту самую минуту пришёл к нам старый офицер, кавалер ордена св. Людовика, то мы попросили его проводить нас и взошли с ним вместе наверх. Как и говорила Кресвель, мы нашли обширный чердак с кирпичными стенами, совершенно пустой, кроме железной клетки, стоявшей в одном из углов, похожей на те, в которых запирают диких зверей, за исключением, однако, размеров: 4 квадратных фута в ширину и 8 в вышину. В стену, к которой она была прислонена, вделана цепь, а на конце цепи висел заржавленный ошейник. Я содрогнулась при мысли, что, быть может, действительно в этой клетке жило человеческое существо. Старый друг наш смотрел на клетку с таким же ужасом, как и мы, и утверждал, что она, по всей очевидности, была сделана с какою-нибудь зверскою целью. Но так как мы не верили в привидения, то были убеждены, что шум производили люди, которые находили в том свою выгоду, чтобы дом оставался необитаемым. Нам было очень неприятно, что они имели возможность во всякое время пробраться в дом, и мы решились найти себе другое жилище, а между тем поступать с осторожностью.

Дней через десять после того, как мы приняли это решение, матушка, смотря однажды на Кресвель, которая пришла одевать её, нашла, что она чрезвычайно бледна и имеет болезненный вид!

«О! сударыня, – отвечала она, – мы с миссис Марш ужасно перепугались, и нам невозможно будет уснуть в той комнате, где мы теперь живём»

«Хорошо, – отвечала матушка, – вы будете спать обе в моём кабинете. Но сперва расскажи мне, что вас так перепугало»

«Кто-то прошёл через нашу комнату ночью, мы обе его видели, но спрятали головы под одеяло в ужаснейшем испуге и пролежали так до утра»

При этих словах я не могла удержаться от смеха, но Кресвель залилась слезами. Видя её в таком состоянии, я, чтобы её утешить, сказала, что нам предлагали нанять прекрасный дом и что мы скоро оставим теперешнее наше жилище.

Несколько дней спустя матушка попросила нас с братом принести из её комнаты пяльцы, чтобы приготовить работу к завтрашнему дню. Мы только что отужинали; при свете лампы, которую всегда зажигали вечером, мы всходили по лестнице, как вдруг увидели перед собою длинное и худое существо – на нём было широкое платье, распущенные волосы в беспорядке падали на плечи. Мы оба подумали, что это сестра наша Анна, и закричали ей: «Шутка твоя не удастся, душенька, ты не испугаешь нас!»