Самозванка - Бренда Джойс

Глава 13

Три недели подряд Блэйк усердно занимался делами. Три недели он не видел Виолетты.

Блэйк взлетел по широкой лестнице, ведущей к особняку, и миновал двух каменных львов, преграждавших вход в Хардинг-Хаус. Слуга тотчас же отворил перед ним массивную дубовую дверь. Оказавшись в вестибюле-ротонде, Блэйк услышал два знакомых женских голоска и улыбнулся. Он направился в гостиную, где обычно собирались члены семьи.

Катарина и леди Хардинг обсуждали бал, которым леди Хардинг намеревалась открыть лондонский сезон. Празднества Блэйка не интересовали. Он собирался лишь из вежливости заскочить на бал и быстро откланяться. Он был очень занят и посещал только деловые обеды.

Блэйк и дамы обменялись объятиями, поцелуями, приветствиями.

— Ну как ты, мамочка? Как Катарина?

— Я так беспокоюсь, — призналась графиня. — Бал назначен на завтра, а дел еще выше головы.

— Праздники, которые ты готовишь, всегда проходят безупречно и имеют большой успех.

Графиня нахмурилась, подошла к секретеру и принялась набрасывать что-то на отдельных листках. Воспользовавшись этим, Катарина уцепилась за рукав Блэйка и прошептала:

— Нам надо поговорить. О Виолетте.

— Что тебя интересует? — стараясь казаться равнодушным, спросил Блэйк. Он уже давно, к своему удивлению, начал скучать по леди Гудвин.

— Боюсь, что я совершила непоправимую ошибку, — призналась Катарина.

— Сомневаюсь.

Катарина вздохнула. Она взяла Блэйка под руку, и они принялись прогуливаться по комнате.

— Некоторое время назад я встретила Виолетту в магазине леди Алистер. Я предприняла несколько попыток выяснить, где она живет, но Виолетта всякий раз уклонялась от ответа. Это странно. Похоже, она от кого-то скрывается. Она выглядела очень усталой. И печальной. И я, жалея ее, пригласила на бал, который устраивает ваша матушка.

— Неужели наступил конец света? — спокойно спросил Блэйк, хотя никакого внутреннего спокойствия он не ощущал. Теперь он думал только о том, что завтра на балу встретит Виолетту. Он с нетерпением ожидал грядущего события.

— Блэйк, я очень волнуюсь. Бал у графини едва ли не самый изысканный в Лондоне. Приглашения давно разосланы. Виолетта страшно смущалась и опасалась предстоящего события. Но я не сомневаюсь, что она приедет. Как она будет себя чувствовать в окружении всей этой роскоши? Обед в Хардинг-Холле — вовсе не то же самое, что бал в Хардинг-Хаусе. Виолетта — человек очень чувствительный, и я не хотела бы причинить ей боль.

Блэйк вынужден был согласиться с Катариной. Выслушав ее, он принялся расхаживать по гостиной, сунув руки в карманы. Если Виолетту специально не подготовить к завтрашнему событию, она до смерти напугается.

— Я ничего не сказала графине, — сетовала Катарина. — О Боже, я предчувствую неприятности.

— О маме не беспокойся. Я ей все объясню. У нее золотое сердце. Честно говоря, я не вижу другого выхода, кроме как сомкнуть ряды вокруг Виолетты и оберегать ее до конца бала.

Катарина вся засветилась от радости.

— Великолепная мысль! Когда гости увидят, что ты ухаживаешь за ней, они много раз подумают, прежде чем позволить себе насмехаться над ее неловкостью.

Блэйк молчал. Он явно что-то обдумывал.

— Катарина, — промямлил он наконец, — надеюсь, что ты выдумала этот чудовищный трюк не для того, чтобы свести меня с леди Гудвин?

— Блэйк, как могла тебе в голову прийти такая нелепая мысль!

Если бы Блэйк не знал Катарину с самого детства, он бы мог подумать о том, что она замышляет нечто вроде психологического эксперимента, но он хорошо знал, что у Катарины было доброе сердце и мотивы ее действий были всегда кристально чисты.

— Лорд Фэрроу три или четыре раза наведывался в магазинчик леди Алистер. Он даже сделал Виолетте подарок. Очень красивый шарфик.

— Она не должна была принимать подарок, — стиснул зубы Блэйк.

— Полагаю, что никто не делал ей подарка лучше, — объяснила ситуацию Катарина. Она неожиданно широко улыбнулась: — Джон!

В дверях появился старший брат Блэйка. Графиня даже не подняла глаз от своих записей.

— О чем это вы тут шепчетесь? — поинтересовался Джон.

Катарина вспыхнула.

— Я только что объяснила Блэйку, что, повинуясь первому движению души, я пригласила Виолетту на завтрашний бал.

— Отличная мысль! — воскликнул Джон. — Разве ты так не думаешь, Блэйк?

Блэйк подозревал, что эти двое сговорились, но теперь это не имело никакого значения. Он надеялся на завтрашнюю встречу с леди Гудвин. Если обстоятельства потребуют этого от него, он будет за ней ухаживать.

После ухода Блейка Джон взял Катарину под локоть и предложил ей прогуляться по саду.

— Катарина, вы вели себя очень умно, — похвалил Джон подругу детства.

— В этом я, пожалуй, с вами соглашусь, — улыбнулась Катарина. — Кроме всего прочего, я отдала Виолетте одно из своих бальных платьев. Надеюсь, что завтра все пройдет превосходно.

— Уверен, что она будет выглядеть потрясающе и произведет на всех сногсшибательное впечатление. Но, конечно, с вами она сравниться не сможет.

Катарина опустила глаза и порозовела.

— Спасибо.

— Жаль, что у Виолетты нет подходящего наставника из нашего круга, — продолжал Джон, — потому что единственное, в чем она нуждается, так это в некоторой лакировке, и после этого никто никогда не заподозрит, что она не принадлежит к высшему обществу.

— Некоторая лакировка? Джон, о чем ты говоришь? Ей нужен учитель. Ей нужно избавиться от этого ужасного акцента, научиться грациозно двигаться, вставать, садиться, приседать, ее нужно обучить всему тому, что подразумевается под словом «этикет». На самом деле ей нужно значительно больше, чем простая лакировка.

Джон загадочно улыбнулся.

Глаза у Катарины стали большими, как блюдца. Она прекрасно поняла, что означала улыбка Джона.

— Как ты умен, — похвалила она друга детства.

Ральф дождался, когда Виолетта закончит одеваться. Глаза у него были холодными, как две льдинки. Виолетта прекрасно понимала, что он страдает и сердится в то же время. Но жалеть его у нее не было сил. Она испытывала странное смешение чувств: радостного возбуждения и страха.

Вечером она будет присутствовать на своем первом в жизни балу. В Хардинг-Хаусе. Виолетта боялась выглядеть легкомысленной барышней. Она опасалась совершить какую-нибудь ошибку, сказать неверное слово, сделать неверный жест, что могло бы быть истолковано высшим обществом как крайняя степень невоспитанности. Она проработала в магазине леди Алистер достаточно долго, чтобы понимать, что в высшем свете существуют неписаные правила поведения, которым все неукоснительно следуют. Ни одно из них она не могла понять душой.