О святых и тенях - Кристофер Голден

— Они много во что верят, — заявил Никифор. — В основном в разные глупости. Я у стал от предрассудков.

— Бог — это не предрассудок! — резко сказал Грегори.

— Ты же знаешь, что я совсем не это имел в виду, Грег.

— Ну, туман рассеялся, на небе полная и ясная луна, — проговорил Карло.

Все подняли головы.

— Смотрите! Там, наверху, — услышали они громкий крик часового.

— Что случилось, Георг? — крикнул Андроник.

— Огни! — услышали они в ответ.

Они бросились к лестнице.

Как только они взобрались наверх, необходимость в словах отпала. Часовой просто показал на восток, за Золотой Рог, где на равнине, далеко за лагерем турок, в нескольких местах горел странный зеленый свет.

— Как вы думаете, — сказал Георг, — может, к нам на помощь пришел принц Хуньяди из Трансильвании?

В его словах прозвучала такая надежда, что Никифор неохотно ответил:

— Может быть.

— Только я почему-то думаю, что это не он, — сказал из-за его спины Карло.

Они стояли на стене и смотрели на странные огни. Никифор отошел в сторону.

— Друг мой, — услышал он шепот Карла. — Мне кажется, нам нужно поговорить.

— О чем?

— О мести. И о будущем.

— Здесь у нас нет будущего, — без колебаний сказал Никифор.

— Я тоже так считаю, — проговорил Карл.

Заглянув ему в глаза, Никифор увидел боль и ненависть, увидел ум, который заметил и раньше.

— Идемте.

Они вместе спустились по лестнице и все полмили до Петры, где тогда жил Никифор, молчали. За зданием раскинулась маленькая рощица, в ней они и разговаривали в первый раз по-настоящему.

— Ты хочешь умереть? — начал Карл.

— Никто не хочет.

— Ты хочешь убивать?

— Турок. Султана.

— Ты хочешь покинуть эти места?

— Если я не встречу смерть и не отличусь на войне, я так и поступлю. Да, я бы хотел посмотреть мир, — ответил Никифор.

Он посмотрел на своего собеседника повнимательнее, его вопросы начали беспокоить.

— Если я пообещаю тебе что ты не умрешь, что убьешь множество турок и увидишь весь мир… Если я пообещаю тебе все, что пожелаешь? Уедешь ли ты со мной отсюда завтра?

— Как вы можете пообещать мне все это?

— Отвечай на мои вопросы, — сказал Карл весело.

В его голосе не было ни капли раздражения.

Карл не мог знать, что Никифор Драгазес много раз покидал Константинополь. Он побывал в Сербии, Валахии, Венеции, Риме и даже в России. У него не было правильного образования, но он обладал острым у мои. Ему не трудно было понять, кто перед ним.

— Вриколак, — уверенно сказал Никифор.

— Да ладно тебе, — успокоительно проговорил Карл. — Я слышал, как ты сказал, что устал от предрассудков.

— Я не для вас говорил.

— Нет, конечно. Однако я знаю разницу между предрассудком и легендой, знаю, что легенды существуют не просто так, а с определенной целью, они о чем-то рассказывают нам. Вот и все, — с хитрым видом ответил Карл.

— Ты вриколак, — совершенно уверенно повторил Никифор.

— Следуя твоей логике, я один из тех, кто послужил рождению легенды.

— Ну, мы знаем, кто ты такой и что мне предлагаешь. Почему ты заговорил именно со мной и какую цену мне придется заплатить?

— Ты и сам знаешь цену. Ты умрешь, не умирая. Солнце станет твоим врагом. Католическая церковь тоже. Тебе будет трудно есть, но турок много, и ты получишь их кровь. И ты лишишься своего имени.

— Я не понимаю, что значит «умрешь, не умирая», — ответил Никифор. — Я и без того предпочитаю ночь, а церковь уже стала моим врагом. Я не могу себе представить, что когда-нибудь не буду нуждаться в пище, но мысль о возможности пролить кровь турок мне нравится. А мое имя… оно — ничто. Но я хочу знать, почему ты обратился именно ко мне? Здесь полно солдат, которые с радостью согласятся убивать турок вместе с тобой, вриколак.

— Да, но сколько среди них сыновей Константина? Сколько родилось воинами, как ты? Многие ли осмелятся добровольно умереть, чтобы вернуться на поле боя в обличье самой смерти?

Оба молчали, свет полной луны пробивался сквозь ветви деревьев. Они стояли, глядя друг другу в глаза. Всю жизнь Никифор лелеял гнев, скрывая его от друзей. Всякий раз, возвращаясь в Константинополь, он хотел тут же его покинуть. Он искал нечто, чего нигде в мире не мог найти, нечто, чему не знал имени. Храбрость, знание, власть, ответы на вопросы, роившиеся у него в голове, цель и возможность освободиться от кипевшего в нем гнева… Он уже решил, что скажет Карлу.

— Многие ли на такое осмелятся? — снова спросил Карл.

— Только один.

— Вот так все началось, — сказал Питер, допивая чай. Джордж и Меган расслабились и дружно вздохнули.

— Но ведь случилось еще очень многое… — начала Меган.

— Это подождет, — ответил Питер. — Сейчас у нас масса забот. В другой раз я расскажу тебе, что произошло потом, расскажу про клан.

— А как же солнце? И чай, и крест, вся эта чушь? — спросила Меган.

— Ну, насколько мне известно…

— Ха, вот мы и вернулись к тому, с чего начали. Это в каком же смысле «насколько мне известно»?

— Если ты позволишь… — Питер приподнял одну бровь, — я тебе объясню.

Меган смущенно извинилась и добродушно пожала плечами.

— Я не ем. Я могу, но потом меня всегда тошнит. Какой-то сложный метаболизм. Могу пить почти все, но только если жидкость не слишком крепкая или густая. Джордж уже сказал, что он снабжает меня…

— Как вам это удается? Разве сейчас запасы не контролируются строжайшим образом?

«Она безоговорочно приняла ситуацию», — удивленно улыбнувшись, подумал Джордж.

Девушка вызывала у него восхищение.

— Это проще, чем вы думаете. Питер может… вы уверены, что хотите знать?

Она кивнула. Джордж посмотрел на Питера, тот не был против.

— Если человек умер не слишком давно, я всегда могу взять часть крови. Особенно если несчастный потерял крови много, недостатка никто не заметит. Я держу ее в холодильнике. Если мои помощники спрашивают, я говорю, что она нужна мне для сравнительного анализа. К тому же Питер может использовать и зараженную кровь. Алкоголь и наркотики не годятся, а вот инфекционные болезни ему не страшны. Когда доноры оказываются ВИЧ-инфицированными, кровь уничтожается, а я прибираю ее к рукам.

Было похоже, что Меган слегка запуталась, а Питер как будто смутился.

— Но я думала, она должна быть, ну… понимаете… свежая.

— Не должна, — быстро ответил Питер. — Свежая значительно лучше и… скажем, вкус у нее более изысканный. Но то, что дает мне Джордж, вполне подходит. Не нужно обманываться, Меган. Во многих отношениях я действительно чудовище из легенды. Я родился воином, и умер воином. Первые четыреста пятьдесят лет я питался так, как принято у большинства моих собратьев. Отнимал кровь у людей. Некоторые из них отдавали ее добровольно, другие — нет. Мне это напоминало охоту на диких животных и одно время очень нравилось.