Полиция на похоронах. Цветы для судьи (сборник) - Марджери Аллингем

Кэмпион покачал головой.

— Не знает. Но запросто может думать, что знает.

— Отведите меня на чердак, — решительно попросил инспектор. — Все надо делать по порядку — только так и можно чего-то добиться.

Глава 15

Кто-то извне

Было уже почти три часа, когда работа инспектора в «Обители Сократа» наконец-то приблизилась к завершению. Мистер Боудитч и полицейский фотограф сделали снимок и слепок отпечатка в цветочной клумбе, а теперь стояли и молча разглядывали коллекцию разнообразных башмаков и туфель: Станислав распорядился, чтобы каждый житель дома принес свою пару обуви, включая обоих Кристмасов, отца и сына, живших в небольшом домике на краю поместья.

Дело, по всей видимости, зашло в тупик. Инспектор был мрачен, фотограф растерян, а неутомимый Боудитч изумлен до глубины души.

— Что ж, — сказал он, — вот фотография, вот слепок, а вот мерки. Похоже, нашей Золушки среди домочадцев нет. По размерам ни одна нога даже близко не подходит.

— М-да, — проворчал Станислав. — Можно бы устроить парад босоногих, да что толку — если бы у кого-то из домашних были такие ножищи, все остальные прекрасно бы об этом знали.

Боудитч громко захохотал.

— Факт! Даже у старика Табби Лейна с Боу-стрит ноги поменьше будут. Этот слепок как будто прямиком из музея естествознания доставили.

Станислав нахмурился.

— Полагаю, розыгрышем это быть не может? След настоящий?

— Еще какой настоящий! — заверил его Боудитч. — Вот здесь отчетливо видны следы ногтей, а на пятке осталась пара волокон синей шерсти. Как бы вам ни хотелось верить в обратное, след оставил живой человек. Таких ног я в жизни не видел!

Инспектор нахмурился еще сильней.

— Ближайшие по размеру — вот эти, — проворчал он, указывая на башмаки молодого Кристмаса. — Сходите-ка и снимите мерки с ноги этого малого, Боудитч. Только перестаньте смеяться — ведите себя прилично, как подобает полицейскому.

Перспектива встречи с хозяином чудесных ног чуть не убила Боудитча. Он побагровел и чуть не подавился от смеха; в его голубых глазках застыли непролитые слезы.

— Я мигом! А вы, уважаемый, идемте со мной, — обратился он к фотографу. — Мы должны это запечатлеть и повесить потом в рамочку.

— Законченный идиот, — сказал инспектор Кэмпиону, когда за полным надежд Боудитчем и его помощником захлопнулась дверь. — Мне нравятся люди с чувством юмора, но этот, ей-богу, просто клоун.

Мистер Кэмпион предпочел не комментировать слова друга.

— Вы в самом деле считаете, что это чья-то шутка? — после недолгого молчания осведомился он.

— Нет, не считаю, — с горечью ответил инспектор. — Я передумал. Силы небесные, да у нас и так хлопот полон рот — а тут еще какой-то плоскостопый босяк рисует мелом на окнах! Обувь можно вернуть хозяевам, мне она больше не нужна. Войдите!

Последнее распоряжение предназначалось тому, кто только что тихонько постучал в дверь.

На пороге появился Маркус, усталый и опечаленный. При виде коллекции башмаков на полу он удивленно приподнял брови, но ничего не сказал — за это инспектор тут же проникся к нему безмерным уважением.

— Прямо не знаю, что и поделать, — угрюмо произнес Маркус. — Мистер Фарадей настаивает, что его поцарапала кошка.

Инспектор хмыкнул.

— Вы ему объяснили, что он должен будет рассказать то же самое под присягой в коронерском суде?

— Да, — кивнул Маркус. — Но он как будто искренне верит, что все так и было. Впрочем, его беда ведь действительно никак не относится к делу, я прав?

Оутс ответил не сразу. Удар пришелся в точку.

— От меня вам защищать клиента необязательно, мистер Фезерстоун, — заметил инспектор. — Если его и надо от кого-то защищать, так это от самого себя.

Мистер Кэмпион принял весть об упрямстве дяди Уильяма близко к сердцу.

— Похоже, мне придется самому пройтись по барам, дабы спасти честь дядюшки, — сказал он, многозначительно посмотрев на инспектора. — Маркус, нам с вами предстоит кое-какая работенка. Вы ведь уже написали сэру Гордону Вудторпу?

Маркус, отвечавший на этот вопрос ранее, удивленно посмотрел на друга, но тут увидел лицо инспектора и выпалил:

— Разумеется!

Станислав Оутс стал чернее тучи.

— Пока рисунок не стираем. Можете успокоить домашних: в саду будут дежурить мои люди в штатском.

