Сколько у тебя? 20 моих единственных!.. - Карин Боснак

Ангел под прикрытием

Вечером разрабатывала план. Необходимо решить три задачи. Во-первых, я не могу попасть в реабилитационный центр с собакой, поэтому нужно на время найти место для Евы. Во-вторых, нельзя допустить, чтобы меня отказались принять на том основании, что я не наркоманка, поэтому нужно, чтобы в крови при анализе обнаружили наркотики. И в-третьих, необходимо придумать историю о тяжелой судьбе наркомана, которую я смогу выдать за собственную. Специалисты, работающие в этом заведении, будут задавать вопросы, и мне надо знать, что отвечать. Конечно, я понимала, что проигрывала, но у меня кончались мужчины, мои возможности иссякали. Я просто обязана устроить это дело с Блондином!

Что касается Евы, после непродолжительных поисков я отыскала в окрестностях приличного ветеринара и договорилась по поводу стерилизации собачки. Парень в зоомагазине в Филадельфии посоветовал сделать это, пока ей не исполнилось семь месяцев; в противном случае у нее начнется течка и вырастут сиськи, что-то в этом роде. У ветеринара мне сказали, что они держат собак двое суток после операции; этого времени мне должно хватить, чтобы попасть в клинику и выбраться оттуда, — нужно всего лишь войти в контакт с пациентом.

Так, теперь наркотики. Хотя мысль о ломке при помощи пригоршни «куколок» казалась привлекательной, по здравом размышлении я от нее отказалась[45]. Как-то по MTV я видела репортаж, где говорилось, что, если перед тестом на наркотики съесть много мака, можно получить положительный результат на опиаты. Давясь, я слопала целых шесть булочек с маком. Я сказала «давясь», потому что обычно не ем булочки, после того как моя гинеколог сказала, что шейка матки у меня похожа на пончик.

И наконец, рассказ о трудной судьбе. Что такое опиаты? Как чувствует себя человек, принимающий опиаты? Честно говоря, я понятия не имела… пока не прочла специальный номер журнала «Стар», посвященный знаменитостям и их пагубным привычкам. Да, если бы «Подлинная голливудская история»[46] появилась в печатном виде, это был бы журнал «Стар». Раз двадцать перечитав материал, я была вполне уверена, что знаю все о своем наркотике, поэтому захлопнула журнал и решила хорошенько выспаться.

На следующее утро, со слезами оставив Еву у ветеринара (как же тяжело было ее оставлять), я вновь поехала по аллее «Лили Понд». Здесь гораздо приятнее, чем в отелях, где я останавливалась прежде («Ритц» не считается, я же не ночевала там), и меня охватило радостное возбуждение. Поставив машину, подхожу к входу, проверяю, на месте ли Карл. Если он на дежурстве, план вступит в силу, когда Карл уйдет обедать. Не обнаружив нигде даже его признаков, я смело подошла к стойке. На его месте была крупная негритянка. Значок на груди гласит: «Люсиль». Женщина улыбнулась, завидев меня:

— Чем могу помочь?

— Понимаете, Люсиль, я хотела бы попасть в этот центр.

— Вы приехали сюда одна? — Люсиль озадаченно заглянула мне за спину.

— Да, — жалостно пролепетала я.

— Вам назначено?

У-упс! Я не знала, что нужны предварительные договоренности. Вновь кивнула:

— Ага.

Назвав Люсиль свое имя, я терпеливо ждала, пока она перелистывала регистрационный журнал. Закончив и не обнаружив нужной записи, она подняла взгляд:

— Здесь ничего нет о вас.

Не дожидаясь, пока мне дадут от ворот поворот, я склонилась над стойкой и старательно начала изображать Анну Николь Смит[47].

— Эт-т-та о-о-очень плох-х-х-хо-о-о, — произнесла я, почти не разделяя слова.

— О Господи! — понимающе вздохнула Люсиль. Она поняла, что мне нужна помощь. — Не хотите ли присесть вон там? — указала она на белый мягкий диван в углу.

— Спасибо, — тихо ответила я.

Спустя несколько минут ожидания за мной пришла женщина по имени Джен и провела меня в свой кабинет. У нее щеки как у бурундука и дико вьющиеся волосы, слегка напоминающие прическу Мишель — только черные, а не рыжие. Единственное украшение, оживляющее ее абсолютно черный костюм, — ярко-розовый шейный платок. Извинившись за то, что моего имени не оказалось в журнале, Джен спросила, не помню ли я, с кем я говорила по телефону.

— Не уверена, — протянула я. — Но кажется, его звали Карл.

Надеюсь, у этого урода будут неприятности.

Следующие два часа Джен, врач-психиатр, обследовала меня. Я прекрасно знала, что она хотела услышать, поскольку, кроме «Ангелов Чарли», я смотрела множество образовательных программ, особенно о разных зависимостях (они были самые интересные).

