Обратная сторона луны - Татьяна Бочкова

Практически не разрывая губ, Макс продолжал пытать ее расспросами, а Ольга все еще отчаянно сопротивлялась, позабыв, где они находятся. Но сдерживать себя уже не было сил. Макс бросил страстное «Пошли», схватил ее за руку, протянул пальто и вывел из залитого музыкой балагана.

Они бежали по вечернему вокзалу к выходу, держались за руки и хохотали. Уже через несколько минут Максим, буквально двумя фразами обмолвившись с консьержкой привокзальной гостиницы, не переставая смеяться, подхватил ее на руки и занес в очень скромный, но чистый номер. Разглядывать подробности у Ольги не было ни сил, ни желания. Только что накинутое на плечи пальто небрежно свалилось на пол. За ним отправились брюки и теплый свитер. Макс стащил с себя пуловер, щелкнул ремнем брюк и замер.

Оля послушно остановилась.

– Ты безумно красива, – Максим сделал шаг назад и нескромно прошелся по Олиному телу глазами, – Ты как будто не изменилась.

Ольга совсем не знала, что ответить. Она слегка сконфузилась и стояла, боясь пошевелиться, так сильно не хотелось портить момент. Мысленно она прикидывала, как выглядит: хлопковое белье телесного цвета, никаких кружев и шелков. Выглядит, как простушка…

Макс наконец-то перестал ее рассматривать и подошел ближе:

– Я даже не мечтал… Даже не думал, что когда-нибудь снова смогу увидеть тебя, смогу притронуться к тебе.

Очень нежно прикоснувшись к губам, Максим помог ей полностью раздеться, и уложил на кровать. Оля попыталась залезть под одеяло, но ничего не вышло, Макс уже целовал ее грудь, сжимал руками бедра и громко дышал. Жар его тела, настойчивость губ и ярость в движениях, воскресили в девушке все былые страстные ночи, и, отбросив скромность, Ольга вцепилась руками в его волосы, подалась вперед и растворилась в любовном безумии. Воздух в комнате уже кипел от напряжения. Макс взревел, поднял лицо и на миг испугал ее безумным взглядом сузившихся зрачков. Лицо его пылало, волосы на теле встали дыбом, и казалось, вот-вот он потеряет человеческий облик. Но он лишь улыбнулся, провел рукой по ее шее, спустился к животу и ниже. Она уже горела, уже стонала и была готова на все. На любые безумия, на которые способен распаленный страстью волколак.

Кровать с трудом пережила эти минуты нескончаемого удовольствия. Отдавшись желанию целиком, они прижимались друг к другу и шептали пошлые глупости. Снова целовались и снова пускались во все тяжкие.

Немного позже Максим догадался заказать в номер еды и вина. Они ужинали голышом прямо на кровати, и брали бокалы жирными от мяса руками. То и дело вспоминали заброшенную часовню, шкуры на полу и тусклый свет. Много смеялись, и даже плакали. Только под утро они наконец-то насытились этим необыкновенным днем и этой страстной ночью сполна.

Максим лежал на спине, скрестив руки за головой, а Оля прикорнула рядом, водя пальцами по его груди и волосам. Неожиданно ей вспомнилась детская считалочка.

– Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы. Ехал поезд из Варшавы, – по телу Макса побежала железная дорога, которую Оля старательно чертила пальцами. Он рассмеялся.

– Ведешь себя, как ребенок. Куда делась серьезная женщина-врач?

– Знаешь, – Оля откинулась на подушку, – говорят, если женщина ведет себя как дитя, значит, она по-настоящему счастлива.

Максим повернулся к ней лицом.

– И ты счастлива?

– Счастлива.

– Ты, наверное, влюблена? – коварным голосом промурлыкал некогда серьезный мужчина.

– Ты угадал, – Оля снова повернулась, – я влюблена. Даже больше. Я люблю. Очень люблю. Сильно-сильно люблю.

Максим стиснул ее в объятиях и сказал то, ради чего, как считала сама Ольга, она родилась на свет:

– Ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я безумно люблю тебя. И я до сих пор не верю, что ты рядом.

– Я рядом…

– Я люблю тебя…

25– Вечер перемен

Солнце уже клонилось к закату, когда Ольга наконец-то проснулась. Именно сейчас как никогда была уместна фраза – спала, как убитая. Снов Оля не помнила, но была уверена, что все они были только о хорошем. Ее тело все еще ныло после ночных подвигов, но эта тянущая боль была приятной. Она улыбнулась своим мыслям и потянулась. Места на кровати оказалось подозрительно много, и только сейчас Оля заметила, что одна.

– Макс!

Но ответа не последовало.

– Максим!

И снова тишина. Такая пронзительная, что даже слегка протекающий кран в уборной стало слышно. Ольга соскочила с кровати и хотела бежать, но вдруг спохватилась: куда?

