Отвертка - Илья Стогов

— КУДА ПОТОМ ДЕЛСЯ МАРТИН?

— Не знаю! Что случилось?

Я пытался вспомнить телефон капитана. Служебный это был телефон или домашний? И если служебный — то окажется ли он на месте?

Времени не было. Я подошел к барменше:

— У вас в галерее есть телефон?

— Откуда? В расселенных-то домах?

— А где здесь поблизости автомат?

— На углу с Невским. Что-то случилось?

— Да, случилось. Скажи Саше, пусть закроет дверь и никого не выпускает из галереи.

— Ты серьезно?

— Нет времени объяснять. Там в ванне…

— Что?

Я сглотнул и почувствовал, что просто физически не могу произнести ЭТО. Но все-таки произнес:

— Там в ванне лежит чей-то труп.

— У нас? В нашей ванной?

— Да.

— Не может быть.

— Сходи и убедись. Но сначала предупреди Сашу. Я пошел звонить в милицию.

Не обращая внимания на мои слова, барменша рванулась в сторону туалета.

Секунды тянулись очень медленно. Уборная находилась за поворотом коридора. Мне не было видно, что там происходит, а потом барменша вышла и на лице ее светилась улыбка:

— Стогов, ты совсем до ручки допился?

— До ручки допился?

— У нас послезавтра вернисаж. Я покрывало с дивана замочила.

— И что?

— К нам в галерею немцы приедут. Хотят купить несколько Сашиных работ. Чтобы их встретить по-человечески, я решила постирать покрывало. А оно бордовое. Залиняло и воду окрасило…

«М-да», — сказала Дебби.

Давненько я не оказывался в настолько дурацкой ситуации.

8

Как и собирался, всю первую половину среды я посвятил тому, чтобы дописать кровавую новеллу о серийном убийце с Лиговки. Материал получился вроде бы ничего.

Ответственный секретарь Ира выдохнула в атмосферу порцию вонючего дыма и сказала, что я гений. Я посоветовал ей рассказать об этом редактору, и пусть он прибавит мне зарплату.

Мы обсудили, куда посылать фотографа. Ира спросила, не желаю ли я заявить какую-нибудь тему на следующий номер.

— Не желаю. Времени нет.

— Куда ты его деваешь?

— Ты еще не слышала? Мне редактор стажеров подсунул. Из Ирландии.

— А-а! Точно… Видела я этих стажеров. Это твои? Парни и девица с четвертым размером груди, да? Верстальщики чуть шеи не свернули, когда она позавчера по коридору болталась… Осокина на нее нет.

— Уже и ты про Осокина слышала?

— Все слышали… Бедный Леша.

Всю дорогу до своего кабинета я пытался сообразить: неужели Осокин оказался настолько всеяден… что даже секретарь издания Ира?.. даже такое бесполое существо, как Ира?.. нет, я не понимаю Осокина!

В кабинете я стащил куртку, взгромоздил ноги на стол и наконец закурил. Из висевшего на стене зеркала на меня смотрело небритое лицо, напоминающее моток колючей проволоки.

Я поскреб щетину и подумал, что, скорее всего, мне опять не удастся ни побриться, ни толком поваляться в ванне. Еще я подумал, что сегодня уже среда. А убийца так и не пойман.

С чего начинают расследование те, кому государство платит за это деньгами налогоплательщиков? Если судить по книгам и фильмам, то с поиска мотива.

Находим мотив, дергаем за него, как за ниточку, — разматываясь, клубок сам приводит к злоумышленнику. Однако в данном случае никакого мотива не было.

Все мы — и ирландцы, и я с капитаном — в тот день видели друг друга впервые. Можно, конечно, представить, что в Ирландии кровь у народа столь горяча, что парни уже на третьем часу знакомства готовы хвататься за ножи и топоры… но это вряд ли… у моих стажеров кровь — не горячее пива из холодильника.

Допустим, я с первого взгляда возненавидел Шона и решил его убить. С чего бы я начал? С того, что как следует подготовился к злодеянию. А здесь?

Никто не знал, что в туннеле погаснет свет, — до последнего момента мы даже не знали, что вообще пойдем в тот чертов туннель. Оружие тоже появилось спонтанно. Пройди мы на десять метров дальше, и убийца просто не успел бы снять топор со щита. Что уж говорить об алиби? Мы все стояли друг от друга на расстоянии вытянутой руки, и никто ничего не видел!

Несколько секунд я прикидывал — а не могла вся эта история быть импровизацией?

Никто никого и не собирался убивать. Шли мы по туннелю, и уж больно удачно сложились обстоятельства. «Глупо не использовать такой шанс», — подумал убийца и, когда погас свет, быстро дошел до пожарного щита, схватил топор, вернулся обратно и в темноте рубанул сплеча: уж кому повезет. Самым близким затылком оказался затылок Шона. А я сижу и ломаю голову насчет мотива.

