Путь наверх - Джон Брэйн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нисколечко не замерзла,- возразила она.- Мне никогда не бывает холодно с Джориком.
– Какая ты милая, Сьюзен,- сказал я.- Я постараюсь, чтоб тебе всегда было тепло.
Но ведь сейчас не лето.
– А мне все-таки ничуть не холодно!
– Не спорь. Не то я поколочу тебя.
– Это будет только приятно.
Я подал ей руку, помогая подняться. Она встала на цыпочки и прижалась щекою к моей щеке.
– Джо, ты правда любишь меня?
– Ты знаешь, что да.
– А сильно?
– На сто тысяч фунтов,- сказал я.- На сто тысяч фунтов.
17
Хойлейк улыбнулся ослепительной улыбкой, обнаживщей все его вставные зубы.
– Присаживайтесь, Джо. Сигарету?
Легкая тревога, которую я ощущал, пока шел к нему в кабинет, исчезла: он явно ничего не пронюхал насчег меня и Элис. А я немного опасался этого: ведь муниципальные чиновники не могут вести себя в свободное время, как им заблагорассудится. Над ними всегда довлеет тень ратуши. Мне приходилось слышать о женатых людях, которым было предложено либо прекратить связь, либо подать в отставку. Однако я не верил, что сегодня со мной может произойти что-то неприятное: я был счастлив, удача, казалось, шла за мной по пятам, как большой добрый пес. Я уже целый месяц встречался с Сьюзен, и воспоминание о том, что произошло вчера вечером, когда мы «сидели с детьми» у Сторов, все еще приятно щекотало мои чувства,- мир, который дарит такие радости, рассуждал я, не может быть ко мне жесток.
– Ужасная погода,- сказал я.
Хойлейк перестал чертить на промокашке и взглянул в окно. Шум дождя наполнял комнату, разрезая тишину пульсирующим ритмом.
– Эта долина – настоящая ловушка для туч,- заметил он и принялся перекладывать бумаги на столе несколько нерешительно, но с таким сосредоточенным видом, словно они могли сказать все за него, если правильно их расположить.- Вы очень быстро освоились с работой,- заметил он.
– Благодарю вас, сэр.
– Вы ведь уже полгода у нас работаете, не так ли?
– Совершенно верно,- подтвердил я, недоумевая, куда он клонит.
Вошла Джун с чашкой чая в руках.
– А, вот и чай!-сказал Хойлейк.- Принесите, пожалуйста, и мистеру Лэмптону чашечку.- Он отхлебнул чай с таким видом, точно пробовал что-то невероятно горькое. Джун тотчас вернулась, неся на этот раз мою собственную чашку вустерского фарфора, синюю с белым.- Очень красивая чашка,- заметил он.- Джун, видимо, к вам особо благоволит.
– Нет, просто это моя чашка.
– Вот как? Да вы сибарит!- Он потушил сигарету и закурил новую.- Ну-с,- начал он, откашлявшись,- сейчас, Джо, я расскажу вам немножко о себе. Я родился в Уорли и прожил здесь всю жизнь. Как и вся моя семья. Я женился на местной девушке и, должен сказать, не жалею об этом. Я знаю Уорли как свои пять пальцев. Даже гораздо лучше, потому что свои пальцы я совсем не знаю. И я знаю всех муниципальных советников. Особенно советника Брауна. Мы с ним вместе ходили в школу.
Он помолчал. Туман у меня в мозгу внезапно рассеялся, и сердце неприятно заколотилось.
– Вы на редкость хорошо себя здесь зарекомендовали, Джо. И я рад видеть, что вы совершенствуетесь в своих познаниях и сможете достичь в жизни еще большего. У нас ведь достаточно возможностей для продвижения. Люди редко задерживаются надолго в Уорли. Они переселяются в более крупные города. Там больше платят, но и жизнь там стоит дороже, так что человеку приходится делать выбор: либо жить в каком-нибудь грязном переулке, либо в фешенебельном предместье. Здесь, наоборот, жизнь куда приятнее: можно иметь квартиру в двух щагах от работы, а впечатление такое, точно ты в деревне. Вам ведь нравится здесь?
– Очень.
– Вот-вот! Вы очень разумны.- Он снова откашлялся.- Вполне возможно, вам будет не по душе то, что я сейчас скажу. В известном смысле вы даже имеете право на меня обидеться.
«Ну вот, сейчас начнется»,- подумал я. И постарался придать лицу застывшее, ни о чем не говорящее выражение.
– Чем вы занимаетесь в свободное время – ваше личное дело, Джо. Но, конечно, в границах допустимого, и,думается, мне нет нужды говорить вам, каковы эти границы.
– Кто-нибудь на меня жаловался?
Он поднял руку, словно предупреждая возможный взрыв возмущения.
– Я вовсе не это имею в виду, Джо. Ради всего святого, не истолковывайте моих слов превратно. Если говорить о границах… мм… приличий, то, уверяю вас, что вы их не преступили.
