Конец «Гончих псов» - Анатолий Иванкин

— Ну, что там у вас, Вальтер, нового? Чем порадуете или огорчите меня? — Гитлер, подав руку, указал на кресло.

Канарис, поблагодарив за приглашение, остался стоять. Он расстегнул кожаную папку с золотой монограммой из причудливо переплетенных букв «У» и «К» и извлек из нее три фотографии.

— Порадовать вас пока нечем, мой фюрер, — сказал он, раскладывая только что полученные от агентов фотоснимки новейших русских самолетов. — Вот это — бронированный русский штурмовик Ил-2, — указал он на первый снимок, — а это истребители Як-1 и МиГ-3.

Гитлер, не касаясь фотографий руками, словно это были ядовитые змеи, внимательно рассмотрел их. Остроносые, со стремительными обтекаемыми формами, они сильно отличались от бипланов Р-5, И-153 и моноплана И-16, состоявших на вооружении русских ВВС.

— А где их данные? — спросил Гитлер, завороженно глядя на снимки самолетов, которые в перспективе могли принести много неприятностей для вермахта и люфтваффе.

— Вот на этой таблице. — Канарис выложил из папки лист бумаги, покрытый столбиками цифр.

Изучив таблицу, Гитлер недовольно хмыкнул:

— Данные не завышены?

— Мой фюрер, сведения эти нуждаются в дополнительной проверке.

— Ну что же, Вальтер, проверяйте… А мы постараемся сделать так, чтобы эти самолеты не успели запустить в серию.

Начальник абвера не удивился. Он уже знал о том, что Кейтель, Йодль и Паулюс давно трудятся над разработкой плана «Барбаросса».

Но сделать этого «фюреру немецкого народа» не удалось. События сложились так, что до нападения на СССР фашистской Германии советская авиапромышленность успела выпустить около двух тысяч истребителей Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3, четыре с половиной сотни бомбардировщиков Пе-2 и двести пятьдесят «летающих танков» Ил-2.

Это была, конечно, только капля в море устаревшей техники, находившейся на вооружении Советских ВВС. Разумеется, нужно было и время для переучивания личного состава на новую технику. Но главное было в том, что заводы приступили к серийному выпуску тех боевых машин, которые со временем скажут вермахту свое веское слово.

Глава третья

После отпуска авиагруппа Келленберга убыла в Лейпциг, где получила на заводе новенькие «Мессершмитты-109». Теперь в отряде Карла командирами звеньев стали лейтенанты Ганс Хенске и Руди Шмидт, а Эрвин Штиммерман был назначен его заместителем. Отряд пополнился молодежью, пришедшей взамен пилотов, погибших над Англией.

Ведомым себе Карл выбрал унтер-фельдфебеля Гейнца Бюттнера, нахального и бесстрашного парня, который ухитрился заслужить Железный крест в девятнадцать лет.

Зима прошла в тренировочных полетах по освоению Ме-109е, а весной они отправились в «турне» по Балканским странам. Вслед за Францией наступил черед познакомиться с германским оккупационным режимом Югославии и Греции.

Балканская кампания пошла на пользу боевой сколоченности авиагруппы Келленберга, чуть не на половину разбавленной молодыми летчиками. Слетав на штурмовку беззащитного Белграда и погонявшись за немногочисленными «харрикейнами» над Пелопоннесом и голубыми водами Эгейского моря, они, как молодые волчата, познавшие запах крови, влились в стаю.

В первых числах июня собравшаяся в один кулак истребительная эскадра «Хорст Вессель» была перебазирована на восточные аэродромы «Генерал-губернаторства».[53]

Чем ближе подходило время начала осуществления плана «Барбаросса», тем большее беспокойство испытывал Гитлер. Он не сомневался в успехе блицкрига против России, но насколько он был бы увереннее, посылая дивизии на Восток, если бы на островах сидела присмиревшая Англия, связанная по рукам мирным договором с Германией.

Весной он начал новую серию жесточайших бомбежек Британских островов, считая, что подтолкнет ими Англию, как коленом, к столу мирных переговоров. Когда это не принесло результатов, Гитлер решился на последнее средство.

12 мая с аэродрома, расположенного на западе Германии, ночью стартовал «мессершмитт», пилотируемый человеком, не слишком уверенным в своем летном мастерстве. Он прибыл на аэродром в сопровождении командира авиагруппы. У этого человека на комбинезоне не было знаков различия, но, по-видимому, он был большим бонзой, раз командир авиагруппы оказывал ему всяческие знаки уважения. На костлявом лице инкогнито застыла несмываемая печать высокомерия, но глубоко посаженные глаза, почти скрытые густыми черными бровями, были неспокойны. По его поведению можно было догадаться, что он взялся за дело, исход которого оставался не ясен.

