Крах Белой мечты в Синьцзяне: воспоминания сотника В. Н. Ефремова и книга В. А. Гольцева «Кульджинский эндшпиль полковника Сидорова» - Вадим Гольцев

Конспирация и псевдоним не помогли Сидорову, и Семиреченский отдел ГПУ хорошо знал, кто скрывается в неприметной кузне под именем Боброва и, поставив его работу под жесткий контроль, разрабатывал операцию по его ликвидации. Распоряжение о ликвидации Сидорова и другого известного белогвардейца – Семиреченского атамана генерала Щербакова, получил начальник Джаркентского политбюро[70] Ветлугин. Как всегда, самым трудным в любой операции было найти надежных и толковых исполнителей. Не мудрствуя лукаво, Ветлугин решил привлечь в качестве исполнителей старых агентов Джаркентской УЧК, участников операции по ликвидации Оренбургского атамана Дутова Касымхана и Аббаса Чаны-шевых, Тынчерова, Маралбаева и Идрисова. Но большая часть их сидела в тюрьме по подозрению в контрабанде, меньшая – находилась на свободе, но под следствием. Однако руководитель группы боевиков, совершивших теракт в отношении Дутова Касымхан Чаны-шев, посоветовал Ветлугину освободить из под стражи Тынчерова и Маралбаева, доверить им ликвидацию Щербакова и Сидорова и поручился за них[71].

Так как для выполнения этой операции нужны были большие средства, а таковых в распоряжении Политбюро не было, то, по согласованию с Ветлугиным, начальник милиции Чанышев отдал распоряжение Тынчерову из задержанной в это время контрабанды на 12 лошадях, половину употребить на покупку 10 лошадей для участников операции, а другую половину вернуть контрабандистам, дабы создать у них впечатление взятки. При этом, чтобы контрабандисты не были задержаны вторично, дать им проводника до границы.

В другой раз, с ведома Политбюро и оперативных начальников, Тынчеров и другие сами похитили на территории Китая несколько лошадей и баранов, продали их и приобрели для выполнения операции 20 лошадей. По всем этим действиям было проведено дознание. Постановлением государственного прокурора по Алма-Атинскому уезду от 5 декабря 1922 года уголовное дело в отношении всех привлеченных к теракту лиц было прекращено.

Все это заставило чекистов отказаться от сомнительных кандидатур контрабандистов и искать новые. Вскоре человек, удовлетворяющий всем требованиям чекистов, был найден. Этим человеком оказался Касымхан Мухамедов[72], бывший прапорщик отряда Сидорова, дезертировавший из него в памятные дни ухода сидоровцев к Анненкову через Хоргосское ущелье. Как он попал в поле зрения джаркентских чекистов – неизвестно, но весной 1922 года агент Мухамедов оказался в Кульдже и начал готовить покушение на своего бывшего командира.

Заброшенный в Кульджу, он устроился в татарский шанхой и стал выжидать удобный момент для встречи с Сидоровым. Тратить времени на поиск Сидорова Мухамедову было не нужно. Однажды он пришел в кузницу и был приветливо встречен полковником. Мухамедов вел себя очень осторожно, не торопил события, не задавал лишних вопросов, не любопытничал. Постепенно он втирается в доверие к Сидорову, повышается им в чине до подъесаула и назначается командиром формирующейся сотни. Его посвящают в детали подготовки вторжения, о чем он немедленно, через своего связного Мухамеда Агидулина, а затем Ахмеда-Вали докладывает чекистам в Джаркент.

Сидоров с нетерпением ждал вестей от Курширмата. У него была настоятельная необходимость в установлении связи с ферганскими басмачами, чтобы уточнить их силы и сроки совместных действий против Советской России. Он даже поручил Мухамедову немедленно сообщить ему о появлении посланцев Курширмата, если тому станет что-то известно о них. Через несколько дней в город прибыл реальный курьер Курширмата. Мухамедов был на грани провала: ведь у курьера могли быть и собственные выходы на полковника, а это грозило Мухамедову разоблачением. Агент решил опередить события. Мухамедов решил воспользоваться этим и, под предлогом встречи с басмачами, заманить Сидорова к себе на квартиру и покончить с ним. Вскоре он сообщил Сидорову, что посланцы прибыли и готовы встретиться с ним на квартире Мухамедова 14 августа.

К назначенному времени Сидоров прибыл с охраной. Конечно, никакой встречи с вымышленными басмачами состояться не могло, как не мог состояться и акт террора. Сидоров, прождав несколько часов, ушел, а план Мухамедова рухнул. Он пришел к Сидорову и заявил, что прошлая встреча не состоялась, потому что басмачи побоялись его охраны, но готовы встретиться с ним наедине завтра. Дальнейший ход операции предоставляю рассказать самому Мухамедову:

«Полковник оказался точным как всегда. Вошел в комнату ровно без пятнадцати двенадцать.

Я попросил его сесть против окна, чтобы первым увидеть человека в полосатом халате. В руки ему дал книгу, не помню уже какую.

Сам продолжал подносить к столу сладости.

– Как только увидите гостя, – предупредил я, – дадите мне сигнал. Оставлю вас одних.

Полковник кивнул и стал пристально смотреть в окно…

… На этом закончился последний визит атамана в мой дом.

Через полчаса я запер дверь на замок, закрыл ставни и тихими улицами выбрался к пригороду Кульджи. Еще через полчаса вместе с Эрса Юсуфходжаевым мы оседлали коней и покинули город»[73].

Это было 15 августа 1922 года. 16 августа Мухамедов был уже в Джаркенте.

Как произошло убийство Сидорова Мухамедов не рассказал, но, вероятнее всего, по древнему восточному обычаю – орудием убийства был нож.

Доклад Мухамедова вскоре подтвердили синьцзянские власти. Через несколько дней на заборах Кульджи и других городов появились объявления на китайском, русском и уйгурском языках, обещавшие 5000 китайских ланов[74] за его поимку.

Соратники Сидорова организовали преследование и поиск убийцы в Джаркенте, чтобы отомстить за смерть военачальника, но чекисты успели переправить его вглубь российской территории.

Так погиб этот доблестный офицер, посвятивший всю свою короткую, но яркую жизнь борьбе с большевизмом. Он не дожил до сорока лет. На фоне имен других белых военачальников имя его горит не столь ярко, а сейчас даже забыто и лишь недавно стало вновь появляться на страницах работ новых, независимых исследователей. А ведь он был одним из последних могикан, пытавшихся вздыбить Россию на борьбу с Советской властью…

Будучи уже официальным сотрудником ОГПУ Узбекской ССР, Мухамедов написал воспоминания об убийстве полковника Сидорова, к которым я и отсылаю всех желающих с ними ознакомиться.

Сидоров был похоронен на кульджинском православном кладбище. Его могила часто посещалась соратниками, но в 50-60-х годах XX века, в связи с возвращением русского населения Кульджи в Советский Союз, могила была забыта и ныне утеряна.