Судорожно глотая воздух и сдерживая рыдания, Оля принялась собирать в кучу мысли, а следом разбросанную по полу одежду. Белье следовало бы сменить, но, к несчастью, ее чемодан остался в камере хранения. Убегая от всей вселенной с любимым человеком в эту маленькую комнату на втором этаже, она про него, естественно, не вспомнила.

Оля внимательно оглядела комнату. Шторы приоткрыты, дверь на замке. Кровать выглядит как после урагана: простынь в мелкий горох свесилась на пол, одеяло сбилось в кучку, и только мятые подушки горделиво уселись в изголовье. На тумбочке: остатки курицы, от которых уже попахивало, грязные бокалы и пара пустых бутылок. Все именно так, как было на момент, когда Оля засыпала. Хотя нет, кое-что изменилось. Ее любимое зимнее пальто весит на вешалке у входа, а всю ночь небрежно валялось на полу. Рядом с вещами Макса. Само собой, именно их сейчас и нет.

«Записка! Нужно поискать записку!»

Улица за окном уже укуталась в густые сумерки, Максим мог проснуться и отправиться за едой или за вещами. Да и вообще, он же не просто так был на вокзале. Как, впрочем, и она. Если он ушел по делам, должна быть записка.

Несколько минут в истеричных поисках клочка бумаги не принесли результата, но родили новую идею. И Ольга уже поспешно набирала номер администратора гостиницы.

– Здравствуйте! – затараторила она в трубку, – Мужчина. Со мной был мужчина!

– Успокойтесь, женщина, – раздалось на другом конце провода, – Сказал, что скоро вернется, продлил номер и рекомендовал вам заказать ужин. В кафе на первом этаже гостиницы прекрасный ассортимент горячих блюд…

– Спасибо! Спасибо! – оборвала Оля ответственного администратора, поняв, что та сейчас включит стандартную шарманку для постояльцев, – Принесите мне большую чашку кофе и пару бутербродов. Любых. И шоколадку!

Бросив трубку телефона, Ольга запрыгала по комнате. «Он скоро вернется! Он скоро вернется! Вернется!» Обогнув кровать пару раз, и чуть не врезавшись в комод (комнатка была совсем небольшая), девушка вдруг оценила обстановку в новом свете. «Какой бардак! Макс подумает, что я неряха!»

Мусор в топку, вещи по местам, бокалы помыть, кровать застелить! Наведя порядок и вкусив гостиничные бутерброды, Ольга уставилась в окно. На улице изрядно потемнело, и яркий свет фонарей, отражаясь в белых сугробах, наполнил воздух едва уловимым мерцанием. Где-то там, огибая снежные завалы, к ней спешил самый дорогой на свете человек. Именно спешил – она была уверена.

Но прошел час, два, три, Ольга даже задремала, а Макса все не было. Бесцельное брожение по комнате, восьмой по счету душ и постоянное ожидание звука шагов из коридора привели ее в отчаяние. Ей и верилось и не верилось в случившееся. Она напридумывала с десяток историй, какие могли случиться с Максом по дороге сюда, в эту хоть и прибранную, но унылую комнату. Не раздеваясь и не расставаясь с грустными мыслями, Ольга уснула, полусидя-полулежа на узорчатом покрывале с бахромой. Как она ни старалась, а разгладить складки от суточного валяния комом не смогла.

Ей снился сон, в котором она снова вернулась в волколачью деревню Она всем телом ощущала жар страшного пламени, охватившего дома. Слышала пронзительный вой диких зверей, так и не научившихся бороться с огнем, и не знавшим, что такое автоматная очередь. Грудь пронзила сильнейшая боль, когда она вновь оказалась на полу вертолета рядом с искалеченным Алексом. Он страдал, истекал кровью и продолжал перед ней извиняться. Сколько же боли было внутри него: не от ран – от безысходности! Из горящих домов доносились крики и звуки борьбы. «Наверное, так выглядит война…» – подумала Оля и постаралась отключиться, но неожиданная крепкая хватка вернула ее в эпицентр этого вероломного захвата деревни. Через секунду она уже болталась вниз головой на плече у самого сильного человека, из всех, кого она когда-либо знала. Живот напрягся от толчков и к горлу подступала рвота, но она не смела шелохнуться, потому что знала, что силач спасет ее, унесет от слез, от криков и от запаха горящей плоти. И он бежал, ломая ветки деревьев, которые так и норовили попасть в глаза, но всего лишь оставляли кровавые следы на безукоризненно красивом лице. Бежал, бережно прижав к себе драгоценную ношу. Бежал, пока хватало сил, пока дыхание не превратилось в хрип, и пока все звуки борьбы и пожара не исчезли совсем. Вместе с ними исчез густой лес, превратившись в каменистые склоны с низкими кустарниками. Иногда Оля заставляла себя открывать глаза и видела, как меняется рельеф местности, и как горит земля под ногами ее спасителя. Хотя, может, ей это лишь показалось.