– Тогда в чем же дело?- Я злобно посмотрел на него, но мне не удалось поймать его взгляд: два глубоких провала на его лице, защищенные дымчатыми стеклами очков, были устремлены на меня, но мне казалось, что настоящие его глаза, точно мыши, бегают по сумрачному тесному кабинету.
– Сейчас скажу. Да, впрочем, и говоритьто особенно не о чем. Просто я хочу дать вам совет относительно вашей жизни в Уорли. Я буду говорить с вами, как мужчина с мужчиной. Ради вашего же блага. И поскольку я ваш начальник,- тут он снисходительно подмигнул мне,- придется вам выслушать нудного старика. Так вот, я уверен, что вы уже имеете некоторое представление о том, как работает машина, именуемая муниципалитетом. Самым важным винтиком в ней теоретически является советник. А практически всеми делами заправляет начальник канцелярии. Советника могут в другой раз не выбрать: чиновник же – если, разумеется, он не взяточник, не слишком явный распутник и не законченный кретин – может не тревожиться за свою учасгь. Надо только справляться с работой. И если он справляется с ней так, как вы, Джо, никому и в голову не придет его трогать. Себе дороже обойдется.
Зазвонил телефон.
– Извините, Джо. Говорит Хойлейк. Да. Да. Конечно. Минут через пятнадцать. Я сейчас занят. Я позвоню вам. До свидания.- Он снова повернулся ко мне.- Так вот, значит: себе дороже обойдется. Следовательно, чиновнику нечего страшиться за свое место. Но и только. А вот продвижение по службе – это уже другое дело. Для продвижения по службе недостаточно рекомендации начальника отдела,- тут нужно, чтобы большинство членов аттестационной комиссии проголосовало «за». Потом кандидатура подлежит утверждению совета. А вы ведь знаете, что советники – как овцы. Если какой-либо влиятельный человек скажет, что он категорически против продвижения по службе того или иного чиновника, большинство поддержит его. Одни поддержат потому, что хотят снискать его расположение, другие – потому, что чем-то ему обязаны, или просто потому, что раз такой человек, как советник Имярек, настроен против данного чиновника, значит для этого есть веские причины. Ну и, конечно, в таких случаях можно прибегнуть к крайней мере: предложить что-нибудь интересное тому, кто чем-то мешает нашему гипотетическому советнику…
– Вы хотите сказать, что советник Браун…
– Ничего подобного я сказать не хочу,- быстро перебил меня он.- Я вовсе неимею в виду советника Брауна. Я сказал лишь, что мы с ним вместе ходили в школу и что я не просто шапочно с ним знаком. А вы, насколько мне известно, сталкиваетесь с советником Брауном только во время нашего отчета и всего видели его здесь раз или два.
– Я отлично помню его. Этакий бодрячок. Только уж слишком переигрывает, подделываясь под грубоватого йоркширского дельца.
– Между нами говоря, он действительно переигрывает,- хихикнул Хойлейк.- Но он отнюдь не дурак. Выбился в люди из низов, из самых низов. Я неоднократно беседовал с ним о вас. Говорнл ему, что вы подаете большие надежды. И очень умны – достаточно умны, чтобы уловить суть дела без всяккх ненужных эмоций.- Он предложил мне еще сигарету. Я заметил, что портсигар у него серебряный.
– Не знаю, насколько я умен, мистер Хойлейк,- сказал я,- но понял я все.- И заставил себя улыбнуться.,
– Прекрасно, прекрасно. Представим себе в таком случае, что разговор наш носит отвлеченный характер. Скажем, перед вами лектор в летней школе… Советник Браун, раз уж вы о нем заговорили, человек очень богатый. Он пользуется немалым влиянием. И к тому же – очень волевой. Как вам известно, он председатель аттестационной комиссии. Он инженер и любит, чтобы все вокруг шло гладко, как в хорошо налаженной машине. Он на двадцать лет вперед наметил, как должна сложиться его жизнь и жизнь его семьи – во всех подробностях. И если кто-то встанет ему поперек дороги, он будет беспощаден.
В комнате было очень темно; Хойлейк включил настольную лампу. По сравнению с небольшой лужицей желтого света его стол красного дерева казался огромцым – точно операционный. Кожа на лице мистера Хойлейка походила на сухой пергамент, от ноздрей к углам рта протянулись резкие морщины. Я почувствовал себя жалкой пичужкой рядом с ним, и мне стало страшно; потом вдруг освежающая волна гнева нахлынула на меня.
– Очевидно, мне следует искать работу в другом месте,- сказал я.
– С чего вы это взяли, мой милый?- Он шутливо погрозил мне пальцем.- Боюсь, что вы слушали меня не совсем внимательно. Мне кажется, я всячески подчеркивал, что считаю вас превосходным работником, хотя – и это я тоже подчеркнул,- вопрос о вашем повышении пока ие встает. Если ваш непосредственный начальник, мистер Херрод, получит новый пост, тогда другое дело… Но пусть это останется нашим маленьким секретом: посмотрим, как будут развиваться события…