Искупление - Анна Мистунина

– Надеюсь, вы согласитесь со мной, – сказал он жрецам.

– Это сложно… с точки зрения вероучения, – заметил Атуан.

– Сложно, но верно, – с усилием произнес Верховный жрец. – Первейшая забота храма – о благе Империи. Если наше понимание блага Империи того требует, мы готовы принять любую помощь. Храм будет с вами сотрудничать, колдунья.

Едкая улыбка, что подарила ему Кати, обычно приберегалась ею для членов Совета Сильных:

– Благодарю тебя, жрец.

– Переговоры с аггарами – твое дело, Кар, – продолжил император. – Отправляйся к ним. Пусть будут готовы. Сборы потребуют времени, но очень скоро мы выступим вслед за тобой.

– Я справлюсь, – пообещал Карий. – Кати…

Улететь с ним, вдвоем, подальше отсюда, от краснорясых жрецов с их недоверием, от любопытства толпы бездельников за дверями. От гибельных золотых кудрей.

– Я останусь здесь.

Он кивнул:

– Я не смог бы позвать тебя с собой, аггарам и одного колдуна много.

– Мы сделаем все, чтобы Сильная не испытывала среди нас неудобства, – пообещал император, и жрецы согласно наклонили головы.

Позже они летели в ночном небе – Мора и Ветер крыло к крылу. Позади был пышный ужин в зале, полной разодетых людей, и множество яств, столько, что хватило бы накормить половину Долины, и дурманящие напитки – Кати пригубила свой кубок в память прежних дней, когда маги в Империи разводили виноградники, и отставила прочь. Она сидела за столом на возвышении с Карием, императором и Верховным жрецом, и десятки глаз ловили каждый ее жест, каждый поворот головы. Кати закрыла магические чувства, но полностью отстраниться не могла. Они резали мясо ножами, которые носили за поясом, обмакивали его в густую подливку и ели руками, утирались салфетками – и снова ели, когда Кати уже и смотреть не могла на еду. Карий усмехался, наверняка вспоминая свой первый обед в Долине, где Кати потихоньку учила его пользоваться вилкой. Как изменился с тех пор когтистый от страха мальчик-полукровка! Теперь его уверенности мог бы позавидовать Сильнейший. Он был магом и был дикарем, и не прятал ни того, ни другого.

Разговор то и дело обращался к нуждам армии – тема, понятная всем, кроме Сильной, привыкшей оставлять хозяйственные дела младшим магам. Поставки, обозы, дневные переходы и жалования командиров перемешивались со стуком ножей, шарканьем ног, бульканьем и перешептыванием в разных концах залы, и скоро Кати совершенно запуталась. Поискала глазами Тагрию. Та сидела за одним из нижних столов и больше не выглядела испуганной замарашкой: синяки были тщательно припудрены, волосы – вымыты и уложены в сложную прическу, а расшитое серебром платье с глубоким вырезом на груди почти превратило ее в красавицу. И если Карий нечасто глядел в ее сторону, то на недостаток внимания других мужчин Тагрия пожаловаться не могла. Она улыбалась, рассказывая о своих приключениях, как если бы те были забавной сказкой и, насколько могла судить Кати, ухитрялась не упоминать ни принца, ни собственные магические способности. Чем, разумеется, лишь подогревала любопытство соседей по столу.

Верховный жрец ел не больше, чем Кати – для столь иссохшего тела и этого казалась много. Тем удивительнее были его цепкий взгляд, быстрый ум и дремлющая в голосе властность. Правитель, имеющий рядом такого человека, обречен стать марионеткой или обрести волю достаточно сильную, чтобы держать его в руках. Император дикарей марионеткой не был.

Теперь, радуясь тишине и прохладным облакам над ночной столицей, Кати спросила мысленно:

«Как тебе удается ладить со жрецом? Помнится, ты его ненавидел».

Сквозь шум ветра в ушах долетел резкий смешок полукровки:

«Я был бы рад убить его святость, а он с не меньшей радостью отправил бы меня на плаху. Но пока от нас обоих зависит выживание Империи, мы смело подставляем друг другу спины. Эта вражда отложена до лучших времен».

«Но не окончена?»

«Нет, никогда. Пока все так или иначе не завершится, можешь ему доверять».

«Если только он вдруг не решит, что не может доверять мне».

«Верно».

Мора взмахнула крыльями, беря выше – Кати от неожиданности запрокинула голову. Ветер с клекотом кинулся вдогонку. Чувства грифоницы не открывались ясно, как при полноценной связи, но Кати уловила в них что-то похожее на кокетство.

– Вперед, Мора, – прошептала она, – Покажи им!

