Пределы неоднозначности - Мария Введенская

Уже на улице встающее солнце ударило в глаза. Было часов шесть. Чарли зажмурилась, пытаясь привыкнуть к свету. Кай вырос из тьмы и стоял сейчас по левое плечо. При солнечном свете он выглядел иначе – на кожу лег бронзовый оттенок, и волосы отливали каштановыми бликами. Наконец, привыкнув к яркости, они зашагали по Персиковой улице. Впереди виднелся торговый центр с розовой вывеской «У Нэда».

– Слушай, а он вообще существует в природе?

– Нэд? – уточнил Кай.

– Ага. – кивнула та. – Он есть?

– А как же.

– Но откуда он берет товар? С вертолета, что ли, сбрасывают? – усмехнулась Чарли.

– Никаких вертолетов. Всё гораздо проще. Магазин находится сразу в двух местах. Здесь и в Вермингтоне.

– А те, кто работают там… они знают об этом? – изумленно спросила Чарли, едва улавливая смысл сказанного.

– Конечно нет. – усмехнулся Кай. – Так же устроена почта и церковь.

– Здесь есть церковь? – удивилась Чарли. – А я не видела.

– На Предельной… – кивнул Кай готовый продолжить мысль.

– Постой… – замотала головой Чарли, пытаясь прогнать сон, который, и впрямь, отступил ненадолго. – Но я никогда не видела других посетителей… не из города, понимаешь?

– И не увидишь, как и они тебя. Почувствовать можешь, будто народу много вокруг.

– Но почему ценников нет?

– Старикам они не нужны. – ответил Кай, едва улыбнувшись. – Лишний повод для волнения.

Они уже шли по Главной улице, и отельный корпус возвышался впереди в зареве утреннего солнца, словно в божественном облаке.

– Но ведь деньги на карточках настоящие. – зевая, заметила Чарли. – У тебя их, наверное, не пересчитать, если ты можешь себе всё это позволить. Или ты кем-то снова манипулируешь?

Кай неопределенно хмыкнул.

– Тебе пора. – сказал он своим обволакивающим низким голосом и остановился.

Чарли обернулась, едва удерживая равновесие, и спросила:

– А что если мне вновь понадобится с тобой встретиться?

– Я услышу тебя. – ответил тот. – И мы встретимся.

На этом он развернулся и широким шагом пошел по Главной улице назад. Может, в лес, может, куда-то еще.

Чарли устало моргнула, отвернулась и побрела к отелю, глядя на мир через прикрытые веки. Такой половинчатый мир из ореховой скорлупы. Какое-то неспокойствие росло в ней, на которое она пыталась не обращать внимания, сводя на сонное состояние. Когда не высыпаешься или еще хуже – не спишь совсем, всё кажется на тон мрачней. Так было у нее, во всяком случае. Состояние, близкое к похмелью. А после сна краски изменятся, станут светлей и понятней, совсем иными. На это рассчитывала Чарли, заходя в номер, но червь внутри… эта тварь – она плодилась, заставляя мысли крутиться только вокруг ощущений.

Чарли отключилась, даже не став раздеваться. Просто рухнула в кровать и уплыла куда-то далеко, следуя за этими мыслями. Потом они сформировались в образы, заплывая черным, пугающим и пустым, и она, словно в липком желе, увязла в этих беспорядочных обрывках, пока не скрылась во тьме этой трясины с головой.

В зале почти никого уже не осталось. За девятнадцатым столиком одиноко сидела Миси, которая клинически не умела рано вставать. Чарли налила кофе и подсела к ней.

– Всё в порядке? – спросила она участливо.

– Он никак не выходит у меня из головы. – понуро ответила та, покачав головой.

Сегодня Миси была одета в черное платье с глубоким декольте. Пожалуй, это был единственный раз, когда она жалела, что не имеет ничего поскромней.

– Кстати, как у вас вчера всё прошло? Нашли конверт?

– Да. – кивнула Чарли. – Нашли. Всё в порядке.

Она боялась, что Миси сейчас начнет расспрашивать, а у нее просто не найдется ответа. Менеджер отеля и так сообщит им всю необходимую информацию. Вчерашний день оказался сущим кошмаром, и сейчас совершенно не хотелось его оживлять в памяти. Но Миси, как ни странно, не пустилась в расспросы. Казалось, она была слишком занята своими собственными мыслями.

– И Дороти наша что-то совсем с катушек слетела… – сообщила она задумчиво.

– В смысле? – не поняла Чарли.

– Когда я сюда шла, встретила Дейзи, и та сказала, что Дороти получила какое-то письмо этим утром и заперлась у себя в комнате. Сидит и плачет.

У Чарли на душе стало совсем нехорошо.

– А что за письмо?

– Она не говорит. – рассеянно ответила Миси.

Чарли чуть ли не залпом допила свой кофе, обдав кипятком язык и десны, и побежала на свой этаж. И с каждым шагом это мерзкое давящее чувство лишь укрепляло свои позиции.

За дверью номера триста девять было слышно, как льется вода, как будто Дороти принимала душ. Чарли легонько постучалась, но никто не ответил. Мозг начал выдавать страшные картины…. Она постучалась еще раз, но громче. И еще раз. Совсем скоро Чарли уже беспардонно барабанила в дверь. И в тот самый момент, когда она уже собралась позвать Роберта, за дверью раздался хриплый и бесконечно старый голос. Голос, которого Чарли не узнала….

– Чего тебе?

– Что случилось?! – воскликнула та.

– Уйди… – расплывчато отозвалась Дороти.

– Поговори со мной, ну пожалуйста! – взмолилась Чарли, но была грубо перебита.

– Уйди, я сказала!!!

Она вздрогнула, отшатнувшись, словно от хорошей оплеухи, и побрела по коридору. Не в номер, потому что там за стенкой была Дороти, у которой что-то случилось… что-то очень плохое похожее на смерть, и Чарли не хотела чувствовать ее запах. Она просто пошла вперед, потом из отеля на улицу, где люди всё также пялились на нее. Всепоглощающая пустота навалилась и проглотила ее, сделав своей частью… сделав такой же пустой.

Так прошло около двух недель. Дороти выбыла из компании, и если даже они встречались, то вела себя очень сдержанно и отстраненно. Никто так и не понял, что с ней случилось. Оставалось только гадать. Они и гадали, так как делать было больше нечего. В конце концов, Чарли уже и сама решила, что не будет общаться с Дороти, даже если у той пройдет этот кризис, потому что начала себя чувствовать каким-то щенком или игрушкой, в которую поиграли и выкинули. Так нельзя поступать с людьми….

А меж тем жизнь текла своим чередом. Как казалось, тень смерти иранца перестала довлеть над жителями отеля, хотя Миси стала более молчаливой, прекратила говорить наивные и глупые вещи. Однако жизнь продолжалась, и вскоре они уже играли в покер по четвергам, посещали кинотеатр по субботам, скучали на танцевальных вечерах в отеле по пятницам и воскресеньям. Только по понедельникам они больше не смотрели Улицы Сан Франциско, а просто бродили по улицам. По вторникам они всё также ходили в кафе, а по четвергам – в лес, правда, Чарли больше не боялась встретить Кая. Она хотела этого, чтобы разбавить это нависшее темное облако хоть какими-нибудь другими красками.