Море в облаках - Татьяна Алхимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Жан?
– Привет, – Офелия не видела, но слышала, как он улыбнулся.
– Как?
– Как меня пустили сюда ночью? Никак. Я ни у кого не спрашивал разрешения. Скажи-ка мне, зачем ты так серьезно заболела? – он сел чуть ближе, лунный свет упал на лицо, и Офелия смогла рассмотреть его лучше. Да, сомнений быть не могло – это Жан, самый настоящий. Его глаза, брови, как и всегда чуть взлохмаченные пшеничные волосы, кажущиеся в белом свете луны серебристыми, с проседью, как у древнего старика.
– Не знаю, – говорить Офелии было трудно, очень хотелось пить. Она не до конца понимала, где закончился сон, и началась реальность. – У меня жар. Это точно ты?
– Конечно, я. Что за глупые вопросы? Пришлось среди ночи сбежать из дома, чтобы навестить тебя. Представь, сколько разговоров будет, когда родные узнают? – Жан легко рассмеялся.
– Не стоило приходить.
– Как это? Ты же серьезно больна, я не мог оставить тебя одну, вижу ведь, что ты не справляешься. Снова.
– Меня лечат, – Офелия попыталась подняться и сесть, но у неё ничего не вышло.
– Лежи, зачем встаешь? – Жан принялся спокойно и деловито поправлять одеяло. Он осторожно приподнял голову Офелии, и перевернул подушку на прохладную сторону. – Врачи, конечно, знают, что делают. Но ты сама должна захотеть выздороветь. Хорошо лежать в больнице, чтобы за тобой все ухаживали, как за маленькой. Но всю жизнь прятаться за болезнями не получится.
– Какой ты строгий, – недовольно прошептала Офелия.
– Да. Потому что знаю, что ты послушаешь меня.
– Зачем ты написал такое письмо, Жан?
– Какое?
– Что ты хотел мне сказать им?
– Всё, что хотел, я написал. Могу спросить и у тебя, что ты хотела сказать своим ответом. Но я понимаю твои чувства, – он немного помолчал. – Или давай ты расскажешь мне, зачем так неожиданно для самой себя попрощалась со мной летом? – Жан снова рассмеялся. – Глупышка! Научись слушать своё сердце в первую очередь. Это никогда не может быть рано или поздно. А ещё, пообещай мне, что завтра же начнешь выздоравливать!
– Я опять ничего не понимаю. Как и всегда, – она всё больше просыпалась и приходила в себя. Осмелев и почувствовав силу в руках, Офелия дотянулась до руки Жана и захватила горячими пальцами его спокойную, холодную ладонь.
– Всё ты понимаешь…
– Не хочу прощаться. Хочу, чтобы мы виделись не только летом. Не хочу больше писем, в них всё не так.
– Офелия, я не прощался. Сказал только, что буду ждать. Ты должна узнать другую жизнь, ещё немного подрасти, чтобы принимать взвешенные решения. Ты и сама знаешь, что так будет правильно, – Жан сейчас казался ей невероятно взрослым, лет на десять старше. И от этого Офелии становилось немного страшно. Она тянулась к нему всей душой, стремилась стать такой же серьезной и рассудительной, но легкой и простой. И никак не могла приблизиться.
– А если не будет? Если всё, что я делаю – неправильно? Что тогда?
– Ничего. Совершенно ничего. Жизнь очень долгая, ты успеешь всё исправить. А ошибки станут опытом. Это как в школе – пока ты не ошибешься, пока не попробуешь, никогда не узнаешь, как нужно правильно. Пробуй. И ничего не бойся. Помнишь, как ты смело подружилась со мной?
– Помню…
– Кстати! Совсем забыл. Я принёс тебе кое-что, – Жан отпустил руку Офелии и достал из кармана белый бумажный пакетик. Конечно, они оба знали, что там внутри.
– Мармелад! – девочка даже слегка улыбнулась.
– В больницу всегда носят что-то вкусное, правда? – улыбнувшись, Жан поставил пакет на тумбочку. – Ладно, мне уже пора. Боюсь, что дома обнаружат моё отсутствие. И тогда Ная не отстанет от меня до самого лета!
– Не хочу, чтобы ты уходил, – с усилием выговорила Офелия. Жар не позволял разуму вмешиваться в то, что она произносит, и чувства бежали впереди мыслей.
– Мы ещё увидимся, обязательно, – шепнул Жан, наклонился к подруге и легко коснулся губами её горячего лба. – Только выздоравливай, слышишь?
Офелия не смогла ничего ответить, только утвердительно моргнула и, зажмурив глаза, тяжело вздохнула. А когда снова подняла веки, то комната уже была пуста. Может быть, ей всё это приснилось? Она дотянулась до тумбочки и взяла пакет с мармеладом. Одну за другой ела она вкусные, сладкие, с легкой кислинкой конфеты и вспоминала лето – каждое из тех, которые так быстро пробежали с того момента, как они с Жаном подружились. Ей хотелось встать, открыть окно и ощутить соленый запах моря. Но сейчас зима, и о море мечтать ещё несколько месяцев. Отложив пустой пакет, Офелия почувствовала, как жар возвращается, и снова погрузилась в тяжелый сон.
– Что случилось? – услышала она сквозь сон голос отца.
– Всё хорошо, температура уже не такая высокая. Лечение помогает, – голос доктора.
– Слава Богу. Я так рад это слышать!
– Мы и сами рады. Скорее всего, начали работать антибиотики. Но о выздоровлении мы пока не можем говорить, вы же понимаете? Нужно продолжать лечение. Анализы придут после обеда, посмотрим, как обстоят дела.
– Доброе утро, – пробормотала Офелия.
– Доброе, дорогая! – Мартин шумно подвинул стул и сел рядом.
– Мне лучше? – уточнила девочка, всё ещё не открывая глаза.
– Доктор говорит, что да.
– Да, Офелия. Температура ещё не в норме, но уже не такая высокая, как была все эти дни. Ты молодец! – бодро произнес врач.
– Это всё Жан, – шепнула Офелия и открыла глаза, встретив удивленный взгляд отца и непонимающий – доктора. В палате была и Лили, она тихо стояла в стороне, у окна, и внимательно слушала. – Что-то случилось, почему вы все тут?
– Если бы тебе не стало лучше, то пришлось бы решать вопрос о переводе в другую больницу. Поэтому мы здесь, – Мартин говорил торопливо. – Ты сказала, Жан был у тебя? Как? – отец повернулся к доктору, но тот пожал плечами и развел руки.
– Никаких посетителей не было. К больным мы пускаем только родственников.
– Он приходил ночью, – продолжала Офелия. – Мы поговорили немного.
– Не понимаю, – упавшим голосом выдавил из себя Мартин.
– Ей наверняка что-то приснилось. Медсестра заходила три раза за ночь,
