Стилист для снежного человека - Дарья Донцова

Я замерла у трубки.

– Ну и чего надо! – рявкнул некий мужчина.

– Я Маша.

– И?

– Ваш новый курьер. Знаете меня?

– Как же, – заорал мужик, – любимая Машенька! Ты с дуба свалилась, голуба. Стану я всех «шестерок» различать.

– Виктор Иванович, миленький…

– Я Юрий Сергеевич.

– Ой, дядечка, у-у-у.

– Хорош выть, что случилось?

– А где Виктор Иванович?

– После обеда будет.

– О-о-о!

– Ты можешь говорить по-человечески!!!

– Виктор Ваныч велел пакет доставить, автору, поэту Владлену Богоявленскому, а я… у-у-у.

– Потеряла бандероль?!

– Ой, нет! Что вы!

– В чем тогда дело???

– Адрес похоже не тот, у-у-у.

Из трубки донесся тяжелый вздох.

– Ща, погоди. Богоявленский Владлен. Ага. Ты где стоишь?

– Около метро «Белорусская».

– Какого хрена тебя туда понесло?

– Так на конверте стоит «Тишинская улица», – лихо врала я.

– Сколько раз просил: не берите на работу дебилов, – взвыл Юрий Сергеевич, – нет, наймут студентов, а потом кирдык делам. Богоявленский обитает совсем в ином месте! Ну ваще! Записывай, дурища, зла на вас нет!

– А телефончик?

– Зачем?

– Ну, того, позвонить. Вдруг его дома нет.

– В почтовый ящик сунешь!

– Но…

Юрий Сергеевич бросил трубку, я пошла к шкафу, распахнула створки и стала обозревать содержимое гардероба. Что лучше нацепить на себя, чтобы понравиться мужчине не первой молодости? Мини-юбку? Но у меня их нет.

– Мать, можно? – спросил, всовываясь в комнату, Кеша.

Я кивнула.

– Что случилось с «Пежо»? – поинтересовался Кеша.

– С каким?

– Твоим.

Я выдернула вешалку с джинсами.

– Поцарапался, пришлось отдать в сервис, вот и катаюсь пока на старом.

– Мне звонили из мастерской, ужасно удивлялись, – протянул Аркадий, – крыша помята и вроде ободрана, а бока целые. Что произошло?

– Ну…

– Говори правду.

– Понимаешь…

– Мать, не ври!

Я села на кровать.

– Хорошо, только ты мне не поверишь!

– Если нафантазируешь, то нет.

– Истина порой бывает фантастична.

– Начинай.

– Ладно. Я стояла у тротуара, вдруг из подъезда вылетела обезьяна, а за ней тигр. Не успела и глазом моргнуть, как они на «Пежо» вскочили и драться принялись, я чуть не умерла от страха.

Слегка раскосые глаза Аркадия стали круглыми.

– И кто кого победил? – выдавил он из себя.

– Ничья, – ответила я, – они, оказывается, просто веселились.

– Хищник с макакой?

– Да.

– На «Пежо»? В Москве?

– Верно. Потом мартышка села верхом на тигра и ускакала в подъезд.

– Да?

– Найти их я не смогла, понимаешь, парадное оказалось аркой и…

Кеша молча повернулся и вышел за дверь, я кинулась за ним.

– Милый, ты мне не поверил?

Аркадий обернулся.

– Отчего же? Очень правдоподобная история, такие в столице России осенью на каждом шагу случаются, эка невидаль.

– Кеша!

Адвокат замер, потом дернул плечами и побежал по лестнице вниз, я перегнулась через перила.

– Ей-богу, я не вру!

Аркашка, никак не отреагировав на мой выкрик, исчез в прихожей. Я с досадой стукнула кулаком по стене. Ну почему, когда я говорю чистейшую правду, меня подозревают во лжи?

В дверь Владлена я позвонила около полудня.

– Вы к кому? – долетело из-за створки.

– К поэту Богоявленскому, – старательно вымолвила я.

Дверь незамедлительно распахнулась, и передо мной возник старик, изо всех сил старавшийся казаться тинейджером. Тощее жилистое тело дядечки было всунуто в потертые джинсы и пронзительно розовую рубашку, под воротником, вместо галстука, совершенно недопустимого в данном варианте «формы», свисал замшевый шнурок. Средний палец правой руки был украшен перстнем с витиеватым рисунком, а на ремне из кожи питона в специальном креплении держался мобильный телефон.

Дедушка явно красил волосы, потому что его пряди оказались ровно-каштановыми, без всяких признаков седины. Старикашка улыбнулся, показались замечательные зубы, слишком белые и ровные, чтобы быть настоящими.

– Вы поклонница? – плотоядно воскликнул он.

– И да, и нет, – кокетливо ответила я, – разрешите войти.

– Же вузанпри, – провозгласил Владлен.

