Солдаты Вселенной. Лучшая военная фантастика ХХ века - Пол Андерсон

На тельцианина навалились четыре человека, а еще пятьдесят стояли кольцом вокруг, наблюдая за борьбой.

— По местам, чертовы дети! Их здесь, может, еще тысячи, может, они только и ждут момента, чтобы накрыть нас в одном месте!

Нехотя мы разошлись. Мы почему-то все были уверены, что больше тельциан на базе не осталось. И вообще на всей планете.

Сам Кортес тем временем направился к вновь пойманному пленному. Вдруг вся четверка свалилась в кучу на теле инопланетянина. Даже оттуда, где я стоял, можно было видеть пену, вытекавшую из ротового отверстия тельцианина. Его защитный пузырь лопнул. Самоубийство.

— Вот сволочь! — Кортес был уже там. — Отойдите в сторону.

Четверо отошли, и Кортес лазерным лучом расчленил инопланетянина на дюжину трепещущих кусков плоти. Какое отрадное зрелище.

— Ладно, не беда, найдем еще одного. Слушай команду! Порядок движения — строй «наконечник»! Начинаем приступ «цветка».

Ну, мы построились и пошли приступом на «цветок», который, очевидно, истратил весь боезапас, потому что рыкающие звуки он издавать продолжал, но пузырей больше не появлялось. Там было пусто. Мы промчались по въездным спускам и по коридорам, пальцевые лазеры наготове, словно дети, играющие в войну. Пусто, все ушли.

То же самое нас ожидало в строении с антенной и в сорока четырех «избушках» периметра, которые уцелели во время штурма. Таким образом, в нашем распоряжении оказалась куча строений преимущественно неизвестного назначения, но ни одного живого тельцианина, необходимого ксенологам, чтобы поэкспериментировать с ним. Во всяком случае, в их распоряжении любые отдельные части тельцианских останков. Лучше, чем ничего.

После того как мы прочесали каждый квадратный дюйм базы, пришел катер с настоящей исследовательской командой. Ученые.

— Ну ладно, кончено, — сказал Кортес, и мы вышли из гипнотического транса.

Поначалу всем нам несладко пришлось.

Потрясение от воспоминаний о кровавом убийстве едва не свело с ума некоторых людей вроде «Счастливчика» и Мэригей. Кортес приказал всем принять по таблетке транквилизатора-седатива. Две — для наиболее чувствительных. Но я тоже принял две, хотя мне и не приказывали. Потому что это было откровенное убийство, ничем не приукрашенная резня.

Как только мы обезвредили противовоздушную систему базы, нам уже не угрожала опасность. Тельциане, судя по всему, вообще не имели понятия о рукопашной схватке. Мы просто согнали их в стадо и перебили. Вот вам и первый контакт человечества с иной разумной расой. Возможно, второй контакт, если считать «винни-пухов». Почему мы даже не попытались начать переговоры? Или вступить в контакт? Но и с первыми, и со вторыми поступили одинаково.

Не раз потом я говорил сам себе, что это не «я» с весельем сумасшедшего пластал на куски этих перепуганных, спасающихся бегством существ. Там, в двадцатом веке, ко всеобщему удовольствию, было установлено, что оправдание «я только исполнял приказ» таковым не является. И не оправдывает нечеловеческую жестокость. Но что я мог поделать, если приказы исходили из глубины моего подсознания, от запрятанного там кукловода?

Но что хуже всего, так это было сознание того, что мои действия были не полностью бесчеловечными. Всего лишь несколько поколений тому назад мои предки сделали бы то же самое без всякого гипноза, и даже с соплеменниками.

Я чувствовал отвращение ко всему человечеству, к армии и войне, и перспектива жить с воспоминаниями о прошлом еще почти столетие приводила меня в ужас… Правда, можно было стать добровольным мозгостером.

Корабль с уцелевшим тельцианином благополучно удрал, защищенный от «Надежды» шаром планеты. Прыгнул сквозь Альфу и был таков. Вернулся домой, я так думаю, где бы эта планета ни находилась, и рассказал там, что могут сделать двадцать человек с ручным оружием с сотней невооруженных существ.

Я подозревал, что в следующий раз тельциане будут лучше оснащены для ведения наземного боя. И я оказался прав.

