Владычица магии - Дэвид Эддингс

Мендореллен выпрямился в седле.

— Воззрите! — объявил он голосом, который услышали, вероятно, во всех уголках древнего города. — Величайшая честь оказана вам! Распахните ворота как можно шире и готовьтесь почтительнейше приветствовать гостей! Перед вами святейший Белгарат, великий Чародей, Вечно-живущий, а эта божественная дама — дочь его, леди Полгара. Прибыли они в Bо Мимбр по важному делу, посовещаться с королём Арендии.

— Не слишком ли он преувеличивает? — прошептал Гарион тёте Пол.

— Таков обычай, дорогой, — ответила она безмятежно. — Когда имеешь дело с арендами, приходится не жалеть слов, чтобы привлечь их внимание.

— А кто сообщил тебе, что это лорд Белгарат? — с плохо скрытым презрением допрашивал Эндориг. — Не думай, что я собираюсь преклонить колени перед всяким неизвестным бродягой!

— Ты осмеливаешься сомневаться в словах моих, сэр рыцарь? — зловеще-спокойно осведомился Мендореллен. — Вероятно, желаешь сойти вниз и проверить, правду ли я возгласил? Или предпочитаешь прятаться там наверху и лаять оттуда, подобно собаке трусливой, на тех, кто выше тебя.

— Прекрасно сказано! — восхищённо объявил Бэйрек. Мендореллен напряжённо улыбнулся гиганту.

— Думаю, мы зря тратим время, — пробормотал господин Волк. — Нужно попытаться доказать кое что этому скептику, если мы хотим всё-таки увидеть сегодня Кородаллина.

Соскользнув на землю, он не спеша вытащил из хвоста лошади запутавшуюся там сухую веточку, направился в центр площади и остановился, спокойный, величественный, в сверкающей белой мантии.

— Сэр рыцарь, — мягко обратился он к Эндоригу, — вижу, человек вы осторожный. Качество это неплохое, но может завести слишком далеко.

— Я давно уже не ребёнок, старик, — ответил темноволосый рыцарь тоном, граничащим с оскорблением, — и верю только тому, что вижу собственными глазами.

— Печально, что ты в силах разглядеть так мало, — покачал головой Волк и, наклонившись, вставил прутик, который держал в руках, между широкими гранитными плитами. Потом отступил на шаг и протянул ладонь над веточкой; лицо при этом странно смягчилось. — Я собираюсь сделать тебе подарок, сэр Эндориг, — объявил он, — и возвратить веру. Смотри внимательно!

И тихо произнёс какое-то слово, которое Гарион так и не расслышал, почувствовав только знакомый толчок и слабый шум в ушах.

Сначала вроде бы ничего не произошло. Потом раздался скрип, плиты начали медленно выворачиваться из земли, вытесняемые всё утолщавшимся прутиком, который стал быстро тянуться вверх. Вокруг раздавались возгласы ужаса: ещё недавно сухая веточка зазеленела, на ней появились ветки. Волк поднял руку повыше, и деревце, словно повинуясь, выросло прямо на глазах, а ветки становились всё гуще. Одна из плит с треском раскололась.

На площади воцарилось мёртвое молчание; глаза собравшихся в благоговейном восхищении были прикованы к деревцу. Господин Волк протянул вперёд руки ладонями вверх, снова сказал что-то, и на ветвях появились быстро распускающиеся бело-розовые, словно фарфоровые, бутоны.

— Яблоня, не так ли, Пол? — спросил господин Волк, не оборачиваясь.

— По всей видимости, отец, — согласилась она.

Господин Волк нежно погладил ветки и обернулся к темноволосому рыцарю, который, побледнев и дрожа всем телом, рухнул на колени.

— Ну, сэр Эндориг, во что вы верите сейчас?

— Прошу простить меня, святой Белгарат, — умолял тот сдавленным голосом.

Господин Волк выпрямился и наставительно заговорил, легко, без видимых затруднений применяя такие же увесистые обороты речи, как ранее тётя Пол.

— Поручаю тебе, сэр рыцарь, заботиться о прекрасном дереве этом, выросшем на голых камнях, чтобы возвратить тебе веру и доверие. Долг твой должен быть уплачен не монетой звонкой, а нежностью, вниманием и заботой к этому нежному ростку. Со временем оно принесёт плоды, и тебе дано плоды эти собрать и раздать их безвозмездно всем просящим. Во имя спасения души своей ты не должен отказывать никому, даже низкорожденным! Как дерево даёт плоды жаждущим, так и тебе следует дарить, не прося ничего взамен.

— Прекрасная речь, — одобрила тётя Пол. Волк весело подмигнул ей.

— Я поступлю так, как велишь, о святой Белгарат, — задыхаясь, пробормотал сэр Эндориг, — клянусь головой.

Господин Волк подошёл к коню.

— По крайней мере, хоть одно полезное дело сделал в жизни, — пробурчал он себе под нос.

После этого все споры прекратились, ворота вдруг широко распахнулись; все въехали во внутренний двор и спешились. Мендореллен провёл друзей мимо коленопреклонённых дворян, тянувших руки, чтобы прикоснуться к мантии господина Волка… Путешественники прошли вслед за Мендорелленом по высоким, увешанным гобеленами коридорам; толпа сзади всё росла. Двери тронного зала тут же распахнулись, они переступили порог.

Тронный зал оказался большой сводчатой комнатой с лепными контрфорсами по стенам. Между контрфорсами размещались высокие узкие окна с витражами; солнечный свет превращал цветные стёкла в сверкающие драгоценные камни. Пол был из полированного мрамора; в дальнем конце на покрытом ковром каменном возвышении стоял двойной трон Арендии, задрапированный тяжёлым пурпурным бархатом. На увешанной коврами стене блестело тяжёлое древнее оружие двадцати поколений арендийских королей: копья, булавы и огромные, выше человеческого роста, мечи, полуприкрытые изодранными военными знамёнами давно забытых предков.

Кородаллин Арендский, болезненного вида молодой человек в расшитой золотом пурпурной мантии и большой, казавшейся слишком тяжёлой для его головы короне, сидел на троне рядом с бледнолицей прекрасной королевой. Оба несколько встревоженно взирали на приближающуюся к широким ступенькам толпу, окружавшую господина Волка.

— Государь мой, — объявил Мендореллен, опустившись на одно колено, — имею честь привести пред очи твои святого Белгарата, послушника Олдура и надежду королевств Запада.

— Он знает, кто я, Мендореллен, — перебил Волк, выступив вперёд и коротко кланяясь.

— Привет вам, Кородаллин и Мейязерана. Жаль, что не было случая познакомиться ранее.

— Это великая честь для нас, благородный Белгарат, — ответил молодой король глубоким звучным голосом, странно не соответствующим хрупкой внешности.

— Отец мой часто упоминал о тебе, — добавила королева.

— Мы были хорошими друзьями, — кивнул Волк. — Позволь представить мою дочь, Полгару.

— Достойная госпожа! — обратился к ней король, почтительно наклонив голову. — Всему миру известно о силе твоей, но люди забывают упомянуть о красоте.