Песни ни о чем? Российская поп-музыка на рубеже эпох. 1980–1990-е - Дарья Журкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С одной стороны, каскадерские трюки никак не соотносятся с репортажем о буднях канадских фермеров. А с другой стороны, трюки становятся его смысловым продолжением, условно говоря, зарисовкой о том, как отдыхают простые канадские парни. Показанный в репортаже мир оказывается в чем-то очень хорошо знакомым советскому обывателю – те же коровы, размеренный сельскохозяйственный труд, неброская природа. А в пространстве клипа у этого мира обнаруживается неизвестное продолжение, притягательное расширение в виде захватывающих гонок и бурных страстей.
В другом выпуске программы возникает не менее причудливое сопряжение. Сначала идет репортаж о кооперативе «Трубопровод». Александр Политковский берет интервью у рабочих прямо на объекте – в траншее, в окружении труб и груды перекопанной земли. Укладчики труб в засаленной прозодежде рассказывают о своих нелегких буднях, о работе без выходных по 12 часов в день, об отсутствии возможности побыть с семьей. После репортажа, без каких-либо комментариев, дается клип Колина Хэя на песню Looking for Jack270. В нем к поющему на первом плане исполнителю примеряются различные фоны – то пальмы, то индустриальные конструкции и небоскребы, то подводный мир. В одном из фрагментов певец лежит на полу в остекленных во всю стену апартаментах и перебирает струны белоснежной гитары. Герой клипа, слоняющийся без видимого дела по городу, являет собой разительный контраст с работягами-трубопроводчиками из предыдущего сюжета. В одном из показанных миров – условно «нашем» – явлен тяжелый труд и неприглядная действительность, в другом – «их» мире – расслабленно-отрешенное состояние и высокоцивилизованная среда.
В таком совмещении диаметрально противоположных миров видится бессознательная, но очень важная подоплека. Идиллический мир зарубежных клипов становится необходимым продолжением привычного и зачастую неприглядного советского быта. Благоустроенный «тот» мир оказывается во многом воображаемым, домысливаемым пространством инобытия, альтернативой безрадостной окружающей реальности.
Такое сопоставление двух миров перерастает в фирменный прием программы «Взгляд», хотя и происходит зачастую без какой-либо логической связи. Уже в одном из первых выпусков можно наблюдать следующие друг за другом сюжеты и клипы, в итоге складывающиеся в абсурдистскую череду. Сначала ко дню рождения Джона Леннона показывают фрагменты из клипа с белоснежным загородным домом, а после дают репортаж об очередях, где толпящимся людям пишут их порядковый номер ручкой на ладони. Затем идут фрагменты из фильма «Взломщик»271 с выступлениями группы «Аукцион» и допросом в милиции неформала, а в стык показывается клип отечественной группы «Маки» с героями ангельской внешности в идиллически-стерильных декорациях курортного кафе. А завершает блок «обучающее» видео от Александра Политковского о том, как самому из двух комплектов индийского белья сшить модное вечернее платье272. Райские пространства запросто смешиваются с миром дефицита, а романтические бездельники соседствуют с изнуренными очередниками.
Вся эта вереница сюжетов в сознании современного зрителя превращается в непрерывный оксюморон, но, видимо, она не вызывала такого противоречия в восприятии позднесоветского обывателя. Благодаря «врезкам» из другой, благополучной, идиллической картины мира собственная неприглядная, тяжелая и зачастую стыдная реальность получала пусть и призрачную, но притягательную альтернативу. Мир не замыкался на неустроенном быте, а обнаруживал обнадеживающее продолжение. Да, от сознания неустроенности собственного мира в сравнении с другим рождалось чувство разочарования и отчаяния, но само знание о существовании иного мира создавало иллюзию, что его можно построить и в отечественных реалиях. Во многом эта вера в возможность лучшей доли и ее наглядное запечатление во взглядовских репортажах и клипах «оттуда» было новым идеологическим двигателем, запустившим перестройку.
Перевернутые стандарты
Однако при всей притягательности западного образа жизни программа «Взгляд» не упускала возможности его высмеять и спародировать в лучших традициях карнавально-смеховой культуры. Иногда подобного рода перевертыши были родом «оттуда». Например, в одном из выпусков программы273 был показан остросатирический клип группы Genesis на песню Land of Confusion274. В нем с помощью кукол-прототипов высмеивалась как политическая система Америки (прежде всего, Рональд Рейган), так и герои массовой культуры – от супермена до звезд шоу-бизнеса (Майкла Джексона, Боба Дилана, Мадонны и др.). В клипе мелькает даже кукла Михаила Горбачева, но ее сложно идентифицировать среди общего нагромождения персонажей. Думаю, мало кто из советских граждан, увидевших клип, смог распознать его истинных героев и политический подтекст. Скорее видео воспринималось как забавное кукольное шоу с причудливыми марионетками.
Безошибочно узнаваемыми и безусловно популярными были герои музыкальных пародий Сергея Минаева, который регулярно появлялся в эфире «Взгляда». Так, в одном из выпусков программы Александр Любимов сначала зачитывает новость о приезде в Москву группы Modern Talking и выдержки из интервью с ее солистом Томасом Андерсом. В нем певец высказывает разочарование от поведения московской публики, «которая не продемонстрировала того сумасшествия, к которому он привык у себя дома»275. Затем Любимов с загадочной усмешкой предлагает телезрителям обратиться к музыке, но в эфир дается не запись выступления группы Modern Talking, что было бы закономерно, а пародия Сергея Минаева на песню Brother Loui, переведенная как «Братец Луи»276. Пародист предстает в образе манерной дамочки в розовом платье-халате, зазывно вихляющей бедрами. С одной стороны, Минаев полностью изменяет и героя песни, и содержание ее слов. Но, с другой стороны, он попадает в точку, пародируя скорее приторно-женственный имидж самого Томаса Андерса и его тягу к самолюбованию.
Концерт Минаева проходил на стадионе «Лужники», и камера неоднократно панорамирует стадион, до отказа наполненный людьми. При этом публика очень активно пританцовывает, хлопает, поддерживает певца громкими выкриками. Такая реакция зрителей явно идет вразрез с характеристикой, данной ей лидером западногерманской группы. Получается, что пародия на сверхуспешную западную поп-группу среди советских граждан имеет гораздо бо́льшую популярность, чем она сама. То есть при всей безоблачности и притягательности образов западной массовой культуры пиетет по отношению к ним отнюдь не является безоговорочным. Оказывается, с инородной фактурой можно играть, ее можно примерить на себя и пытаться ассимилировать. Такое освоение образов западной массовой культуры выглядит интересным, неожиданным и даже дерзким в сравнении с прямым копированием ее стандартов.
Часть III
Девяностые: шоу-бизнес по-русски
Глава 6
ВРЕМЯ РАСКРЕПОЩЕНИЯ: ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ПОП-МУЗЫКИ 1990-Х
В девяностые годы начался новый этап развития поп-музыки, который современные эксперты и обычные пользователи Сети
