Выстрел на окраине - Николай Почивалин

— Э, парень! — повел черными цыганскими глазами Заремба. Уметь надо. Жизнь коротенькая, как распашонка, и прожить ее нужно поинтереснее! — Заремба усмехнулся: — Читал «Как закалялась сталь»?

Заикин хорошо помнил эту книгу, когда-то поразившую его воображение, смутно помнил и крылатые слова Павки Корчагина.

— Там по-другому, не так.

— По-другому, а смысл один, — снисходительно пояснил Заремба. — На аккордеоне играешь?

— Нет!

Заремба вынес из-за полога аккордеон, ослепивший перламутром, склонил на плечо голову и заиграл что-то красивое и протяжное.

Юрий смотрел на своего нового приятеля преданными и восхищенными глазами — вот какой человек!

С этого дня Заикин зачастил на улицу Фрунзе, проделывая длинный путь с одного конца города на другой. Впрочем, ради дружбы с Федором, который был старше его на восемь лет, Юрий был готов на все, что угодно, не подозревая, конечно, что его новый приятель как раз и воспитывает в нем такую готовность. Заремба относился к нему приветливо, чуть-чуть иронически-снисходительно отвечая на его восторженную привязанность и неизменно сохраняя между собой и пареньком известную дистанцию. Во всяком случае, через полмесяца почти ежедневных встреч Юрий знал о Зарембе так же мало, как и в день их первого знакомства на дому.

Впрочем, это было не совсем так. Заикин знал уже, что каждый раз открывавшая ему глухая старушка была теткой Федора; жила она в соседней каморке и, открыв дверь, сразу же исчезала в темном углу коридора. Юрию иногда она казалась выжившей из ума: ни единого слова, тусклые глаза, оживлявшиеся лишь тогда, когда племянник в редких случаях обращался к ней. Не замечая никого, кто приходил к нему, в том числе и Заикина, словно они были бестелесными тенями, которым по нелепой необходимости, приходилось открывать, глухая, встречаясь взглядом с Федором, начинала как-то смешно, словно овечка, светиться. Кажется, она боготворила его. Юрий, не зная этого слова, по-мальчишески чутко угадывал это и полностью одобрял.

Изредка Заикин заставал у Зарембы его товарищей; обычно с его приходом они уходили. Что́ связывало Федора с ними, Юрий не знал. Он пытался выяснить, кто они такие. Заремба невозмутимо отвечал:

— Тебе-то что? Такие же, как ты, как их звать — знаешь, а еще чего?

Имена их Юрий знал и, хотя ни один из них не сделал, даже не сказал ему ничего плохого, тем не менее, недолюбливал их всех троих — возможно, к этому примешивалась мальчишеская ревность. Особенно не нравился Заикину Белыш — безбровый парень, с поразительной легкостью добавлявший к каждому сказанному слову грязное ругательство. Заремба сам никогда не ругался, часто одергивал Белыша и этим располагал к себе Заикина еще больше.

После нескольких посещений Юрий убедился, наконец, что Заремба действительно работает слесарем. Раза два он приходил раньше, чем успевал вернуться с работы Федор, и принимался ждать его, листая приключенческие книжки, которыми была заполнена этажерка. Приходил Федор, снимал синюю, с масляными пятнами, спецовку, уносил ее куда-то в темень коридора, шумно умывался и входил в комнату переоблаченный в шелковую пижаму, попахивающий холодком тройного одеколона.

Так, несмотря на кажущуюся близость, Заремба продолжал оставаться в глазах Заикина необыкновенным, загадочным человеком; последовавшие за этим события только утвердили такое впечатление.

Однажды Юрия просто не впустили к Зарембе.

Стоя на крыльце и загораживая собою проход, тетка, словно заводная кукла, качала головой; потом, так же молча, вроде не знала ни одного слова, захлопнула дверь.

Заикин послал глухой вдогонку сердитый взгляд, и тут ему почудилось, что занавеска на окне Федора дрогнула. Или показалось?.. Мучаясь обидной подозрительностью и ревностью, понося в душе Белыша и двух его дружков, отнимавших у него Зарембу, Юрий ушел.

На следующий день Федор встретил его, как обычно, приветливо. На вопрос, где вчера был, отмахнулся — занят, конечно! — и весело хлопнул паренька по плечу:

— Телок, гуляем сегодня!

В ту ночь Юрий Заикин впервые не ночевал дома.

Гуляли сначала в ресторане аэропорта; после двенадцати, набрав вина и закусок, догуливали на квартире. Были только Заремба с Заикиным и двое девчат, уже знакомых по первой встрече. Белыш и его компания, к удовольствию Заикина, гуляли где-то отдельно. Об этом он услышал от Зарембы, когда тот, чокаясь, бросил несколько слов захмелевшей Нинке. Вторую девушку звали Люсей. Кивнув на нее, Федор бесцеремонно сказал:

— Это твоя.

