Любовное состязание - Валери Кинг

Лорд Конистан оказался в затруднительном положении. Судя по подозрительно яркому блеску в изумрудных глазах Эммелайн, она задумала и сейчас приводила в исполнение какую-то дерзкую каверзу, самым непосредственным образом связанную с экстравагантным способом подбора партнеров для обеда и бала. Но в то же время его настолько сильно поразил ее облик, ему так понравилось ее бархатное платье в старинном духе, обрисовывающее прелестную стройную фигуру, что он почти готов был ослабить бдительность и придумать собственную уловку, чтобы стать ее партнером на этот вечер. Мучительное, но — Боже! — такое знакомое раздражение охватило его душу, когда он вновь, уже в который раз, ощутил двойственность своих намерений в отношении Эммелайн. Ему хотелось начать ухаживать за нею всерьез, выяснить, что в действительности кроется за ее очарованием и красотой, но в то же самое время его обуревало желание задать ей хорошую трепку.

По крайней мере это интригующее начало помогло ему разрешить одну загадку: почему вчера, рассматривая из-за плеча Эммелайн карточки с расположением гостей за обеденным столом, он не увидел плана на сегодняшний вечер. И если совесть нашептывала ему, что подсматривать через плечо нехорошо, что, поступая подобным образом, он ведет себя ничуть не лучше, чем сама Эммелайн, то одного взгляда, брошенного на Дункана, одной мысли о том, какая судьба ждет его сводного брата, если оставить его один на один с коварными затеями хозяйки дома, оказалось довольно, чтобы рассеять все сомнения и колебания в душе Конистана.

Судя по тому, как при самых различных комбинациях Грэйс оказывалась сидящей либо рядом, либо напротив, но неизменно в поле зрения Дункана, можно было смело предположить, что он разгадал первую уловку Эммелайн. Что ж, эту часть ее дьявольской интриги нетрудно будет разрушить!

Однако стоило Конистану обернуться к Грэйс, как его в сотый раз с того самого момента, как она появилась в гостиной, обуяли сомнения. Если бы не Дункан, привлекший к ней внимание брата, виконт ее, наверное, даже не узнал бы. Она очень изменилась, изменилась настолько, что, глядя на нее, он недоверчиво покачал головой. Хотя ему было совершенно ясно, что его настоящий враг — Эммелайн, он предпочел бы, чтобы Грэйс по-прежнему оставалась пугалом огородным.

Сегодня он впервые увидел Грэйс после того вечера, когда она упала в обморок на балу у миссис Уитригг, и ему пришлось признать, что с тех пор она просто расцвела. Ее каштановые волосы, красиво уложенные, обрамляли лицо, оживляя его шаловливыми кудряшками. Цвет лица всегда был самой привлекательной из ее черт, но сейчас Конистану казалось, что никогда прежде ему не доводилось любоваться такой нежной, молочно-белой кожей. Смущенная прыжками шута, то и дело замиравшего в нелепых позах у ее колен, Грэйс покраснела, и нежный румянец расцвел у нее на щеках бутонами роз, раскрывающимися навстречу солнцу. И платье отлично сидит на ней, подумал Конистан, сам себе удивляясь, что замечает подобные вещи. Но тут ему пришло в голову, что до сих пор вся ее одежда была столь же немодной, сколь и скверно сшитой. Цвет платья — яркий, насыщенный синий — тоже подчеркивал красоту ее хрупкой фигурки и по-детски невинного личика. Да, Грэйс была сказочно хороша и могла бы поспорить красотой с любой другой молодой леди в парадной гостиной.

Взглянув на Дункана, Конистан не мог не заметить, что его сводный брат не меньше, чем он сам, потрясен переменами во внешности мисс Баттермир.

«О Господи, — подумал виконт, — мы пропали!»

— Танец с Перчатками! — обратился он к Дункану. — Странный способ подыскивания партнеров для гостей, ты не находишь?

Он надеялся заставить Дункана сделать определенные выводы относительно побуждений, которыми руководствовалась Эммелайн.

Однако Дункан, заслышав эти слова, неожиданно рассвирепел.

— Не знаю, что ты имеешь в виду! — воскликнул он в припадке раздражения. — Мне, например, эта идея представляется чрезвычайно удачной, ведь гости в большинстве своем очень молоды. Да-да, я просто очарован возможностью выбрать себе партнершу таким оригинальным способом! — Он бросил взгляд на Гарви Торнуэйта, стоявшего по другую руку от него, и с улыбкой добавил:

— К примеру, перчатки мисс Сивилл, если не ошибаюсь, были украшены вышивкой на запястьях в виде веточек лаванды.

Конистан почувствовал, что брат не расположен воспринимать его намеки, но все-таки настаивал на своем.

— Да, но разве тебе не интересно узнать, кто будет твоей партнершей?

Он многозначительно кивнул в сторону Грэйс, однако ответ Дункана его совсем не удовлетворил.

— Откуда мне знать? Это дело случая. Перчатки свалены в две чаши в полном беспорядке, разве ты не заметил?

Демонстративно повернувшись спиной к Конистану, он обратился к Торнуэйту с вопросом, намерен ли тот принять участие в соревновании фехтовальщиков. Всем было известно, что Гарви, совершенно не владея шпагой, любит тем не менее покрасоваться в фехтовальном костюме. Конистана удивил столь резкий отпор.

«Какая муха его укусила?» — удивился виконт. Вновь переведя взгляд на Эммелайн, он как раз успел заметить, что она прячет перчатки Грэйс себе в рукав. Так вот в чем трюк? Черт возьми, он этого не допустит! Конистан готов был разоблачить уловку Эммелайн немедленно, но раздражение, прозвучавшее в последних словах Дункана, заставило его помедлить. Никогда раньше его брат не говорил с ним так сердито. Неужели уже успел влюбиться в Грэйс? Конистан от всей души надеялся, что это не так, ведь в противном случае ему пришлось бы вмешаться и расстроить планы брата, а ему этого вовсе не хотелось. Однако заботу о сводных братьях и сестрах он считал главным делом своей жизни. Они должны были сочетаться браком с равными себе, а не с кем-то из Баттермиров, поскольку он совершенно точно знал, что они не ровня.

Но раз Дункан повел себя столь странным образом, Конистан решил повременить и дождаться более благоприятного момента, чтобы раскрыть ему глаза на коварство Эммелайн.

Что до Дункана, то он вряд ли смог бы толком объяснить даже себе самому, почему его так сильно задели намеки Конистана. Он прекрасно понимал, какое направление приняли мысли старшего брата и что тот имеет в виду, но не нашел в себе ни малейшего желания поддерживать разговор в заданном русле.

По прибытии в Фэйрфеллз, еще до разговора с Эммелайн, Дункан чувствовал себя взведенным, как пружина старых часов, вот-вот готовая лопнуть. Мысль о том, что от него ждут бракосочетания с Грэйс, столь ясно и недвусмысленно изложенная в словах Торни во время рокового лондонского бала, поразила его с такой силой, что ему до сих пор не удалось оправиться от потрясения. Он не знал, как противостоять подобному плану.