— То есть вы склонны полагать, что это не розыгрыш, инспектор? — спросил Маркус. Он готов был ухватиться за любую соломинку, лишь бы уйти от щекотливой темы дяди Уильяма.

Несмотря на природную нелюбовь полицейских к вопросам штатских, мистер Оутс ответил вежливо, но уклончиво:

— Я совершенно уверен, что человек, оставивший след на цветочной клумбе у дома, не мог носить ни одну из представленных здесь пар обуви. Больше я ничего сказать не могу.

Мистер Кэмпион, все это время задумчиво разглядывавший красный символ на окне, вдруг заговорил, не оборачиваясь:

— А если предположить, что это вовсе не шутка? Что кто-то в самом деле хотел подать кому-то из домочадцев знак? Если следовать этой логике, к каким выводам мы приходим? Во-первых, художник не знает дом: иначе бы он не оставил послание на окне комнаты, в которую никто не заходит. Во-вторых, он знаком лишь с одним из обитателей поместья, в противном случае он нанес бы визит обычным образом.

Кэмпион обернулся к друзьям. Его хрупкий тонкий силуэт четко вырисовывался на фоне окна.

— Послание такого рода должно быть крайне простым. Готов спорить, Станислав, что этот символ означает одно из трех: «Встретимся в условленном месте», «Дело сделано» или «Я снова в деле».

— Все домашние как один уверяют, что видят символ впервые. А обманщик, насколько нам известно, в этом доме всего один.

Тут их разговор прервали: в библиотеку вошел слегка упавший духом Боудитч.

— Даже близко не он! Я измерил парню правую ногу. Длина — двенадцать дюймов и три четверти, ширина — около пяти дюймов. А у нашей Золушки ступня тринадцать дюймов с четвертью в длину и шесть с небольшим — в ширину. — Эти цифры Боудитч произнес с заметной гордостью. — Гаррисон прочесывает сад в поисках других следов. Но там почти везде — коротко подстриженный газон, а ночью прошел дождь… Найти что-либо будет непросто. Наш отпечаток чудом уцелел.

Мистер Оутс кивнул.

— Ладно, — пробубнил он, — пора закругляться.

Кэмпион пошел провожать инспектора и его жизнерадостного помощника к машине, а Маркус тактично остался в библиотеке.

— Все улики собрали? — спросил Кэмпион, помогая полицейскому надеть плащ. — Образец веревки и все прочее?

— Да, — коротко ответил Станислав. — А вы, мой друг, отнюдь не так внимательны и умны, как думаете. Смотрите, что упустили. — Он достал из кармана ключ и положил его в ладонь Кэмпиону. — Это от вашей двери. И заодно — от всех дверей на втором этаже. Замки везде одинаковые и открываются одним ключом! Вчера я этого не заметил, но мог бы и догадаться, конечно. Таких домов полно. Ну, до свидания.

Мистер Кэмпион, ничуть не расстроившись, убрал ключ в карман.

— Завтра я к вам заеду — расскажете новости, — сказал он, — если, конечно, меня не сожрет какой-нибудь великан.

Инспектор фыркнул и завел мотор.

— Все вы одинаковые, зеленые юнцы! Хватаетесь за самое очевидное, яркое и блестящее. Вот увидите, это чья-то шутка. Готов биться об заклад.

— И я готов, — ответил Кэмпион.

— Извольте. Ставлю пять шиллингов.

— Договорились!

С этими словами молодой человек вернулся в дом — Маркус уже поджидал его в холле. Он был крайне встревожен и расстроен тем, как развивались события.

— Кэмпион, отвечай: этот рисунок на стекле… что он может значить? Должно же быть какое-то объяснение!

Они пошли обратно в библиотеку.

— Ну, вывод напрашивается сам собой, не находишь? — сказал Кэмпион, опуская шторы. — В деле есть еще один участник. След в данном случае значит то же, что значил для Робинзона Крузо: где-то поблизости бродит Пятница.

Маркус просиял.

— Если хочешь знать мое мнение, я даже рад. Поведение Уильяма меня беспокоит. Не знаю, с какой стати он все так усложняет, — уж казалось бы, в его положении…

— Дядя Уильям — милейший старикан. Станислав прицепился к нему лишь потому, что так заведено у полицейских: брать самую очевидную версию и раскручивать ее. Ничего не нашли — ладно, принимаются за следующую версию, и так далее. Потому-то преступникам так сложно от них уйти.

— Ну, а ты сам что думаешь? — не унимался Маркус.

Мистер Кэмпион замолчал. В свете последних событий он почти забыл о своей теории, а теперь вспомнил — и сразу помрачнел. Маркус по-прежнему ждал ответа, но тут, к счастью, в дверь постучали.