Хаос и Амбер - Роджер Желязны

— Это одна из теорий, — пожав плечами, изрек Эйбер. — Хаос отбрасывает Тени. В одной из них — Запределье — мы находимся в данный момент. Это самая близкая к Владениям Тень, и она всегда была здесь, насколько мне известно. То есть она настолько близка к Владениям, что ее считают частью Хаоса. Но другие Тени… хорошие, куда так любит отправляться в странствия отец и все остальные… в пору молодости моей матери их не существовало.

— И когда же они появились?

Эйбер на минуту задумался.

— Точно не знаю. Может, пятьдесят лет назад, по меркам Хаоса. А может быть, чуть раньше.

— И что, вот просто так взяли и появились?

— Ну… все было не так-то просто, если верить тому, что мне рассказывали. Я при этом не присутствовал, если уж на то пошло. Судя по рассказам моей бабки, на Владения Хаоса налетела страшная буря. Никто ничего подобного до того дня не видел. Небо почернело и замерло. Звезды угасли. А потом земля затряслась и разверзлась, и разрушились целые города. Тысячи людей погибли. Только потом все стало понемногу утихать… но — по крайней мере так рассказывала моя бабка — больше уже так хорошо, как раньше, не было.

— А сколько лет нашему отцу? — полюбопытствовал я, чувствуя странный испуг — такой сильный, что даже мурашки по коже побежали.

Эйбер пожал плечами.

— Теперь уж и не знаю. В Тенях время течет по-разному. А он там долго прожил. Но его старшему сыну — по летоисчислению Хаоса — должно быть сейчас лет тридцать пять — сорок.

— Значит, отцу столько лет, что он уже мог жить, когда случилась та страшная буря — та самая, которая сотрясла Хаос перед рождением Теней?

— Ну да. Я точно знаю, что он уже жил тогда. А что?

— Да нет… ничего. Просто интересно.

Я не стал говорить о неожиданно родившихся у меня подозрениях. Итак, отец был довольно стар. Он интересовался наукой и ставил всяческие эксперименты. А что, если наш драгоценный папочка не просто возлюбил эти новорожденные Тени, а имел какое-то отношение к их созданию?

Да нет, быть не может. Как один человек мог сотворить тысячи тысяч миров? Никто не владеет таким могуществом. Такой человек был бы равен богу. А если наш отец и был наделен богоподобным могуществом, он этого никак не выказывал. Он допустил, чтобы все мы оказались в западне в Джунипере. Он позволил, чтобы его дети погибли от рук неведомых врагов. Нет, эта мысль была идиотской, нелепой, и я тут же выбросил ее из головы.

И все же какая-то отдаленная частичка моего сознания понимала: такое могущество могло превратить отца в человека, которого боялись. Тогда становилось понятно, почему кто-то так старался убить его… и всех нас… Ведь правда, этим могло многое объясняться? Ведь могло же?

ГЛАВА 16

Миновало несколько часов, а гроза все не унималась. Напротив — казалось, она разгуливается все сильнее. Я постоянно слышал шум ветра, похожий на рев дикого зверя, но теперь я знал, что ветер настоящий, а не плод моего воображения и не галлюцинация. Гром тоже грохотал, не переставая, и я все время слышал его приглушенное ворчание.

Мы с Эйбером еще дважды подходили к входной двери и выглядывали во двор. В последний раз мы увидели над стеной три вертящихся вдали смерча. Их воронки были чернее ночи. И вот что странно: смерчи не плыли над землей, как в Илериуме. Эти торнадо торчали, как привязанные, на одном месте и раскачивались туда-сюда, будто маятники гигантских часов.

— Тебе случалось раньше видеть здесь смерчи? — спросил я у Эйбера.

— Нет, — ответил он. — И мне не кажется, что это — добрый знак.

— А ты можешь с ними что-нибудь сделать?

Эйбер весело глянул на меня.

— У тебя преувеличенные представления о моих магических способностях.

Я рассмеялся.

— А я-то думал, что всю жизнь недооценивал людей. Настало время переоценивать!

Эйбер тоже рассмеялся, но как-то неуверенно.

Прошло немало времени, и стражники вдруг спросили, нельзя ли им поупражняться в фехтовании в вестибюле при входе в дом. Было понятно, что выходить из дома при грозе не стоит.

— Валяйте, — сказал я капитану Неоле и взглядом попросил у Эйбера поддержки. Как я ожидал, он едва заметно кивнул. — Только смотрите, не разбейте тут ничего.

Солдаты сдвинули в сторону лампы, напольные светильники и разную мебель, чтобы выкроить побольше места для упражнений. В итоге выяснилось, что вестибюль — довольно просторное помещение. Фехтовальщикам тут ничего не мешало, кроме двух рядов высоких каменных колонн, стоявших посередине.

Для начала солдаты размялись, а потом разбились на пары и принялись драться на мечах. Я наблюдал за ними, стоя на пороге двери, ведущей в библиотеку, и, честно говоря, немного завидовал им. Мне ужасно хотелось к ним присоединиться и на несколько часов забыть обо всем, кроме изнурительных тренировок. Но я понимал, что мне пока рано подвергать себя такой нагрузке. Усталый, измученный, страдающий головной болью, от которой, казалось, того гляди расколется голова, я ничего сейчас так сильно не желал, как того, чтобы свернуться клубочком в кровати и проспать несколько суток подряд.

— В общем, так, — сказал я Эйберу. — Я пошел баиньки.

Он удивился.:

— Уже?

— Я готов, — ответил я. — То видения, то молнии. Моя бедная голова может треснуть. Разбуди меня, если на нас нападут и примутся убивать или если папуля заявится. А если что другое, ты лучше сам разберись!

— Ты сможешь сам добраться до своих комнат?

— Конечно. — Я и вправду не сомневался, что дорогу найду — по крайней мере, если поднимусь по главной лестнице. Я уже довольно часто ходил по ней. — А ты? У тебя ведь тоже нелегкий денек выдался.

— Что верно, то верно. Но сначала мне нужно сделать кое-какие дела.

— О?

Эйбер рассмеялся.

— Не думай, ничего веселого и интересного. Просто надо написать несколько писем.

— Кому-нибудь, кого я знаю?

— Так… Пятая вода на киселе. Троюродные, четвероюродные… Но я надеюсь, что они посочувствуют нашей беде.

— Неплохая мысль, — сказал я. Сейчас я размышлял как солдат: нужно было найти союзников и повести их в бой на своей стороне. Если бы у меня тут были знакомцы, я бы точно, долго не думая, попросил их о помощи.

Эйбер подошел к письменному столу и вынул из ящика гусиные перья, небольшой перочинный ножичек и писчую бумагу.

Когда я уходил, он уже сидел за столом. Меня проводило мерное поскрипывание пера.

Благополучно добравшись до своих комнат, я разделся и отдал одежду Горацию. Тот сначала, похоже, собрался уйти и унести одежду, но помедлил.

— Сэр?

— Что тебе?