Любовное состязание - Валери Кинг

Эммелайн была чрезвычайно довольна видом музыкантов и сейчас бросила на них взгляд, с удовлетворением отметив про себя, что они в точности отвечают ее намерению создать для гостей менее чинную, непринужденную обстановку, царившую, по ее убеждению, на старинных английских празднествах.

Именно по этой причине и с той же целью сама она нарядилась в один из своих средневековых костюмов: бархатное платье цвета бургундского вина, простое по фасону, плотно облегающее фигуру и красиво расходящееся колоколом от бедер к подолу. Того же покроя были и рукава: они расширялись раструбами и спускались гораздо ниже запястий. Эта последняя деталь была задумана и выполнена с определенной целью: Эммелайн надеялась, что ее рукава, в особенности левый, послужат тому, чтобы Грэйс и Дункан оказались партнерами в первом из мероприятии этого вечера, которое она назвала Танцем с Перчатками.

— Вот теперь я слышу приближение шута! — воскликнула молодая хозяйка. — Он, наверное, нацепил не меньше двух дюжин колокольчиков! Какой невообразимый шум! Теперь-то, я полагаю, каждый, кто находится в гостиной, будет предупрежден о нашем запоздалом появлении, и весь эффект неожиданности пропадет!

Излучая неодобрение каждой клеточкой своего существа (он никогда не делал секрета из своего истинного отношения к турнирам Эммелайн), Блайндерз сухо бросил сквозь зубы:

— Несомненно.

— Да будет вам, Блайндерз! Приберегите эту постную физиономию на страстную пятницу. Признайтесь, ведь в глубине души вы обожаете мои турниры?

От этих слов почтенного домоправителя чуть не хватил удар. Собрав в кулак всю свою волю, он едва удержался от суровой отповеди. Увидев, как побагровел Блайндерз, Эммелайн решила больше его не дразнить и сосредоточила все свое внимание на шуте.

Он появился из-за угла с большим шумом и суетой, скользя по натертому до блеска паркету в своих мягких матерчатых туфлях с бубенчиками и делая пируэты на каждом шагу. Впрочем, сочтя, очевидно, что этого недостаточно, он завершил свой эффектный выход головокружительным сальто-мортале и приземлился на одно колено перед Эммелайн в самой что ни на есть покаянной позе. Видно было, что он предан своему искусству душой и телом.

— Тысяча извинений, госпожа Эммелайн! — вскричал шут, срывая с головы пурпурную с белым треуголку и с размаху прижимая ее к груди. — Клянусь, у меня не было намерения задерживаться до столь позднего часа, но, увы, судьба в лице прелестнейшей из… — Он картинно помедлил и наконец, сделав вид, будто вспомнил, где находится, неуклюже закончил:

— э-э-э… то есть несчастнейшей, я хочу сказать, старой селянки, нуждавшейся в моей помощи. Она упала на обочине дороги и взывала к моему состраданию! Что же я мог сделать, если не расцеловать… вернее, что мне было делать, как не проводить ее домой, в лоно любящей семьи!

Эммелайн изо всех сил пыталась удержаться от смеха, особенно в присутствии Блайндерза, испепелявшего нахала грозным взглядом.

— Прошу вас, довольно изображать доброго самаритянина! — притворно нахмурилась она. — Бессовестный плут! Вы городите вздор и прекрасно это знаете! Все, что меня интересует, так это то, что вы наконец-то прибыли. Поэтому советую вам вновь водрузить на голову шапку, — он тотчас же повиновался, едва заслышав приказ, — и приготовиться сопровождать меня в гостиную. Вы увидите там моих гостей, их тридцать пять, включая нескольких почтенных дам, которые будут оскорблены до глубины души, если вы себе позволите распускать язык!

Шут поднялся на ноги и отвесил поясной поклон.

— Прекрасно понимаю ваши опасения. Не беспокойтесь, я буду приставать только к молоденьким… то есть, я обещаю вести себя примерно!

