Пилот - Андрей Лазарчук

Маски у них были сдвинуты на лбы.

— Ну что там, ребята? — спросил Мерсье. — Ничего?

— Очень много всякого дерьма, — сказал Крюгер. — Вот Уолнам может перечислить, а я не буду.

— Капитану не нужно дерьмо, — сказал Уолнам. — Дерьмо нужно «Гринпису». Капитану нужен утопленник. Утопленника нет.

— Понятно, парни. Ладно, трубите отбой. Поиски окончены.

Всем спасибо.

— Пока, капитан. Удачи.

Полчаса спустя все три бота вязли курс на стоянку малых судов, за шесть миль отсюда. Уолнам напоследок провел лучом малого прожектора-искателя по водам.

Пусто.

Когда луч ушел, из-под воды медленно-медленно показалась человеческая голова. Не вся. Глаза были над водой, нос и рот

— под водой. Глаза долго-долго смотрели вслед уходящим ботам.

4.

На месте происшествия Скалли оказалась первой.

— Расследование ведет шериф округа, — говорила она Малдеру, идя в полушаге за ним через разгромленную лабораторию. — Он уверен, что это самоубийство. Действительно, всё будто бы говорит за это. Доктор Беруби внезапно воспылал отвращением к научной деятельности, перебил всю аппаратуру, потом привязал один конец капронового шланга к газовой трубе, другой намотал себе на шею — и выпрыгнул в окно. Шланг оборвался, но жесткая его шея этого не выдержала. И вот мы здесь.

— Странно, правда? — сказал Малдер, изучая место обрыва злополучного шланга. — Вечером он словно бы готовится принять телегруппу из передачи «Мой идеальный дом», а несколько часов спустя устроил тут переворот вверх дном.

Что-то не вполне вяжется, правда?

— Н-ну:

— И — слишком уж надежный способ самоубийства. Избыточно надежный. Двойной контроль. Применяется только психопатами. Или же просто кто-то хотел быть уверен, что доктор сломает себе шею, еще не долетев до земли. Ладно.

Что мы вообще о нем знаем?

— Теренс Ален Беруби, сорока четырех лет, выпускник Гарварда семьдесят четвертого года. Разведен, детей нет.

Биохимик, микробиолог, генетик. Полсотни работ. Последние годы участвовал в программе «Геном человека». Тебе это чтото говорит?

— Да. Создание полной генной карты. Может быть, самый амбициозный международный проект в истории науки.

Считается, что абсолютно открытый. Прозрачный.

— Участие в открытом проекте вместе с тысячами других ученых:

— Да, но только у одного был серебристый «Форд-Сьерра» с кадуцеем на ветровом стекле. Машина, которую нам не пожелали показать. И только он один выпрыгнул из окна шестого этажа со шлангом на шее и прежде, чем разбиться, сломал себе шею:

Он вдруг замолчал и стал, наклонив голову, рассматривать гору стеклянных и пластмассовых осколков за центрифугой.

Потом — осторожно протянул руку и извлек оттуда уцелевшую коническую колбу! В колбе плескалась та розовая прозрачная жидкость, которая так похожа была на гидролизированную кровь:

— Я не вижу связи: — Скалли оборвала себя.

— Я тоже. Но, может быть, мы не видим связи не потому, что ее нет, а потому, что она невидима? В нормальных условиях?

При солнечном свете? Как по-твоему, что это?

— Там на дне стикер.

— Точно. Какие глаза! И это не я сказал, это Фрохики сказал.

Так, читаю: «Настоящая власть». В каком это смысле, интересно? — он с некоторой оторопью посмотрел на Скалли.

— В смысле, что это чистый контрольный образец:*

____________________

* — control — многозначное слово; в первых смыслах это «власть», «управление», «рычаг», и лишь в десятых — аналог русскому «контролю», «контрольной пробе».____________________

— Проверишь?

— Значит, так: ФБР предупреждает: Короче, если это просто обезьянья моча, Малдер: ты меня понял, да?

Домик доктора Беруби был весьма невелик и напоминал чтото полузабытое, сказочное, диснеевское. Деревянная резная веранда: Похоже, доктор имел основания ждать в гости группу из передачи «Мой идеальный дом».

Из почтового ящика высовывался краешек письма. Малдер аккуратно извлек его оттуда. Хоть какая-то информация.

Дверь, разумеется, была закрыта. Можно было, конечно, пустить в ход отмычку, но подобные вещи Малдер не любил уже хотя бы потому, что не очень умел делать. Да и зачем, если где-то наверняка найдется не закрытое окно?…

Совершенно непонятно, почему у некоторых американцев еще кой-какие вещи остаются в их домах. И не по одному году:

Открытое окно действительно нашлось, и Малдер, оглянувшись, не видит ли кто, в него незамедлительно влез.

Он оказался в задней комнате в компании корзины с грязным бельем, старинного шкафа, каких-то коробок и ящиков:

Скалли сидела напротив доктора Энн Карпентер, похожей на молодую Шер. Вокруг правого глаза доктора краснел след от окуляра микроскопа.

— Вы ведь, кажется, врач? — рассеянно спросила она.

— По образованию, — сказала Скалли. — Но практически я не работала ни дня.

— Я к тому, что вам можно не разъяснять мелочи: Это рацематная смесь сапрофитных кокков и, кажется, синезеленых водорослей: во всяком случае, чего-то, очень похожего на СЗВ. Все они заражены каким-то бактериофагом.

Очень странным бактериофагом, судя по тому, что все эти клетки живые и продолжают размножаться. Если вы знаете, именно бактериофаги и крупные вирусы используются в качестве генных скальпелей:

— То есть вы считаете, что это может быть: набор генных скальпелей?

— Скальпелей, зажимов, пинцетов, игл: — доктор Карпентер улыбнулась. — Наиболее вероятное предположение, исходя из имеющихся данных: Откуда это у вас?

— Нашли на месте преступления, — сказала Скалли.

— Ничего себе:

— Да. Вы не могли бы более точно установить, что это за бактериофаг: ну, и вообще?…

— Только вчерне. Вы же понимаете, такие исследования требуют гор времени и гор зеленой бумаги.

— Разумеется, вчерне.

— Тогда мы сейчас заморозим этих крошек, высушим в вакууме, посеребрим — и подсунем под электронный луч. Это займет часа четыре. Вы подождете?

— Конечно.

— Работа почти механическая, руки все знают сами, а поболтать при этом ну совершенно не с кем:

Доктор Секара медленно брел по подгибающейся земле.

Телесная сила его то прибывала, то убывала, подчиняясь неким ритмическим законам. Иногда она исчезала совсем, и тогда он останавливался, придерживаясь за стену или фонарный столб. Пусть думают, что пьяный:

Наконец, он увидел телефонную будку. До нее было далеко, как до обратной стороны Луны.

Итак:

Двухчасовой обыск в доме доктора Беруби дал полное представление о характере доктора, но почти ничего — о его деятельности. Наконец, в папке с наклейкой «Телефонные счета, 1992-93», Малдер наткнулся на что-то. Доктор Беруби часто и подолгу разговаривал с одним и тем же иногородним абонентом: код города 301, № 555 2804. Кроме того, в ящике стола лежала связка ключей от всех замков в доме, от кабинета 605 в здании «ЭМГЕН» плюс два ключа с биркой, на которой выдавлено было «1056». И всё.