Я посмотрел, как за окном, на другой стороне Фонтанки, укрываясь зонтами, бредут одинокие понурые пешеходы, потом переложил из куртки в брюки кошелек, взял со стола сигареты и зажигалку и спустился в редакционный буфет.

В буфете, за столиком у окна, сидел парень со смешной фамилией Карлсон. Звали его Женя. Когда я видел его в последний раз (три недели назад), он сидел в буфете и точно так же гипнотизировал бутылку портвейна. Бутылка, стоящая перед ним сейчас, очевидно, приходилась той внучатой племянницей.

Жизнь Жени, насколько я представлял, была полна смысла. Он пил алкоголь, ходил на вечеринки, на которых пьют алкоголь, угощал знакомых тем, что пил сам, и никогда не отказывался от того, чем угощали его знакомые. Все это продолжалось неделями. Хороший парень.

Я купил пива, подсел к Карлсону и сказал:

— Привет, как дела?

— Здравствуй, Илья. Рад тебя видеть.

Голос у Жени был трезвым и задумчивым. Это значило, что Женя до невменяемости пьян.

— Как дела?

— Неплохо. Совсем неплохо. Вчера я поймал попугая.

— Попугая?

— Ну да. Попугая. Здоровенного попугая, называется ара. Он влетел ко мне в окно и сказал: «Пр-р-ривет, милый». У меня в районе очень много таких попугаев.

— Ты где живешь?

— В Колпино.

— И там много попугаев ара?

— Просто навалом!

Я посмотрел на стоящую перед ним бутылку. А ведь выглядит как обычный портвейн.

— Думаешь, я с ума сошел, да? Почему вы все так ко мне?.. У меня в районе действительно много попугаев. И нечего на меня так смотреть.

— Да я так… я и не смотрю.

— В моем подъезде выше этажом живет мужик, который выращивает этих попугаев на продажу. А форточку закрывать постоянно забывает. Вот они и летают по всему району.

Я облегченно вздохнул:

— А-а-а!

— Хочешь портвейна?

— Нет.

— Потому что много работы?

— Нет, потому что не люблю портвейн.

— А я вот люблю. Как его можно не любить? Но это у меня — последняя. Больше денег нет. Ты-то как?

— Так как-то… Мне редактор поручил развлекать стажеров из Ирландии. Целыми вечерами с ними по клубам болтаюсь.

— Платит-то хоть кто — ты или они?

— Когда как.

Мы помолчали, и я сходил купить себе еще пива.

— Слушай, Стогов. Ты же знаешь — я работаю в глянцевом журнале.

— Знаю. Так себе журнальчик.

— Я работаю светским хроникером. И меня постоянно приглашают на всякие светские мероприятия. Ты об этом знаешь?

— Ага. Устроители поят тебя алкоголем, а ты потом рассказываешь читателям, как плохо тебе было с утра. Об этом знает весь город.

— Ты бы удивился, если бы узнал, насколько трудно меня обидеть… Но я не об этом. В городе постоянно происходят светские события, и меня везде приглашают. Ты об этом знаешь? А я — человек занятой, везде побывать не успеваю. Несмотря на то что там, куда меня приглашают, бесплатно поят и кормят.

— Ты хочешь, чтобы я тебе позавидовал? Я уже завидую.

— Я хочу тебе предложить взаимовыгодный обмен. У меня наверху лежит целая стопка факсов с приглашениями на светские события. В клубы, на модные приемы, и все такое… Ты покупаешь мне две бутылки портвейна, а взамен забираешь мои факсы. Как тебе идея?

— Одну.

— Что одну?

— Я куплю тебе одну бутылку портвейна.

— Идет!

При входе в лифт хмельной Женя чуть не упал, и мне пришлось схватить его за пиджак.

— Осторожнее, пиджак от Хьюго Босса. Очень дорогой.

На этом Женином пиджаке я своими глазами видел бирку фабрики имени Володарского. Хотя, может быть, с тех пор он успел ее отпороть и пришить другую.

Мы дошли до его редакции. Он буркнул, чтобы я подождал, и отправился искать обещанные факсы.

Я полистал наваленные на столе газеты. Столичная и петербургская пресса обсуждала заявление английской разведки МИ-6 и сообщала новые подробности скандала.

«Городские новости» на первой полосе разместили несколько фотографий полугодовой давности. Британские спецназовцы окружают базу в Ист-Энде. Агент-резидент (ни лица, ни подробностей фигуры не видно), прикрываясь школьниками из похищенного школьного автобуса, беседует с полицейскими. Финальный аккорд — дымящиеся руины порта в Бристоле.