Темная Душа (СИ) - Тёрнер И.

Бойс остановился рядом с Джоном, стал смотреть. Рубцы, оставленные хлыстом Милле на его теле, что виднелось под распахнутой рубашкой и на лице, налились, опухли сильнее. Они, должно быть, жгли его каленым железом.

Джон еще раз поправил коробки, чтобы лежали ровнее. Перетянул и перевязал багаж крепким канатом. Проверил прочность узлов. Лошади были впряжены, нетерпеливо топтались на месте. Возница взобрался на козлы. Все готово. Можно отбывать.

- Ты должен знать, – выдавил Джон, чувствуя, что не может уехать от Бойса без последнего слова, – дружбы между нами больше не существует. Ты умер для меня, как друг. И как человек. Я никогда не знал тебя. Лайонел Бойс не был мне знаком.

Бойс молчал.

- Есть грань, – продолжал Милле, избегая смотреть на бывшего друга, – которую никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя переступать. Ты ее переступил. Я не прощу тебя за это.

Бойс молчал.

- Я мог бы понять тебя, как мужчина. Но я не стану понимать. Я видел, как и ты, что она красива. Однако отнесся к ней правильно. Заставил себя смотреть на нее правильно. Глазами брата. Друга. А ты. Ты спустил с цепи свою похоть. Хотя мог бы ее сдержать.

Бойс молчал.

- У меня было много женщин, как и у тебя, Бойс. И я знаю, что это такое, когда в глазах темнеет от желания. И кажется – сам ад не способен удержать тебя…Но также я знаю – удержаться реально. Это не голод, не жажда – ты не погибнешь, удержавшись. Посему отказываюсь понимать тебя. И принимать. Ты лег в кровать с сумасшедшей. Она даже не поняла, что ты сделал с ней.

- Она не сумасшедшая, – проговорил глухо Бойс. Он шатался и казался пьяным.

- Кто? Девушка, лучший друг которой – камень? Валун, торчащий посреди леса?

- Она особенная. Не такая, как все.

- Вот как? Особенная? – Милле глумливо рассмеялся. – Тогда женись на ней!

Бойс сильно покачнулся, едва не упал. Оперся рукой о дверцу кареты.

- Заткнись, Милле…, – было видно, что ему очень плохо. Дыхание вырывалось из легких с присвистом, – ты не понял ничего. Ничего не увидел. Меня блевать тянет от твоих нотаций. Я люблю ее. А она любит меня.

- Послушай, – зашипел Джон сквозь зубы, наклоняясь к нему, – Делай с ней что хочешь – все на твоей совести. В любом случае, замуж ей, бедной дурочке, никогда не выйти. Девственность ее – не такая уж драгоценность. Допустим, ты даже облагодетельствовал ее, переспав с ней. Хоть я так не считаю. Но она женщина, Бойс. Созревшая, готовая рожать. Ты об этом подумал? Подумал, что будет, если она родит тебе? Наследник МакГреев, рожденный местной идиоткой!

Бойс зарычал. Оттолкнулся от кареты, отчего она сильно накренилась, повернулся спиной к Милле и направился домой, раскачиваясь. Джон плюнул ему в след и крикнул:

- Похоть! Похоть и есть, как ее не назови!

Он влез в карету, без сил упал на мягкое сиденье.

- Едем, сэр? – на ломаном английском крикнул кучер.

Вместо ответа Джон ударил кулаком в стенку кареты. Экипаж тронулся и покатил к распахнутым воротам поместья.

Глава 9.

Нью-Йорк, США, XXI век.

- Добро пожаловать домой, Кэт.

Перед ней возвышалась рождественская ель в бело-золотом наряде. Аккуратной конусовидной формы, она уходила острой верхушкой под самый потолок и казалась королевой, разряженной в органзу и муслин. От прежней мрачности в гостиной не осталось и следа. В воздухе дрожало сияние: на столе, каминной полке, журнальном столике горели свечи, расплескав вокруг себя озерца света. Гирлянды с миниатюрными лампочками обвивали колонны. Тут и там вспыхивали и погасали огоньки: стеклянные шарики и сосульки, развешенные по комнате, отражали лучи. Рассыпали снопы искр серебряные звезды. На пушистых ветвях ели горел иней, ангелы трубили в трубы, в иголках прятались эльфы с мерцающими крылышками. По санному пути из серпантина мчались санки, запряженные шестеркой оленей. Правил ими старец в синей шубе с развевающейся бородой.