Впрочем, никакого смущения Заикин уже не чувствовал. Пили много, часто, от вина и вызывающих прикосновений Люськи он быстро захмелел, поминутно вскакивал и пытался плясать.

Много пил и Заремба, но, кажется, совершенно не пьянел. Побледнев, уронив на аккордеон голову, он играл грустные вальсы, ноздри его тонкого, с хищной горбинкой носа нервно раздувались.

Закончилась попойка внезапно и необычно.

Отшвырнув всхлипнувший аккордеон, Заремба легко, словно он и не пил вовсе, встал, громко стукнул в ладоши.

— Шабаш!

Еще через секунду на ковер полетели подушка и одеяло, свет погас, и Заикин, уже плохо соображая, что он делает, очутился в жарких объятиях вздрагивающей Люськи...

Утром, когда Заремба разбудил его, в комнате никого, кроме них двоих, не было, стол был прибран, а сам Заремба, свежевыбритый, одетый в рабочий костюм, толкал его ногой.

— Вставай, восьмой час...

Голова у Заикина раскалывалась от боли, ныло тело, нехорошо было в пересохшем рту.

— Голова болит?

— Болит, — не глядя, отозвался Заикин.

— Выпей рюмку и — на работу. Сегодня не приходи. — Федор внимательно посмотрел на него. — Понял?

— Понял.

Заремба вынул из ящика стола пачку денег, протянул ее Заикину.

— На — на похмелье.

— Зачем? — удивился Юрий. — Не надо.

— Бери, выиграл я. Потом сосчитаемся.

И, видя, что Юрий колеблется, даже больше того — отказывается, прикрикнул:

— Ну? Кому говорят?

Добавив впоследствии к этим деньгам часть зарплаты, Заикин купил себе новый костюм и зеленую велюровую шляпу. Мать посмеялась над шляпой, но обновы одобрила; Юрий слышал, как вечером мать с гордостью говорила соседке:

— Заженихался мой, похоже. Большак!

Ничего в отношениях Заикина и Зарембы после памятной пирушки не изменилось. Все так же, почти каждый вечер, Юрий приходил к Федору, играли в шашки или читали новую приключенческую повесть, в одиннадцатом часу хозяин напоминал:

— Иди, пора...

Ни Белыша с его дружками, ни девчат Заикин с тех пор не встречал. О первых он, конечно, не жалел, напротив — радовался, что их нет, о девчатах, вернее о Люське, заливаясь горячей краской, вспоминал часто и охотно...

Вскоре Заремба удивил своего нового друга снова.

На стук никто не вышел. Юрий, досадуя, хотел уже уйти, когда занавеска в окне отодвинулась и выглянувший Федор кивнул ему.

— Тетка ушла в церковь, — пояснил он, впуская Заикина и снова закрывая изнутри дверь на тяжелый железный засов.

Юрий вошел в комнату, взглянул на стол и ахнул:

— Пистолет?

На покрытом бумагой столе воронено отливал пистолет, рядом лежала отвертка, тряпочка, чуть поодаль стояла бутылка с маслом.

— Нравится? — с любопытством наблюдая за Юрием, спросил вошедший следом Заремба.

Заикин зачарованно смотрел на оружие.

— Подержи, — разрешил Заремба.

Юрий нерешительно взял пистолет в руки и, освоившись, повертел им.

— Эх, вот бы пальнуть!

— За это пять лет дают, — усмехнулся Федор и остался доволен, что такое сообщение не произвело на Телка решительно никакого впечатления. Впрочем, он и не ждал иного: мальчишки всегда тянутся к оружию.

Отобрав пистолет, Заремба вскинул его на ладони, шутя наставил на Заикина.

— Проболтаешься — вот!

Красивое цыганское лицо его смеялось, но черные сузившиеся глаза смотрели холодно и беспощадно.

— Ну, что ты, разве не понимаю! — возмутился Юрий, невольно ежась под этим слишком долго застывшим взглядом.

Через несколько минут друзья непринужденно болтали, смазанный «парабеллум» (Заремба показал даже, как им пользоваться) давно уже лежал в столе, но мгновенно испытанный холодок не растаял. С этой минуты и навсегда вместе с почитанием в душе Заикина жило и чувство страха: рука у такого не дрогнет!

— Девчат бы, что ли, позвал когда, — набрался смелости Юрий.

— Что — потянуло? — засмеялся Заремба, не сводя глаз с запылавшего лица приятеля. — Ладно, позовем. Ты завтра когда работаешь?

— Завтра в ночную, не смогу.

— Вот и хорошо, — обрадовался Заремба. — У меня отгул. Приходи утром, посидим.

Простив в душе неуклюжую шутку с пистолетом, Юрий подарил своего старшего друга благодарным взглядом.

Утром Заикин застал у Зарембы Белыша с его свитой. Голоса их, к своей досаде, Юрий узнал еще за дверьми; они сразу замолчали, когда он вошел, и встретили его любопытными взглядами. Смутило Заикина и то, что так же пристально, словно оценивая, смотрел на него и Федор.