Ментовской беспредел - Владимир Колычев

Они разом обернулись к Игнату, и он сразу почувствовал исходящую от них угрозу. У старого глаза мутные, плавающие. Он не смотрел на новичка, он обволакивал его липким взглядом.

– Здоров, братва! – поприветствовал их Игнат.

– Откуда ты такой хорошенький? – зловредно усмехнулся молодой качок с приплюснутым, как у боксера, носом.

– Я не хорошенький, – хищно сверкнул взглядом Игнат. – Я плохой...

– Статья какая?

– Мокрая.

– Убивец, что ли?

– Что-то в этом роде.

Игнат не собирался никому доказывать, что за решетку попал по ложному обвинению. И стоять как истукан под прицелом любопытствующих глаз не очень-то хотел.

– Матушка меня Игнатом назвала. А люди Бурлаком кличут.

Он поздоровался, представился, статью назвал. Все, на этом церемония закончилась.

Игнат подошел к свободной шконке, бросил на нее матрас.

– Спрашивать надо, свободно место или нет, – нехорошо посмотрел на него старый.

– Сам вижу, что свободно, – полыхнул взглядом Игнат.

Ох, как не нравились ему эти заморочки. Не простые, видать, сидельцы попались.

– В глаза ты, что ли, долбишься? – хохотнул тот, который в тельняшке.

Телевизор его больше не интересовал. Он явно искал других развлечений.

Это было прямое оскорбление, которое Игнат простить не мог. Он сделал шаг к «полосатому», но его дружки резко поднялись с места и перегородили ему путь. В руках у одного блеснула заточка. Вот это номер!

– А чего ты такой дерганый? – пакостно усмехнулся старый. – Крутой, да?

– Да какой он крутой? – презрительно фыркнул «полосатый». – Быдло... Ты чо, не слыхал, как его погоняют. Бурлак кликуха. Видать, баржи по Волге таскает...

– А может, все-таки крутой? – не унимался старый. – Слыхал я про одного Бурлака. Типа, в авторитете, своя бригада под ним. Говорят, не хило поднялся. Казино, автосалоны, бабок не мерено...

– Не твои бабки, не тебе и считать!

Игнат понимал, что без драки не обойтись. И готовил себя к бою. Моделировал ситуацию, просчитывал ходы. Но первым нападать он не собирался. В его положении лучше обороняться.

– А-а, так это ты и есть... – гнусно ухмыльнулся старый. – А насчет бабок ты не прав. Если есть бабки, делиться надо. Гони «лимон», и все дела...

– Нет у меня при себе «лимона».

– Так с воли перешлют.

– С воли тебе болт кожаный передадут. Задолбишься с него скручиваться...

– Кефаль, ни фига себе! Да это быдло совсем оборзело! – сорвался со шконки «полосатик». – Мы ему ща самому болт вкрутим!

Игнат уже понял, что имеет дело с беспредельщиками. А сейчас он совершено ясно осознал, с какого дерева свалились эти отмороженные фрукты.

Это же лохмачи. Самые натуральные лохмачи, а сам Игнат попал в пресс-хату. Как же он сразу не догадался. Ведь против него играют беспредельные волкодавы из МУРа. И когда это было, чтобы они играли по правилам...

Нахальцев, гад, все просчитал. Подставил Игната, закрыл его в Бутырке. Но этого ему мало. Он пытается его сломать и все делает для этого. Лохмачи уже завели себя, вот-вот они бросятся на Игната. Но не только для того, чтобы избить его до полусмерти. Они должны опустить его, и, если это случится, Игнат навсегда лишится авторитета, и гнить ему тогда в хатах и зонах на петушиных «вокзалах». Никогда ему больше не подняться, никогда...

Лохмачам совершенно все равно, кого опускать. Они уже приговорены воровскими судами, терять им нечего. Спасти от расправы их может только ментовское начальство, которому они служат верой и правдой. И если на Игната дали отмашку, они сделают все, чтобы оправдать доверие своих хозяев. А, судя по всему, сила у них для этого есть...

– А как назовем потом? – гнусно хихикнул урод с боксерским носом.

Он производил опасное впечатление. Высокий, плечистый, мускулистые руки, нокаутирующие кулаки.

– Ингой назовем, – развеселился его дружок. – Был Игнатом, а стал Ингой.

И этот не слабого десятка. Чувствуется в нем сила. И страха нет.

– Не говори «гоп»! – глазами метнул в него молнию Игнат. – Сначала перепорхни через жердочку, петушок!

Похоже, лохмачи понимали, что имеют дело с сильным противником. Поэтому не торопились нападать первыми. Но и ему не с руки делать первый шаг. Надо провоцировать этих выродков...

– Это кто петушок? – вспылил качок.

И как тот петух прыгнул на Игната... Ну вот, началось!