- Пойдем, – Джерри сжал ее пальцы и повел к накрытому льняной скатертью столу. Центральное место на столе занимал огромный, аппетитный шоколадный торт на хрустальной подставке.

- Шампанского, Кэт? Бокал в честь праздника… – Джерри указал на набитое до краев колотым льдом ведерко, из которого торчало горлышко бутылки, – Или, может, десерт?

Он снял стеклянный купол с торта. В воздухе распространился сводящий с ума запах шоколада.

«Все как-то нереально, – подумала Кэт, озираясь, наверное, в десятый раз, – не могу поверить, что все происходит наяву. Что мы с ним здесь. Вместе. Это какой-то обман».

- Тут всё, – она отошла от стола и от Джерри, отпустила кисть его руки, – изменилось с момента нашей первой встречи.

- Я подготовился к твоему приезду. Кое-что поменял, – он следил за ней из-под опущенных век, глаза его поблескивали. Она хорошо чувствовала его взгляд. Он стоит в расслабленной позе, прислонившись бедром к краю стола. На вид, спокоен. Но от него исходит такая будоражащая, дикая энергетика, заполняя собой всю комнату, что просто некуда спрятаться. От его силы невозможно защититься. – Наверху тебя ждет сюрприз.

«Черт возьми, – она повернулась к нему спиной, обхватила себя руками за локти, направилась к елке, делая вид, что разглядывает ее, – Я не могу расслабиться. Такое странное чувство… Мне не по себе. Почему? »...

Кэт обошла вокруг елки, ощущая, как беспокойство внутри возрастает. Превращается в давящий страх, который начинает распирать легкие, затрудняя дыхание. Кровь болезненно стучит в висках. Почему? Вспомни, как ты ушла от него. То, что было пережито за последнюю неделю – это ужас. Вязкий, темный, как болотная грязь. Затягивающий, душащий. Страх. А вдруг все повторится? Ты больше не уйдешь от сюда вот так запросто. Налегке. Оставив бронзовую собаку на память о себе. Не сможешь. Жизнь без него больше не рассматривается, как вариант, правда, Кэт? Но здесь так неуютно, так тревожно. Почему? Да не все ли равно! Главное, он здесь.

- Тебя как будто что-то беспокоит, Кэт, – его низкий голос прозвучал мягко. – Почему ты разволновалась? Иди сюда.

Он подошел к ней сам. Склонил голову, секунду помедлил, прикоснулся к ее губам своими губами. Только на мгновение. Она почувствовала их хмельной, дурманящий привкус. Почувствовала, что плывет. Джерри взял ее ладонь в свою. Снова поцеловал, на этот раз в щеку. Очень нежно.

- Спасибо за елку, Джерри.

- Идем наверх, Кэт. Кое-что тебе покажу.

- Идем.

Джерри повел ее к лестнице. Вместе они стали подниматься по ступенькам.

- Помнится, ты говорил, что на втором этаже у тебя разруха, – проговорила Кэт только ради того, чтобы что-то сказать, – Ты все-таки решил поместить меня среди руин?

- Твое присутствие скрасит любую обстановку.

Сводчатый коридор второго этажа, до половины стен отделанный деревянными панелями, заканчивался стеклянной дверью и просторной лоджией, на полу которой виднелись заснеженные каменные кадки с высохшими растениями. В коридоре было три двери – две с одной стороны, одна с другой. На стенах висели бра, заполняющие помещение мягким шафранным светом.

- Сюда, Кэт, – Джерри открыл одну из дверей, пропустил девушку вперед. Она вошла и обомлела. Ей показалось, что она вступила в самое сердце вихря из красок и блеска. Минут пять она привыкала к обстановке комнаты и пыталась хоть как-то в ней сориентироваться.

Комната была неправдоподобна, как сон, восхищала своей камерной пышностью. Текстиль и обои всех оттенков золота подчеркивали необыкновенную красоту классической мебели цвета слоновой кости с паутинкой сверкающего кракелюра. Ноги приятно щекотал густой ворс ковра. Бело-коричнево-золотую палитру оживляли вкрапления темной, больной бирюзы – сине-зеленый древесный узор змеился по столбикам кровати, поддерживающим газовый полог, скользил по фасадам шкафов, дверцам тумб, завивался на крышке комода, множился в зеркалах, повторялся в декоре ночных штор, ваз и цветочных горшков. Кельтская вязь украшала дверные и мебельные ручки из старой бронзы, радужный свет люстры из хрусталя заливал собой все это великолепие. Осознавая, что она окончательно утратила ощущение реальности, Кэт остановилась едва ли не на пороге, не решаясь пройти дальше.