— Я здесь, потому что хочу сама, а не потому, что кто-то меня заставляет, — рассказывала я. — Я не только хочу прекратить причинять боль окружающим, — добавила я затем. — Я хочу прекратить мучить себя.

— Какая славная девушка! — проговорила Джен. — Признание того, что вам необходима помощь, есть первый шаг к выздоровлению.

Естественно, оценочный тест я прошла «на ура» и была принята в «Лили Понд». Понимаю, звучит дико, но я испытала странное удовлетворение — никогда не сдавала тесты удачно. Страховка от «Элизабет Стерлинг дизайн» действует еще пару недель, поэтому я протянула карточку для уплаты услуг «Лили Понд» — тысяча долларов в день — и торопливо подписала все бумаги. У меня не было времени читать их — мне нужно попасть внутрь как можно скорее: я должна помочь Блондину!

Мне сказали, что комната у меня особенная, для детокса. Прямо напротив поста медсестры, не слишком уединенная, но с ванной. Хотя там две кровати, но я в ней единственный пациент, так что комната полностью в моем распоряжении. Когда я распаковывала вещи, медсестра стояла рядом, забрала мобильный телефон (я должна сосредоточиться на процессе выздоровления и не отвлекаться) и прочее, что полагает вредным для лечения.

Около полудня прозвенел колокольчик, сообщая, что пришло время еды, и я направилась в столовую. В отличие от великолепных ландшафтов еда в «Лили Понд» именно такая, какой ожидаешь от реабилитационного центра: протертая, разваренная, раскисшая. Мягкие овощи, жесткое мясо — омерзительно. Взяв яблоко, я уселась в одиночестве и стала высматривать Блондина. Не заметив его среди собравшихся, я разглядывала остальных. Не знаю, чего я ожидала, но большинство людей выглядят совершенно нормальными. Некоторые из парней даже симпатичны, что приятно взволновало. Представьте, целый зал эмоционально нестабильных мужчин, ищущих руководства, ищущих сильную женщину. Я могла бы помочь не только Блондину, но всем им.

Неожиданно кто-то присел рядом, прерывая мои наблюдения. Мужчина, но не из симпатичных. Ниже ростом, толще и лысее, чем большинство остальных.

— А вы здесь за что? — поинтересовался он. Из кармана его рубашки торчали плейбойские очки.

— Статья от трех до пяти, — ответила я, как бывалый заключенный. Он улыбнулся.

Потом Плейбой рассказал о своей оксиконтиновой зависимости. Рассказал, что реабилитация проходит успешно, но он беспокоится, что будет дальше. Он, видите ли, по натуре искатель острых ощущений. Я посоветовала Плейбою найти хобби, которое даст ему такой же всплеск эмоций, как оксиконтин, а потом рассказала, что видела недавно по телевизору передачу про любителей «русских горок», которые колесят по стране, чтобы покататься на разных аттракционах. Плейбою идея понравилась, сказал, что обдумает ее, когда выйдет из лечебницы. Боже правый, я не провела здесь и дня, а уже помогаю людям. Где же Блондин?

Терапия должна начаться только после детокса, так что остаток дня я спала, потом пошла на ужин. Нас ожидала вечеринка «создай свою картошку» в сопровождении кусочков бекона и начос с сыром. Тошнотворно. С очередным яблоком в руках я уселась в сторонке, высматривая Блондина. Его нигде не было. Опять подошел Плейбой и вновь стал рассказывать о стремлении к сильным ощущениям.

На следующий день все повторилось — сон, еда, Блондина нет, Плейбой ищет острых ощущений. Единственное изменение — у меня в комнате появилась еще одна женщина для детокса. Выглядела вполне нормальной, но усадила на свою кровать кучу плюшевых игрушек, что меня напугало.

На третий день я проснулась с мыслью, что днем я должна отсюда выбраться, чтобы забрать Еву. Ветеринар сказал, что она будет готова часам к трем, значит, после ленча мне нужно уйти. Я соскучилась по ней, но не могу сказать, что рада перспективе покинуть центр. А еще огорчало, что я так и не смогла найти Блондина, но вдобавок раздражало, что не получила никакого лечения. Я-то надеялась, что меня обследует настоящий врач, более компетентный, чем аудиокнига. (Не обижайтесь, Тони Роббинс, я по-прежнему люблю вас и ваши белые зубы.) Я понимала, что плачу не за это, но тогда за что мне выставляют счет на тысячу долларов в день? Еда здесь определенно не из ресторана высокой кухни. И развлечения не высшего класса. Вчера вечером я сходила на занятия арт-терапии в надежде швырнуть на гончарный круг шмат глины и вылепить горшок, как Деми Мур в «Привидении» (в моей квартире есть столик, на который обязательно нужно что-нибудь поставить), а мне выдали бумагу и пастель. Подведем итог — реабилитационный центр просто мошенничество.