Облака рванулись навстречу, в ушах засвистело. Золотой грифон усиленно замахал крыльями далеко позади. Кати услышала его клекот – сердитый, вызывающий. Мора ответила дерзким криком. Нырнула вниз, почти отвесно, так что у Сильной захватило дух, сгустком черноты пронеслась над самыми крышами и снова устремилась в небо. Ветер настиг ее над шпилями Храма. Прокричав победно чудом не в ухо Кати, самец короткими сильными рывками понесся прочь. Карий на его спине смеялся, вцепившись в гриву. Теперь уже Мора гналась за ними, оглашая ночь задорным клекотом. Когда расстояние вновь сократилось, Кати услышала мысль Кария:

«Играющие в небе над столицей грифоны – это ли не знак надежды?»

«Надежды для кого?» – спросила она с печалью.

«Для наших народов… надеюсь. Ты, как и я, принадлежишь им обоим, Сильная. Признай это наконец».

«Я здесь, не так ли?»

Он не ответил. Вернулся к прежнему разговору:

«В случае нужды смело обращайся к Атуану. Он, хоть и жрец, разумней, чем выглядит. Ему я доверяю по-настоящему».

«Верю. Если бы не он, меня бы доставили тебе мертвой».

«И Эриан прислушивается к нему, а это немаловажно».

Начался дождь, мелкий, как водяная пыль. Кати запрокинула к нему лицо. Влажная морось приятно холодила кожу – и сердце, и мысли.

«Ну, а… Что ты скажешь мне об императоре?»

«Он император. Пусть его мягкость тебя не обманывает, Эриан умеет быть опаснее любого из нас. Не советую его недооценивать».

Нет, подумала Кати, жмурясь от брызг набиравшего силу дождя, когда грифоны вновь пустились наперегонки, – недооценить императора она не сможет. Не стоит и пытаться.

Возвращаясь через люк на крыше дворца, узкой лестницей к незаметной двери, Кати была почти спокойна – впервые с тех пор, как ступила с грифоньей спины навстречу жрецам. Карий тщательно запер дверь.

– Мне показалось, или Мора немного приободрилась? – спросил он.

– Надеюсь, очень надеюсь. Я боялась за ее рассудок.

– Ты ее понимаешь?

– Не так, как своего грифона, – ответила Кати. – Но мы связаны, пусть и по-другому. Я поклялась ей, что Амон умрет. До тех пор Мора будет со мной. Ты ведь знаешь, она сначала предназначалась мне.

Тени погибших птенцов холодком промелькнули между ними, но Карий движением руки отодвинул прошлое.

– Я распорядился, чтобы тебя разместили в моей башне – так будет удобнее в случае нужды. Я тебя провожу, но сначала зайдем ко мне.

– Твоей башне? Вся эта башня – твоя?

Он ухмыльнулся:

– Так это называется, башня наследника. На деле, разумеется, там живет еще куча народу, и множество пустых комнат. Тебе будет удобно, насколько это возможно.

– Ты очень изменился.

– Пришлось.

Масляные лампы озаряли коридор скачущим желтым светом. В углах караулили статуи дикарей в боевом железе, под ногами лежали плиты древнего камня. Ни один человек не попался навстречу двум магам, идущим по дворцу императора – дворцу Сильнейших.

– Моя мать ребенком играла в этих коридорах… – проговорила Кати, озираясь, словно в поисках давно истлевшего.

– Мой отец, надо полагать, тоже, – отозвался Карий.

– Да, конечно. Твой прадед был Сильнейшим. Дед – Сильным.

Ответом ей была кривая усмешка. В своих комнатах Карий сказал:

– Подожди, – ушел вглубь и вернулся с блестящим от свечей ворохом драконьей кожи. – Они пошиты на меня, но, думаю, тебе подойдут.

Кати отшатнулась – костюмы показались ей мокрыми от крови.

– Перестань, – сказал Карий. – Кати, я не взял там ничего, кроме своих собственных вещей. Да еще книги и немного трав. Правда такова, что мы захватили Долину. Здесь ничего не поделаешь.

– Как ты смог? – спросила она тихо. Вопрос жил на губах с самой встречи, но только теперь прозвучал вслух.

Его лицо стало каменным.

– Тяжелее, чем ты думаешь. Бери.

Кати молча приняла драгоценные костюмы.

– Если позволишь совет, не носи их все время. Ты и без того привлекаешь внимание, ни к чему усиливать его боевой раскраской. Сам я надеваю их только для полетов, но так поступает даже император.

– Я пришла сражаться, а не прикидываться дикаркой.

– И все же, как ты верно заметила, ты здесь. Что же до сражений – вот.

Тонкая серебряная шкатулка оттянула руку гранитной тяжестью. Кати открыла ее, вдохнула горький запах трав, запах Долины. Подняла глаза – и увидела на его лице ту же боль.

– Они могут тебе понадобиться, – сказал он.