За дверью в лето - Николай Грязнов

— Не так примитивно, — отозвался дядька. — Если уж уничтожить, то, скорее, их технику, а самих четлан вернуть в исходное полуразумное состояние.

— Но ведь это жестоко. Да и не согласятся они технику уничтожать.

— Не согласятся, но кто ж собирается их спрашивать. Пока они под контролем лиатов, можно просто заставить их сделать то, что выгодно нам.

— Но соронги считают четлановскую технику достижением леомурской науки и никогда не согласятся с аргументацией Храма, — возразила Алиса.

— Во-первых, не все, есть и среди них сторонники идеологии правого крыла брандов, только они это не афишируют. Думаешь, если б среди соронгов не было разногласия, долго ли бы просуществовали Храмы?

— Ты хочешь сказать, что помимо нашего Храма есть еще и другие?

— Этому течению уже лет сто, если не двести. И чем дальше продвигается техническая наука, тем больше сторонников появляется у идеологов гармонизации с природой.

— Во, как заговорил, дядька. И откуда ты все это знаешь? — удивился Роджер.

— Так я уже второй год в Храме, наслушался. А до этого Учитель мне много интересного рассказывал. Ну, тот, что послал меня сюда. Думаю, он — не последний леомур в правом крыле.

— Звучит-то как: гармонизация с природой. — Алиса явно наслаждалась образной речью. — Еще бы понимать, что стоит за этими красивыми словами.

— Ничего сложного. Техника уродует лицо нашего мира, мы закрываем глаза на это безобразие, потому что она создает нам временные удобства. Но мелкая польза сегодня обернеется серьезными проблемами завтра, когда мы обнаружим, что нарушили баланс видов в живой природе или естественный цикл в мертвой. Чем сильнее мы вторгаемся в природу, тем больше возникает природных катаклизмов и развивается глобальных эпидемий. Мы бросаем все силы на борьбу с последствиями, не понимая, что сами же и являемся их причиной.

— Хочешь сказать, что своими идеями мы сами себе копаем могилу?

— Скорее, их практическим воплощением. Алиса, а тебе не кажется, что твой ученик уже созрел для тренировки наступательных действий? Посмотри, он, даже глубоко задумавшись, продолжает качать маятник.

— Просто само воплощение трудолюбия. Ладно, завтра пойдем в тренировочный зал, посмотрим, на что он способен в атаке.

— А почему в зал? — недоуменно спросил повеселевший воспитанник.

— Во-первых, там есть тренажеры, а во-вторых, защитные щиты. Не хватало еще новичку метать молнии в казарме. Все, отдыхай пока, набирайся сил к завтрашнему дню.

— Да я и не устал.

— Серьезно? — улыбнулась наставница. — Иди, спи, ты ж на ногах еле держишься.

Насколько она права, Роджер осознать не успел, едва его голова коснулась циновки, будущий храмовник провалился в глубокий, не по-леомурски крепкий, сон.

Ему снились кошмары, страшные дикие коборты, вооруженные неведомыми лучеметами, бегающие за ним по катакомбам каких-то циклопических сооружений. Оружие было ментальным, и он изо всех сил пытался раскачивать свой эмос, чтобы преследователи не смогли толком прицелиться. Впрочем, сил этих становилось все меньше и меньше. Его загнали в переулок, оканчивающийся тупиком, и убийцы в темных масках на лицах медленно приближались, не спуская несчастного леомура с прицела. Когда огромный ствол ближайшего коборта уткнулся ему в живот, он рванулся в сторону из последних сил… и проснулся.

В казарме было шумно, бригада, вернувшаяся с вечернего дежурства, успела не только улечься, выспаться, но и уже подтягивалась к столу завтракать. Стволом лучемета оказалась лапа Кузьмы, который отказавшись от попыток разбудить новичка словесно, решил прибегнуть к мягкому физическому воздействию:

— Чего шарахаешься, словно к тебе привидение во сне явилось? — поинтересовался будящий.

— Ты на себя в зеркало давно не глядел? — К привычному уже косоглазию добавлялись белые пятна от сметаны, к которой бригадный шалопай уже успел приложиться.

— Подумаешь, чего я там не видел?

— Лучше и не смотри. Тебе туда заглядывать опасно, — ехидно заметил Рэм. — Сам подумай, нам от вида одного-то Кузьмы всей бригаде муторно, а ведь ты там сразу двоих увидишь.

— Ну, вот, куда малый, туда и старый, прицепились к моим глазам, покоя они никому не дают, завидно, да? Ладно, я и сам знаю, что они отличаются от ваших в лучшую сторону.

— Конечно, конечно, правда, левый — в одну, а правый — в другую, — поддержал собрата по несчастной любви Роджер.

— Зато у меня они открыты в отличие от некоторых лежебок, которые подушку давят до самого завтрака.

— Не понял, — вмешался Рамзес. — Хочешь сказать, что я плохо справляюсь со своими обязанностями? Или тебя уже назначили дядькой новичков вместо меня?

— Брось, старина, это же шутка, — удивился неожиданной и непривычной агрессивности бывшего гарда бригадный балагур.

— Вот зубоскальство по поводу твоего панорамного зрения — это шутка, а критика распорядка дня вверенного моему попечению бойца — дело серьезное.

— Все, шутники, хватит, завтракать пора, — под общий смех поставил точку бессмысленным препирательствам Багир.

За столом Кузьма расположился рядом со Таирой, оказывал ей всякие знаки внимания, предлагал девушке различные блюда, интересовался ее мнением о гарнизонной кухне. В конце концов, Рамзес полюбопытствовал, не потеряла ли Твики одного из своих преданных поклонников за последние пару дней. Возник спор о мужской ветрености и женском коварстве, о праве красоток своими прелестями заманивать новых бойцов для Храма. Длинные словопрения на скользкую тему допустимости флирта со стороны лиаток, имеющих постоянных партнеров, неожиданно прервал Рэм:

— Скажи лучше честно, что боишься соперничать с магистром.

— А ты с настоятелем не боишься? — взвился молодой насмешник.

— Стар я уже ему вызов бросать.

— Когда это кого-нибудь останавливало?

— Да и шансов у меня против него никаких. Также как и у тебя против магистра.

— Ты за себя говори.

— Серьезно думаешь, что способен одолеть Этьена?

— Не горячись, Кузьма, — вмешался в спор Багир. — Ходили слухи, что наш новый шеф — из отступников. Доводилось видеть его пару раз в деле, очень похоже, что он и впрямь из барсов.

— А кто сказал, что мне Твики настолько сильно нравится, что я из-за нее в драку полезу?

— Ты ж за ней пришел.

— Э, так то в марте было, по весне каких только глупостей не натворишь.

— Но ты же всегда утверждал, что она намного привлекательнее Матильды.

— Да, это факт неоспоримый. Но есть и еще один факт, против которого не попрешь. Наша Таира намного привлекательнее Твики. Кто-нибудь хочет возразить?