Речь у него была грамотная и бойкая, на мгновение она даже поразилась тому, насколько он похож на образованного джентльмена. Что ж, по крайней мере он превосходный актер да вдобавок еще и красавец писаный — с высокими скулами, ямочкой на подбородке и самым вызывающе дерзким взглядом, какой ей когда-либо доводилось видеть. Даже Конистан, имевший репутацию отчаянного сердцееда, не мог бы сравниться с этим лихим парнем. На всякий случай Эммелайн еще раз посоветовала ему воздержаться от излишней вольности в поведении и с напускной строгостью погрозила пальцем.

Уныло повесив голову, шут заверил ее, что раскаивается, и обещал исправиться.

— А теперь прошу вас, — продолжала она с серьезным видом, — выслушать меня очень внимательно. Как только вы переступите порог гостиной, можете сколько угодно обхаживать молодых леди, но предупреждаю, ведите себя при этом прилично и обращайтесь с ними вежливо, потому что комната будет полна молодых господ, готовых оторвать вам руки и ноги, если вы посмеете зайти хоть на дюйм дальше безобидного целования пальцев и тому подобного! Однако среди молодых дам есть одна, — добавила Эммелайн, — которую вы должны особо отличить. — Она подробно описала Грэйс, включая ярко-синее кисейное платье, которое будет на ней надето. — Самое малое, о чем я хочу вас просить, это притвориться, что вы влюбились в нее без памяти с первого взгляда. Можете всласть покувыркаться у ее ног, потом переходите к другим. Словом, вы должны вызвать румянец на щеках и смех у каждой из юных леди, находящихся в гостиной.

Он кивнул, в уголках его рта играла полная понимания, многозначительная улыбка.

— А вообще-то я передумала, — воскликнула вдруг Эммелайн в порыве вдохновения. — Можете ухаживать и за замужними дамами!

Шут широко улыбнулся, услыхав эти слова, и сердце Эммелайн наполнилось сладким волнением. Сколько веселья несли с собой ее турниры! Набрав в грудь побольше воздуху, она подала руку шуту, и он взял ее, изогнувшись в театральном поклоне.

Она кивнула Блайндерзу и исподтишка бросила на старого дворецкого смеющийся взгляд. Девушка была убеждена, что, храня чопорный и неприступный вид, в глубине души он наслаждается своей ролью, хотя никогда в этом не признается. Широким жестом он настежь распахнул двери и громогласно объявил:

— Госпожа Эммелайн!

Короткими затихающими волнами разговор в гостиной постепенно умолк. Все глаза были обращены на нее. Блайндерз продолжал:

— Госпожа Эммелайн просит вашего внимания, дамы и господа! Прошу всех выслушать меня очень внимательно, иначе вы не узнаете и не поймете правил, — он сделал длинную паузу и, драматическим жестом указав на Эммелайн, закончил:

— Танца с Перчатками!

Теперь по гостиной прокатился гул взволнованных восклицаний, издаваемых преимущественно женщинами. Появление Эммелайн на пороге в обществе шута получилось очень эффектным. Музыканты следовали за нею по пятам. Флейта чарующе выпевала простую мелодию, гитара и мандолина сопровождали ее завораживающим аккомпанементом. Эммелайн плавно двинулась вперед, с наслаждением ощущая, как бархатный полушлейф ее платья ползет за нею, шурша и цепляясь за ковер. Шут шел рядом с нею, по-прежнему высоко держа ее пальцы, по временам низко кланяясь ей и непрерывно позванивая всеми своими бубенцами, пока она не достигла середины гостиной и не остановилась прямо на виду у всех. Веера дам работали без устали, в томительном ожидании. Джентльмены взволнованно переминались с ноги на ногу, с любопытством изучая с головы до ног ее костюм, особенно волосы, длинными локонами спускающиеся по спине из-под венка летних цветов на макушке.