Артур Чарлз Кларк

Длинный список работ, опубликованный Артуром Ч. Кларком, включает журнальные статьи, опубликованные в середине XX века и заложившие основы для создания спутников связи. Его работы, оказавшие влияние на научную фантастику, включают провидческий роман о судьбе человека во Вселенной «Конец детства», а также знаменитый фильм и романы, выросшие из него: «2001: Космическая одиссея», «2010: Вторая одиссея», «2061: Третья одиссея» и «3001: Последняя одиссея». Кларк — один из признанных мастеров «твердой» научной фантастики, и его романы «Пески Марса», «Лунная пыль» и «Фонтаны Рая» заслужили похвалу критики за скрупулезное внимание к научным деталям. В то же время он исследует метафизические и космологические последствия изучения космоса в романе «Свидание с Рамой», получившем премии «Хьюго» и «Небьюла», и в многократно переиздававшемся рассказе «Девять миллиардов имен Бога», давшем название одному из многочисленных сборников его короткой прозы, включающих «Дотянуться до завтра», «Другая сторона неба» и «Истории десяти миров». Среди научно-популярных бестселлеров Кларка — «Исследование космоса», «Черты будущего», «Вид с высоты». Он также является автором романов для подростков: «Острова в небе» и «Остров дельфинов». Его автобиография называется «Удивительные дни».

Абсолютное превосходство

Обращаясь к высокому суду с этим заявлением (которое я делаю совершенно добровольно), я хотел бы подчеркнуть со всей определенностью, что отнюдь не пытаюсь снискать сочувствие или как-то смягчить приговор. Я пишу эти строки, чтобы опровергнуть лживые сообщения, опубликованные в тех газетах, которые мне разрешено просматривать, и переданные по тюремному радио. Они рисуют в ложном свете истинную причину нашего поражения, и как главнокомандующий вооруженными силами системы во второй половине кампании вплоть до прекращения военных действий я считаю своим долгом заявить протест против клеветы и необоснованных обвинений в адрес тех, кто служил под моим началом.

Надеюсь также, что мое заявление объяснит, почему я уже дважды обращался к суду с прошением, и побудит удовлетворить мою просьбу, ибо я не усматриваю каких-либо поводов для отказа.

Основная причина нашего поражения проста. Несмотря на многочисленные уверения в обратном, мы потерпели поражение не из-за недостаточной храбрости наших солдат или неудачных действий флота. Мы потерпели поражение по одной-единственной причине: наука у нас находилась на более высоком уровне развития, чем у нашего противника. Повторяю, нам нанесла поражение отсталость науки нашего противника.

В начале войны ни у кого из нас не было сомнений в том, что окончательная победа будет за нами. Объединенные флоты наших союзников по численности и вооружению превосходили все, что враг мог выставить против нас, и во всех областях военной науки преимущество было на нашей стороне. Мы были уверены, что такое же превосходство нам удастся поддерживать и впредь. Увы! Как показали последующие события, наша уверенность не имела под собой ни малейших оснований.

В начале войны на вооружении нашего флота находились дальнодействующие самонаводящиеся торпеды, управляемые шаровые молнии и различные модификации лучей Клайдона. Это было штатным оружием всех кораблей нашего космического флота, и, хотя враг располагал такими же средствами поражения, его установки по мощности, как правило, уступали нашим. Кроме того, в состав наших вооруженных сил входил научно-исследовательский центр, превосходивший по своим масштабам аналогичную организацию нашего противника, и мы уповали на то, что его высокий научный потенциал позволит нам сохранить начальное преимущество.

Кампания развивалась по разработанному нами плану вплоть до Битвы Пяти Солнц. Мы, разумеется, одержали тогда победу, но противник оказался сильнее, чем можно было ожидать. Стало ясно, что окончательная победа будет не столь легкой и быстрой, как мы рассчитывали. Для обсуждения нашей стратегии на будущее было созвано совещание представителей высшего командования.

На нем впервые за время войны присутствовал профессор адмирал Норден, новый начальник научно-исследовательского центра, назначенный на этот пост после смерти нашего выдающегося ученого Малвара. Эффективностью и мощью нашего оружия мы в большей мере, чем чему-нибудь или кому-нибудь другому, обязаны Малвару. Его смерть была для нас тяжелой потерей, но никто не сомневался в выдающихся достоинствах его преемника, хотя многие из нас считали неразумным назначение теоретика на пост, имеющий первостепенное значение для наших вооруженных сил. Но все наши возражения были отклонены.

Я хорошо помню, какое впечатление произвело выступление Нордена на том совещании. Военные советники были в затруднении и, как обычно, обратились за помощью к ученым. Можно ли усовершенствовать существующие типы оружия, спросили они, чтобы еще более увеличить достигнутое ныне военное превосходство?