Я на секунду растерялась, а потом изо всех сил сцепила зубы, чтобы не расхохотаться. «Же вузанпри!» Господи, Богоявленский пытается выказать себя знатоком французского языка! На данном этапе он с ужасным акцентом произнес «Прошу пройти».

– Давайте вашу курточку, – галантно принялся ухаживать за мной поэт, – идите сюда, в кабинет, вот, усаживайтесь в кресло. Коньяк? Или водочки?

– Спасибо, я за рулем.

– Я сам не большой охотник до спиртного, – весело ответил Богоявленский и закричал: – Алена, подай чаю!

– Сейчас, – донеслось из коридора.

– Так что за печаль привела столь прелестную девочку в мою неуютную берлогу? – принялся кокетничать Владлен. – Давненько сию печальную комнату не посещали нимфы.

– Разрешите представиться, Ариадна, журналистка, автор издания «Ваш мир», – быстро сказала я, – мы выпускаем журнал, газету и очень любим открывать новые имена.

Богоявленский хмыкнул.

– Ну меня-то к новичкам никак не отнести.

– Вы ответите на пару вопросов?

Владлен тряхнул гривой крашеных волос.

– К чему? Чем я интересен нынешнему читателю? Кстати, кто вам дал мой адрес?

– Издательство «ОДД».

Богоявленский вздернул брови.

– Ну да? Очень странно.

– Почему же? Ведь вы их автор.

– Был.

– Вы ушли из «ОДД»?

Богоявленский начал бегать по кабинету.

– Душенька, – зачастил он, – это они меня ушли. Выпустили сборник, а когда я намекнул на переиздание, заявили: стихи сейчас не пользуются спросом. Я справедливо ответил, что Пушкин и Лермонтов, вкупе с Блоком, Есениным и Пастернаком, активно выпускаются «ОДД», но у них в отделе поэзии сидят хамы, не способные реально оценить творческий потенциал человека. Да я… да в шестидесятые годы… Политехнический музей…

Изо рта старичка с пулеметной скоростью вылетали фразы, сообщающие о собственной гениальности. Меня стало укачивать. Целый час Богоявленский говорил без умолку. Мои робкие попытки вставить хоть словечко, дабы попытаться направить тайфун болтовни в нужную сторону, потерпели сокрушительную неудачу. Владлен вывалил кучу совершенно ненужной информации, если отбросить горы шелухи, то скелет рассказа выглядел так. Богоявленский гений, он любим публикой и обожаем дамами всех возрастов и профессий. Среди его почитательниц английская королева, великие актеры и политический бомонд. А любовницы Владлена… О, тсс! Он не может назвать их имен, настолько они известны. И такого человека, увенчанного лаврами, одаренного сверх всякой меры, «ОДД» посмело послать? Да за любым сборником Богоявленского выстроится шеренга. Владлен скромен, он не требует запредельных гонораров и тиражей, согласен, чтобы его книжка появилась числом в десять тысяч экземпляров, пусть она станет библиографической редкостью. За свою рукопись Богоявленский хочет получить всего лишь миллион долларов, право, смешная сумма, скорей подачка, чем хороший гонорар, но Владлен не корыстен. Только отвратительные деятели из «ОДД» просто расхохотались и не стали подписывать договор с поэтом.

– Они еще пожалеют, – тряс крашеными кудрями Владлен, – я им покажу, где раки зимуют! Так оскорбить литератора, выставить из здания и запретить охране меня пускать внутрь.

– Пусть вас издадут в другом месте, – воспользовавшись паузой в разговоре, сказала я, – вот тогда, увидав неслыханный успех сборника, начальство «ОДД» примется локти кусать, но поздно. Вы сходите в «Марко»!

– Фу, – скривился Владлен, – они печатают одни детективы.

Следующие полчаса поэт самозабвенно жонглировал фамилиями известных писателей, работающих в криминальном жанре. Впрочем, о женщинах он ничего плохого не сказал, бросил лишь фразу:

– Это бабье в руки не беру, но знаю, что пишут отвратительно.

Зато несчастным Акунину, Бушкову, Дышеву, Пучкову и остальным досталось по полной программе. Очевидно, Владлен почитывал «гадкие детективчики» и «вредную фантастику», потому что романы Ника Перумова и Василия Головачева он цитировал почти дословно, упоенно восклицая:

– Люди обожают барахло. Да, зря классик ждал, что народ не милорда глупого, а Пушкина с базара понесет. Такие, как я, гении теперь обречены прозябать!

– Вовсе нет, – выкрикнула я, – я могу вам помочь.

Богоявленский замер, потом склонил по-птичьи голову набок и спросил:

– Каким образом?

– Да просто грамотным пиаром!

– Нимфа моя, – сладко улыбался старичок, – сделайте одолжение, говорите на русском языке, я владею в совершенстве лишь французским, англицкому не обучен. Компране ву па муа не па? [25]

Заткнув не вовремя ожившего во мне преподавателя, я кивнула.