Взлетевший самолет быстро растворился в темноте. «Мессершмитт» пилотировал ас первой мировой войны Рудольф Гесс, единственный друг фюрера, которому разрешалось к нему обращаться на «ты».

Глубокой ночью армейский патруль в Шотландии задержал летчика, получившего травму при приземлении с парашютом. Поврежденная нога не позволила ему удалиться далеко от обломков «мессершмитта». После ареста он назвал себя и попросил доставить в Лондон для встречи с кем-либо из членов правительства. Но переговоров на высоком уровне не получилось. После допроса Гесс был препровожден в тюрьму.

Узнав о провале миссии Гесса, фюрер приказал объявить его сумасшедшим и расстрелять лиц, способствующих его «побегу». «Тем хуже для вас, мистер Черчилль. Вы еще раз оттолкнули мою руку. Я этого никогда не прощу Англии! Я достану до вас из Москвы!» — Гитлер в ярости грыз ногти. Даже люди из ближайшего окружения в этот день сторонились его.

На совещании в Бергхофе, где Гитлер ознакомил своих фельдмаршалов с планом «Барбаросса», они не удержались от восторженных возгласов, а обезумевший от радости рейхсмаршал Геринг взобрался на стол и учинил каннибальскую пляску. Зрелище было малопривлекательным: тучный человек топал слоновьими ножищами в лакированных сапогах, испуская восторженные вопли. Все давно привыкли к эксцентричным выходкам «наци номер два» и этому не удивлялись.

Поднятием руки Гитлер успокоил расходившиеся страсти и продолжил совещание.

Фюрер говорил, расхаживая по кабинету. Хотя на трибуне лежали какие-то пометки, написанные крупными буквами, он ни разу не взглянул на свои каракули («сверхчеловек» писал детским почерком).

— На первом этапе войны с Россией, — говорил Гитлер ровным голосом, — мы используем всю нашу авиацию. Поэтому приказываю эскадры перебросить на восток согласно планам передислокации. Против Англии мы оставим заслоны из минимального числа истребителей. Посла разгрома русской армии в приграничном сражении мы вернем бомбардировочные эскадры и часть истребителей назад во Францию и Фландрию. На востоке мы оставим только соединения, которые будут непосредственно поддерживать войска. Я имею в виду пикировщиков, военно-транспортную авиацию и некоторое количество истребителей.

— Мой фюрер, — поднялся Геринг, выждав момент, когда Гитлер сделал паузу, — восемьсот самолетов в месяц, которые мы сейчас производим, явно недостаточно для войны с Россией. Нам нужно выпускать тысячу бомбардировщиков и тысячу истребителей в месяц. Тогда мы будем в состоянии господствовать в воздухе и выполнять все заявки наземных командиров.

Гитлер жестом попросил его сесть:

— Боеготовность русских ВВС в настоящее время оценивается нами как весьма ограниченная… Считаю, что русские попытаются преодолеть свою слабость, но темпы нарастания мощи будут «азиатскими» из-за их организационного несовершенства. До конца сорок первого года мы обойдемся без развертывания авиационной промышленности. А в случае необходимости я прикажу демобилизовать из сухопутных сил полмиллиона человек и переброшу их на авиационные заводы.

Геринг беззвучно захлопал в ладоши, выражая радостное согласие со словами фюрера. Но Удет, на ком лежала ответственность за обеспечение ВВС самолетами, сжал губы и еще больше замкнулся. Он представлял, во что обойдется это решение Германии, если вместо блицкрига начнется большая война с Россией. После этого Гитлер ознакомил присутствующих с директивой по боевому использованию авиации. Нового в ней было мало. Рекомендовалось придерживаться тех методов, которые оправдали себя в «молниеносных войнах» на западе:

— 1-й Воздушный флот должен действовать с группой армий «Центр» на направлении Восточная Пруссия — Ленинград;

— 2-й флот — на направлении Польша — Москва;

— 4-й флот — из Румынии на Крым, Днепр и Дон;

— 5-й флот с баз Норвегии и Финляндии должен оказывать помощь войскам, наступающим на Мурманск, и уничтожать морские конвои.

Закончив совещание, Гитлер взглянул на часы. Секундная стрелка мчалась по циферблату, с каждым скачком приближая «день J» — начало вторжения в Россию.