Не зря Игнат держал себя в форме, не зря истязал себя в спортзале. И опыт по-звериному жестокой уличной драки никуда не делся...

Ему вполне хватало сил и сноровки, чтобы вырубить этого баклана. Но нужно было не просто вывести его из игры, а воспользоваться им как щитом, чтобы без потерь подобраться ко второму противнику.

Он заранее продумал этот ход. И как только лохмач ринулся на него, сделал обманное движение, будто собирается встретить его кулаком в живот. Баклан опустил руки, защищаясь, открыл голову. Чем тут же воспользовался Игнат. В этот рывок он вложил всю свою силу и ловкость. Руками обхватил голову лохмача так, что большие пальцы рук вонзились в глазницы, выдавливая наружу глаза.

Лохмач заорал, как раненый зверь, что не помешало Игнату пропихнуть вперед – затылком состыковать с головой боксера.

Удар был не очень сильный – боксер удержался на ногах. Но был сбит с толку. Этим Игнат и воспользовался. Сошелся с противником на близкое расстояние и изо всей силы рубанул его лбом в переносицу. Это был настолько мощный удар, что у него самого из глаз брызнули искры. Голова пошла кругом, но Игнат удержался на ногах, мгновенно просчитал ситуацию. Боксер, хватаясь за голову, опускается на колени. Открывается «полосатик». И он уже несется на Игната. Он в очень выгодном положении, и нет никакой возможности остановить его.

Как будто танк подмял под себя Игната, протащил его на броне метра три, впечатал в стену. Он больно ударился затылком, голова загудела, как колокол под ударом пушечного ядра. «Полосатик» схватил его за руки, развел их в сторону и со всей дури ударил Игната коленом в пах. Сумасшедшая боль скрутила его в три погибели. И тут же на затылок обрушился удар сомкнутых в замок рук.

Но Игнат сознания не потерял. Падая, каким-то чудом умудрился вцепиться в ноги старого, в борцовском приеме дернуть их на себя. А мужик в это время как раз собирался ударить его тяжелым табуретом. Но потерял равновесие и вместе с табуретом грохнулся на задницу. При этом он ударился головой о стол. Но, увы, это не вывело его из игры. Поднимается, снова тянется за своим табуретом. Но Игнату сейчас не до него, он не следит за ним. Все внимание на «полосатика». Тот уже пнул его ногой по почкам – раз, второй.

Удары мощные – Игнату понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы остаться на плаву. «Полосатик» ударил его снова, но Игнат уцепился за его ногу. Замок из сцепленных рук обрушился на голову, но Игната это не остановило. Все-таки он смог провести прием и свалить «полосатика» на пол. Хорошо бы провести добивающий удар. Но Игнат седьмым чувством уловил приближение опасности. Инстинкт самосохранения вовремя отбросил его в сторону. И брошенная табуретка угодила «полосатику» в голову. Полный нокаут.

Старый был самым слабым из всех противников. Ему явно не хватало силенок, чтобы на равных тягаться с Игнатом. И заточка, которую он выхватил, ему не помогла. Игнат перехватил руку, взял ее на прием. Послышался хруст ломаемой кости, и старый с диким воплем опустился на пол. Боксер уже поднялся на ноги, но так и не смог окончательно прийти в себя до того момента, как Игнат обрушил на него всю свою злость и ненависть к лохмачам...

Все четыре отморозка валялись на полу – кто-то без признаков жизни, кто-то стонал, кто-то сучил ногами. Игнату тоже сильно досталось. Он едва держался на ногах. Но чувствовал в себе силы держать ситуацию под контролем. Он не позволит беспредельщикам взять реванш...

С угрожающим гулом отворилась входная дверь, и в камеру ввалились вертухаи с дубинаторами. Игнат пытался защититься, но ментов было много, и били они сильно. Его сбили с ног и лупили до тех пор, пока он не потерял сознание...

Очнулся он, когда те же вертухаи вытаскивали его из камеры.

– В больничку его надо, – как будто откуда-то из космоса донесся до него чей-то голос. – А то двинет кони, потом отвечай...

– Да, времена, раньше бы подох, и ничего, а сейчас цацкаться приходится... Давай в больничку!..

Игнат понял, что опасность миновала, и обессиленно закрыл глаза. Булькнула мутная трясина небытия, втянула в себя сознание.

В следующий раз Игнат очнулся уже в больничной палате. Некогда белый, а ныне серый в разводах потолок, двести лет не крашенные стены, высокая, с жесткой сеткой койка. Запах карболки. Чьи-то приглушенные голоса. В палате он был не один.

– Игорь Данилович, глянь, зашевелился! – услышал он чей-то возглас.

– А ты думал, он коньки отбросит, – другой голос, грубый, с хрипотцой. – Не-а, Филек, я сразу понял, что пацан крепкий...