Синдзи-кун и искусство войны - Виталий Хонихоев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бывало такое… — морщится от воспоминаний Питер. — Чек. Повышаешь?
— Сейчас гляну. — снова смотрю в карты. Ситуация не изменилась. Валет и двойка. Скидываю карты.
— Пас. — говорю я. — То есть, вы с мэрией от безденежья контракт подписали?
— Ага. — кивает Питер. — Да мы, в основном, из-за Юки. У нее младшие братья в хорошем интернате учатся. Деньги были нужны, а ее папаша… ну да что говорить. Я и Сакура — ей-то и деньги не сильно нужны, так мы с ней скинулись и как раз на взносы хватило. А из группы мы в том году все равно бы не вышли, «Соколы Итаги» нас в первом же матче вынесли. Знал бы я на что Сакура на самом деле способна… — качает он головой.
— Знать, на что она способна — мало. — хмыкаю я, начиная тасовать колоду. — Надо ее еще и мотивировать. А это уже сложнее.
— Согласен, — говорит Питер, — она у нас вещь в себе. Иногда удивительно вменяема и лучше меня многие вещи понимает. А иногда…
— Мне кажется, что это она все и всегда лучше нас понимает. Это просто мы ее мотивы не всегда догоняем. — я раздаю карты.
— Уж точно. — Питер берет карты, долго смотрит в них. Решается.
— Повышаю. — говорит он и двигает вперед пару патронов девять на девятнадцать парабеллум. Мы используем их вместо фишек. Как говорит Питер — с друзьями на деньги лучше не играть, но и без ставки — неинтересно. Поэтому играем на действие. У кого первым кончатся два магазина от восемьдесят пятых — тот и проиграл.
— Так что не «Воинов Сейтеки», ни наших геройских имен мы теперь использовать не сможем — говорит он, поставив два патрона на кон.
— Зато сможем подписать договор с Амбрелла Групп без посредников. — говорю я, также ставя два патрона рядом с его ставкой.
— Но это сыграет, только если мы из региональной группы выйдем. — он добавляет еще два патрона сверху. Блефует? Оцениваю его глаз. Глаз как глаз — чистый, честный как слеза ребенка. Невинный как девушка на выпускном. Прозрачный как дождевая капля. Блефует. Повышаю в свою очередь.
— Блефуешь? — говорит Питер. — У тебя ж нет ничего. Сейчас пойдешь без штанов на женскую половину кукарекать. Стыдно же.
— Я человек простой. — отвечаю я, добавляя еще два патрона к кучке на одеяле. — Есть хорошая карта — ставлю. Нет — не ставлю.
— Между прочим, — говорит Питер, — карточные долги отдавать надо.
— Знаю, — киваю я, — видел уже Майко в неглиже.
— Вот у кого фигура… — закатывает глаза Питер.
— Все-таки ты бабник, Питер-сан. — говорю я. — Ты у меня смотри. Я ж вижу, что Нанасэ рядом с тобой расцветает вся. Я тебе голову-то откручу.
— Да ну тебя, Син. — обижается Питер. — Чтобы я, да с твоей сестренкой — да никогда! Мамой клянусь.
— Мамой, значит. — не верю ему вот ни на каплю.
— Повышаю, — еще два патрона, — вскрываемся…
Минуты через две в тишине тренировочного зала раздалось одинокое кукареканье, потом громкое — «Ай!»
— Заколебали! — прорычала Майко из темноты. — Питер! Еще раз закукарекаешь — я в тебя не тапком, я в тебя гантелей запушу! Спите уже!
Глава 14
— Не вертись! — говорит тетя Тома и поправляет воротничок. Вереск все равно вертится. Ей любопытно. Она только что познакомилась с Чепу и Шлендой, и ей любопытно. Чепу у нас умеет оригами из бумаги делать. Само по себе искусство для Японии не новое и в общем-то неудивительное. Вот только… Чепу складывает из листа бумаги небольшую жабку и как только он отпускает пальцы — жаба выпрыгивает из его ладони! И даже квакает.
— Здорово! — хлопает в ладоши Вереск и смеется. Чепу — молодой парнишка из Лесного Лагеря, у него конопушки на носу и нет одного переднего зуба. Он может сделать с бумагой все что угодно. Раз и на столе в приюте у тети Томы возникает Эйфелева башня, полосатый тигр, автомобиль, чем-то неуловимо похожий на желтую «Субару» Майко и наконец — фигурка Валькирии, стоящей вполоборота, с мечом на плече. Валькирия двигается, она поворачивает голову и поднимает меч вверх, словно Хи-Мен, который кричит «Властью Серого Черепа!». Фигурка, кстати, выполнена на отлично, все пропорции соблюдены, все на своих местах. С уважением смотрю на мелкого парнишку. Со стороны и не скажешь, но как-то же он запомнил какие у Валькирии соотношения, пропорции и … молодец. Уже мужик растет, да.
— Но это только бумага. — вздыхает Чепу и бумажная Валькирия опускает свой меч.
— Погоди, — говорит Иошико, — постой. Пусть она снова свой меч поднимет. Вереск — обращается она к девочке, восхищенно смотрящей на то, как фигурка снова выпрямляется и воздевает свой меч вверх.
— Вереск, тебе нравится? — девочка кивает и уже тянет руки к фигурке, маленькая Валькирия смешно пытается отмахиваться мечом, но куда там. Раз и бумага смята, фигурка испорчена.
— Ой! — глаза Вереск наполняются слезами, она смотрит на помятый бумажный комок у нее в руках. Чепу аккуратно забирает у нее комок, расправляет его на столе, два движения пальцами и снова перед нами маленькая Валькирия!
— Вереск, смотри какая красивая фигурка. — говорит Иошико, кивнув Чепу с благодарностью. — Но она очень хрупкая. Ты сможешь сделать ее потверже? — девочка хмурится и кивает. Кладет палец на бумажную фигурку и та застывает, словно бы ее жидким клеем облили. Мгновенно.
— Ну-ка… — я беру фигурку в руки. Фигурка заметно потяжелела, бумага столько не весит.
— Дай посмотреть. — Иошико забирает ее у меня и тоже взвешивает в руке: — тяжелая.
— Извините. — бормочет Вереск под нос.
— Нечего тут извиняться, ты просто умница! — Иошико обнимает девочку и целует ее в лоб. — Какая же ты умница, Вереск!
— Спасибо, Йо! — слезы на глазах у девочки высыхают мгновенно, она улыбается.
— Дайте мне. — Шленда, высокая и угловатая девочка-подросток, товарищ Чепы по Лесному Лагерю — берет фигурку Валькирии в руку, смотрит на нее, что-то бормочет себе под
